«Я живу, как другие танцуют: до упоения — до головокружения — до тошноты!»: 9 фактов о Марине Цветаевой, которые не рассказывают в школе

Жизнь Марины Цветаевой была полна испытаний и трагических поворотов. Vokrugsveta.ru собрал несколько фактов об одной из самых известных поэтесс Серебряного века.

Сочиняла с детства

Марина Цветаева начала писать стихотворения на разных языках еще в детстве. «Стихи пишу с 6 лет. Печатаю с 16-ти. Писала и французские, и немецкие», — упоминала она в своей автобиографии для анкеты. По воспоминаниям старшей сестры поэтессы Валерии, Марина Цветаева писала стили «детскими каракулями на всех случайных клочках» с тех пор, как освоила «подобие грамотности».

Была исключена из гимназии

В сентябре 1906 года Марину Цветаеву зачислили в четвертый класс московской женской гимназии имени В.П. фон Дервиз. Однако через полгода девочку исключили за вольнодумство.

«Она все еще была увлечена революционными идеями и книгами, с ними шла к новым подругам, пыталась увлечь их, искала отклика. И находила — это было так необычно: разговоры о революции в женском пансионе! Однако начальство не было склонно терпеть то „свободомыслие“, которое несла в пансион Цветаева. Ранней весной, не кончив учебного года, ей пришлось уйти из пансиона», — пишет историк литературы Виктория Швейцер.

Ночевала с сестрой на кладбище

Не носила очки, несмотря на плохое зрение

От очков страдавшая сильной близорукостью поэтесса отказалась в 16 лет. Ее младшая сестра Анастасия вспоминала, что Марина сперва сменила очки на пенсне, а затем перестала пользоваться и им. «Похудев, подрезав волосы прической „пажа“, она к своим 19-20 годам стала просто красавицей», — считала Анастасия. Сама Цветаева говорила, что предпочитает смотреть на мир размыто.

Пыталась покончить с собой еще в юности

О двух попытках Цветаевой свести счеты с жизнью вспоминала ее сестра Анастасия. В декабре 1908 года поэтесса собиралась покончить с собой на спектакле «Орленок» с Сарой Бернар, но револьвер дал осечку. В январе 1910 года Цветаева вновь намеревалась совершить самоубийство из-за безответной любви к поэту Владимиру Нилендеру, но и эта попытка была неудачной. В тот раз она написала прощальное письмо сестре Анастасии, но не отправила и не уничтожила его. По удивительному стечению обстоятельств оно попало к Анастасии в 1945-м, спустя четыре года после того, как Марина Цветаева повесилась в Елабуге, не оставив новой предсмертной записки. «Дай бог чтобы не оборвалась веревка. А то недовеситься… Гадость, верно?» — писала поэтесса за 31 год до смерти.

Веревкой, на которой повесилась Цветаева, Борис Пастернак, отправляя поэтессу в эвакуацию из Москвы в 1941 году, перевязал ее чемодан. «Веревка все выдержит, хоть вешайся», — пророчески пошутил он тогда.

Имела сложные отношения со своими и чужими детьми

В браке с Сергеем Эфроном Цветаева родила дочерей Ариадну (1912) и Ирину (1917), а также сына Георгия (1925). К своим детям поэтесса относилась не так, как большинство матерей. «Моя мать очень странная. Моя мать совсем не похожа на мать. Матери всегда любуются на своего ребенка и вообще на детей, а Марина маленьких детей не любит», — записала в дневнике шестилетняя Ариадна в 1918 году.

К старшей дочери поэтесса проявляла больше интереса, чем к младшей, а в 1919 году сдала Ариадну и Ирину в Кунцевский приют, надеясь, что там девочки будут получать нормальное питание. Но в приюте царили холод и голод. Цветаева успела забрать оттуда заболевшую Ариадну, а Ирина, которой не исполнилось и трех лет, умерла от истощения в начале 1920 года. Поэтесса не была на похоронах дочери, в смерти которой ее впоследствии винили знакомые и родственники.

По воспоминаниям врача Георгия Альтшуллера, как-то раз, когда Цветаева ужинала в компании друзей жарким летним вечером, дамы, включая поэтессу сняли туфли. Забравшаяся под стол маленькая девочка расшалилась и стала менять обувь местами, но не тронула туфли Цветаевой.

«Все посмотрели на нее, и кто-то спросил: „Марина, почему она не переставила ваши туфли?“ — „Все очень просто, — ответила Цветаева, показав булавку. — Когда она подползла ко мне в первый раз, я уколола ее булавкой в ногу. Она не сказала ни слова и
только посмотрела на меня, а я — на нее, и она поняла, что я могу уколоть еще раз. Больше она не трогала моих туфель“», — писал Альтшуллер.

Жила в бедности

Марина Цветаева испытывала нужду и в голодные годы Гражданской войны, и во время 17-летней эмиграции, в которую поэтесса отправилась в 1922 году. О том, в какой нищете приходилось жить Цветаевой, свидетельствуют отдельные записи из ее дневника и воспоминания ее знакомых. «Кому дать суп из столовой: Але или Ирине? Ирина меньше и слабее, но Алю я больше люблю. Кроме того, Ирина уж всё равно плоха, а Аля еще держится, — жалко», — написала как-то Цветаева.

В 1925 году поэтесса с семьей перебралась в Париж, но и там им приходилось жить в крайней бедности. «Мой единственный доход — от того, что я пишу. Мой муж болен и не может работать. Моя дочь зарабатывает гроши, вышивая шляпки. У меня есть сын, ему восемь лет. Мы вчетвером живем на эти деньги. Другими словами, мы медленно умираем от голода», — описывала Цветаева семейный быт.

Владела издательством

У Марины Цветаевой и ее мужа Сергея Эфрона в Москве было свое книжное издательство «Оле-Лукойе». Всего оно выпустило три книги, включая сборник стихов «Волшебный фонарь» (1912), который Цветаева посвятила супругу. Вошедшие в него произведения оценили не все — Николай Гумилев, например, раскритиковал этот сборник. «Первая книга Марины Цветаевой „Вечерний альбом“ заставила поверить в нее и, может быть, больше всего — своей неподдельной детскостью, так милонаивно не сознающей своего отличия от зрелости. „Волшебный фонарь“ — уже подделка и изданная к тому же в стилизованном „под детей“ книгоиздательстве», — писал он.

Не следовала моде

У Марины Цветаевой был собственный стиль в одежде. Например, она любила мужской пошив и много украшений. «Не отвергала моду, как считали некоторые поверхностные ее современники, но, не имея материальной возможности ни создавать ее, ни следовать ей, брезгливо избегала нищих под нее подделок и в годы эмиграции с достоинством носила одежду с чужого плеча», — вспоминала ее дочь Ариадна.

Сама Цветаева кратко выразила свое отношение к одежде в одном из писем: «Господи, к чему эти унылые английские кофточки, когда так мало жить! Я сейчас под очарованием костюмов. Прекрасно — прекрасно одеваться вообще, а особенно — где-нибудь на необитаемом острове, — только для себя!»