«Я видел солнце»: как советский футболист Генрих Федосов пронесся ярким метеором по спортивному небосклону

Когда-нибудь о Генрихе Федосове снимут фильм. Как о его партнерах по сборной СССР — Льве Яшине и Эдуарде Стрельцове. В биографии форварда московского «Динамо» хватит материала для голливудского сценария. Vokrugsveta.ru рассказывает о последнем романтике поколения игроков 1950-х, в судьбе которого отразился весь советский футбол.

…Ведь мир был чудесный, как сопля на стене.
А город был хороший, словно крест на спине.
А день был счастливый, как слепая кишка.
Он увидел солнце.

(Егор Летов, «Он увидел солнце»)

В футбольном паноптикуме Генрих Федосов занимает особое место. В отведенном ему уголке посетителей немного, но они всегда есть. Это удивляет, ведь на афише рядом с его именем не встретить ярлыков «великий» и «легендарный».

Да, он трижды выигрывал чемпионат СССР в 1950-х. Да, наколотил в тех победных сезонах 27 мячей. Да, возглавил список 33-х лучших, опередив киевлянина Комана и спартаковца Сальникова. Но сложно оставаться великим, играя в одном клубе с Яшиным. 

Да, он собрал внушительную коллекцию знаковых мячей: 1000-й гол московского «Динамо» в чемпионатах СССР, золотой мяч в ворота «Локомотива», первый советский гол на «Маракане» на глазах 17-летнего Пеле. Но трудно слыть легендарным, выступая за одну сборную со Стрельцовым.

Сам Федосов свой футбольный талант не переоценивал. В редких интервью даже сомневался, был ли он вообще. Говорил, что таких, как он, играло много. И с этим тянет согласиться. Обе исторические победы (на олимпиаде в Мельбурне в 1956-м и на чемпионате Европы в Париже в 1960-м) то героическое поколение добывало без него. Но без Генриха, Геши, красавца, рассказ об этом поколении советских футболистов невозможен.

Из футболистов — в грузчики

В дни больших матчей люди спешили уйти с работы. Счастливчики с билетами — на стадион. Менее удачливые — домой, к радиоприемникам и телевизорам. Он же сидел на приступочке магазина «Электротовары». Молча курил, внимал краснолицему соседу. Когда речь заходила о футболе, смотрел куда-то вдаль. Когда углублялись в тему, вставал и шел дальше разгружать холодильники.

На матчи «Динамо» он не захаживал. Если куда и направлялся, то за вином. С авоськой в руках. За красненьким и беленьким. Легко и красиво, как по зеленому газону. А тут заглянул в Петровский парк — да в середине дня. В тех же потертых брюках, но без синего халата. Подходя к 12-му подъезду, вздрогнул. Здесь, в общежитии, он ютился несколько лет. Развлекал одноклубников конкурсами. Кто больше вспомнит мифов Древней Греции, например.

Мимо ветеранского стенда пройти не смог. Оттуда на него смотрел он сам. Только куда моложе. Казалось, на световые годы. Фотографию сопровождал текст. Что-то восторженно-ностальгическое. Что конкретно он, бывший, не разбирал. Мешал укоризненный взгляд. «Старикан, ты не прав со страшной силой», — будто говорила фотография.

Человек, который видел солнце

Такие, как Генрих Федосов, есть в каждом поколении. Они, как и другие футболисты, гоняют мяч. Кто-то лучше, кто-то хуже. Но им не ограничиваются. Они больше этой игры. По сути, случайные люди в ней. Но именно такие задают стиль.

Во второй половине 1950-х Федосов выделялся не только на поле. За рубежом молодые сокомандники шли в бордели, а он на концерты. Остальные закупались шмотками и техникой на продажу, а он на свои невеликие суточные скупал грампластинки. В его коллекции — полные собрания Энрико Карузо, Гленна Миллера и Луи Армстронга.

Любитель хорошего кино, Федосов не мог не оценить гримасы судьбы. Геша Грант начинал в легком жанре. В расписной рубахе и белых брюках. Джаз, шампанское (или виски со льдом — на выбор) и женщины. Обязательно — красивые. В отличие от голливудского собрата, своего Альфреда Хичкока Федосов не искал, но в триллере оказался.

Лавстори без хеппи-энда

Спортивная журналистика полна военизированных метафор. Чуть ли не в каждом материале ведутся бои, следуют атаки на врага, слышатся призывы бороться до конца. Другая крайность — слащавая чувствительность и приторная сентиментальность. Так и любой разговор о Федосове сводится к лавстори без хеппи-энда.

Обойтись без нее нельзя. Это понимал и Павел Васильев — самый деликатный из спортивных журналистов. В своих «Прогулках с Зиданом», затронув этот ключевой сюжет, он ограничился репликой: «Была даже какая-то романтическая история в Бразилии».

Но столь элегантное решение — счастливое исключение. В основном случай в Рио-де-Жанейро составляет ядро повествования о Федосове. Начало этой традиции положил Александр Ткаченко, бывший футболист, оказавшийся самобытным поэтом. Но у него есть безусловное оправдание — он слышал эту историю от самого Федосова и в своей пронзительной книге «Футболь» приводит ее от первого лица. Остальные обречены на пересказ с той или иной степенью талантливости. Изложим ее, как говорил Сергей Довлатов, коротко, пунктиром.

Южноамериканское турне «Динамо» 1957-го… Отель в Рио-де-Жанейро… Фарфоровый магазинчик на первом этаже… Семья русских эмигрантов… 20-летняя дочь Наташа, которой приглянулся Геша-красавчик… Полеты за командой по всему континенту… Океанский пляж, незамеченные флажки отлива… Она тонет, он спасает, они тонут… Заголовки местных газет о подвиге русского футболиста… Благодарность родителей, банкет в честь героя… Прощание в аэропорту… Неотвеченные письма, еще письма и еще… Ее голос за дверью его комнатушки в коммуналке на Маяковке… «Стучите, он там, с проститутками закрылся»… Стук, настойчивый стук, еще один… Неотворенная дверь…

И — бесконечный внутренний монолог, примиряющий военную метафору с пошлой мелодрамой.

«Зачем?.. Что я могу ей дать?.. Орган пустых бутылок под кроватью?.. Игра моя пошла на убыль… Уже не футболист сборной… Не столичного „Динамо“… Доигрывающий где-то в Подмосковье… Генрих, Геша, красавец, уже не в полном порядке… Федосов, выигравший битву со стихией океана, но проигравший битву со стихией жизни…»

Судьба романтика

Выходит, если задуматься, Федосов — приличный футболист, но не более. Сыгравший за сборную СССР лишь три матча. Поехавший в ее составе на чемпионат мира 1958 года в Швеции, но просидевший в глухом запасе. После завершения игровой карьеры тренировавший заштатные команды Ногинска, Ухты и Владимира. Из-за мягкого и покладистого характера не нашедший себя в этой профессии. Из-за нежелания быть плохим тренером работавший грузчиком на Велозаводской улице.

«Не злите… Гешу»

Бывают, по слову поэта, странные сближения. Нельзя спорить с величием Яшина, но можно быть стильнее Лёвы. Нельзя разрушить легенду о Стрельцове, но можно предвосхитить ее.

Когда-то писатель Александр Нилин нашел исчерпывающую метафору для Стрельцова — «Человек без локтей». Так свою книжку и назвал. Изобразил торпедовца этаким беззлобным увальнем, но страшным в гневе. «Не злите Эдика», — как заклинание повторяли друг другу футболисты перед встречей с «Торпедо».

Федосов — такой же. Он всех называл красавцами и красавчиками. Щедрый на похвалу, превыше всего ценил технику. «Во же техничка!» — его фраза. Геша тянулся к красоте и подсознательно искал ее. Всё же удивительно, откуда такой эстетизм в пареньке из Великих Лук, выросшем в Перми.

Единственный раз Генрих Федосов вышел на поле в официальном матче за сборную СССР 24 ноября 1957 года. Тогда советские футболисты обыграли поляков со счетом 2:0 благодаря голам Стрельцова и Федосова

Он не всегда умел настроиться на игру. Для этого его нужно было разозлить. Свои же перед выходом на поле толкали в спину, мяли ему бока и даже хлестали по лицу. И радовались, когда защитники грубили Геше — знали, что с заведенной «десяткой» они не проиграют.

За пределами стадиона магия исчезала. Перед грубостью в быту, как и Стрельцов затем, Федосов оставался беззащитным. Потому и сошел раньше времени. Не в его характере было просить и умолять. Тем более настаивать и требовать. Уйдя из «Динамо» в 29 лет, он, по сути, закончил с большим футболом.

Орудовать локтями он не умел и учиться не хотел. Киров, Ярославль, Ногинск… Лебединую песнь затянул в 1963 году. Помог «Шиннику» на один сезон выйти в элиту и в следующем году провел в группе «А» 26 матчей, забив три мяча.

После каждой игры Геша с трудом добирался до дома. Ноги отказывались его слушаться. Приходилось часами держать их в горячей ванне. Страдания и боль он всё чаще глушил алкоголем и случайными знакомствами.

«Этот мяч меня и погубил»

Женился Федосов в 1968 году, будучи тренером. После первого танца с Зиной он уже знал, что свяжет с ней жизнь. Познакомились они на встрече спортсменов со студентами Института народного хозяйства и прожили до самой смерти Геши в 2005 году.

Умирал он долго и мучительно. Запущенный простатит перешел в рак предстательной железы. Назначенная операция прошла неудачно. Последние месяцы Федосов провел на диване лицом к стенке. Исхудавший и бессильный. «Мама, куда идти отсюда?» — тихо вопрошал Геша, сводя с ума жену и дочь.

Павел Васильев в «Прогулках с Зиданом» рассказал о знакомстве с Генрихом Федосовым. Его воспоминания тем ценнее, что относятся к детству. Собственно, они жили в одном дворе.

«Никто не знал, что он — бывший футболист: смуглый, темноволосый, подтянутый, небрежно курящий… Он выделялся среди остальных грузчиков… Всегда чисто выбритый, хладнокровный, не улыбчивый, но и не мрачный, он, надо думать, привлекал не только мое детское внимание».

…Грузчик долго смотрел на игравших в козла мальчуганов. Уже стемнело, и мяч до стенки долетал редко. Двух касаний было явно маловато. Ребята быстро набирали буквы (смазал — получи). Игра близилась к завершению. Наконец зритель не выдержал и остановил мяч.

Не обращая внимания на вялый протест, проговорил:

— Так кто-нибудь из вас может?

Носком зимнего ботинка подцепил добычу. Зафехтовал своими длинными ногами. Мяч, казалось, был рад обрести хозяина. Он послушно замельтешил. То взлетая над головой, то исчезая за спиной, то вновь, послушный воле мастера, показывался.

Бессильная повторить трюки, детвора услышала приговор: 

— Ничего вы не умеете.

Грузчик обвел их тяжелым взглядом. Всех до единого. Дойдя до последнего, Федосов со всей силы пнул мяч в вечернюю черноту.

— Этот мяч меня и погубил, — сказал Геша и, развернувшись, направился к автобусной остановке.