Умер Марио Варгас Льоса. Лауреату нобелевской премии по литературе было 89 лет

Перуанский писатель Марио Варгас Льоса скончался в Лиме в воскресенье, 13 апреля. Лауреату Нобелевской премии по литературе 2010 года, родившемуся в Арекипе (Перу) 28 марта 1936 года, за несколько дней до смерти исполнилось 89 лет. Марио Варгас Льоса был одним из самых ярких и авторитетных авторов в современной мировой литературе.

В 2023 году писатель заявил, что роман «Я посвящаю вам свое молчание» станет его последним произведением.

«Чтение превратило мечты в жизнь».

В 2010 году Варгас Льоса получил Нобелевскую премию по литературе с формулировкой «за его картографию властных структур и пронзительные образы сопротивления, бунта и поражения личности». Тогда, пятнадцать лет назад, постоянный секретарь Шведской академии Петер Энглунд сказал, что Марио Варгас Льоса — один из величайших латиноамериканских писателей, мастер диалога, который ищет неуловимую концепцию, известную как «тотальный роман», и верит в способность художественной литературы улучшать мир.

Свою нобелевскую речь Варгас Льоса посвятил прелести чтения и литературы. В ней он рассказал, что научился читать в пять лет, и это было самым важным, что случилось с ним за всю жизнь.

«Сегодня, почти через семьдесят лет, я отлично помню то волшебство, с которым слова с книжных страниц превращались в образы, обогащая мою жизнь и ломая барьеры времени и пространства, — отмечал нобелиат. — Вместе с капитаном Немо я преодолел двадцать тысяч лье под водой, плечом к плечу с Д'Артаньяном, Атосом, Портосом и Арамисом противостоял интриганам, замышлявшим недоброе против королевы во времена хитроумного Ришелье, перевоплотившись в Жана Вальжана, брел по парижским катакомбам с бесчувственным телом Мариуса на спине. Чтение превратило мечты в жизнь, а жизнь в мечты».

Собственно, прочитанные книги и повлияли на первый писательский опыт Марио Варгаса Льосы — он набивал руку, создавая продолжения известных историй. Делал это юный Марио, по его же признанию, потому что ему не нравились концовки или было жаль расставаться с героями. В нобелевской речи писатель отмечал, что, возможно, сам того не сознавая, тем же самым он занимался всю жизнь: по мере взросления и старения продолжал те истории, что наполнили его детство восторгом и приключениями.

«Писать — дело непростое. Когда воображаемые истории превращались в слова, замысел рассыпался на бумаге, идеи и образы тускнели. Как вновь вдохнуть в них жизнь? К счастью, рядом всегда были мастера, наставники, примеры для подражания, — объяснял писатель. — Флобер научил меня тому, что талант — это железная дисциплина и долготерпенье. Фолкнер — тому, что форма (стиль и структура) способна возвысить и обогатить сюжет. Марторель, Сервантес, Диккенс, Бальзак, Толстой, Конрад, Томас Манн — тому, что масштаб и размах в романе не менее важны, чем отточенность стиля и четкая проработка сюжетных линий. Сартр — тому, что слова — это дела, что роман, пьеса или рассказ в определенные моменты и при благоприятных обстоятельствах способны изменить ход истории. Камю и Оруэлл — тому, что литература, лишенная нравственности, бесчеловечна, а Мальро — что героизм и эпос в наши дни возможны точно так же, как во времена аргонавтов, „Одиссеи“ и „Илиады“».

«Жизнь стала более беспокойной»

По словам писателя, Нобелевская премия никак не повлияла на его творчество. Поскольку к тому времени он был уже опытным автором с устоявшимся набором тем и героев, с собственным стилем и пониманием литературы. А вот жизнь его с того времени ощутимо изменилась — хотя бы потому, что стало невозможно что-то планировать.

«Жизнь — да, стала более беспокойной: меня стали чаще звать на ярмарки, чтобы продвигать свои книги, — отметил Марио Варгас Льоса в беседе с „Афишей“. — С другой стороны, в статусе нобелиата много преимуществ: мои работы начали активнее переводить на разные языки, и они приобрели большую известность в мире. Но главная проблема, конечно, время — в мои планы постоянно вмешиваются».

Еще одной важной для себя наградой Марио Варгас Льоса назвал российскую «Ясную Поляну». Писатель рассказывал, что был очень счастлив получить ее, потому что являлся большим поклонником Льва Толстого.

«Я открыл его для себя в начале 1960-х, когда прочитал во французском переводе „Войну и мир“ — и был сражен амбициозностью этого романа: только эту книгу из написанных в XIX веке можно сравнить с „Дон Кихотом“ Сервантеса, — говорил нобеилат. — С тех пор я прочитал всего Толстого — в переводах на английский, французский и испанский».

Среди других фаворитов из числа российских писателей Марио Варгас Льоса называл Николая Гоголя, Федора Достоевского, Александра Герцена.

«Его автобиография „Былое и думы“ — фантастическая книга, написанная очень образованным, изысканным и свободомыслящим либералом-демократом», — отмечал Варгас Льоса.

Что же до собственных книг, то важной для себя границей Марио Варгас Льоса называл свой третий роман — «Разговор в „Соборе“».

«Эту книгу было очень сложно написать: она заняла у меня более трех лет. Когда я начал над ней работать, я был полностью растерян, потому что мне нужно было описать, как военная диктатура — жестокая и коррумпированная — топчет частную жизнь граждан из разных классов и социальных страт, как все, включая профессиональные и семейные отношения, поглощается и сминается авторитаризмом — в данном случае перуанским генералом Мануэлем Одриа. Сочинение этой книги было очень значительным опытом в моей жизни», — рассказал писатель.

«Писатель распространяет недовольство»

Также Марио Варгас Льоса отмечал, что не будь воображения, мы бы меньше осознавали значение свободы и то, «в какой ад превращается жизнь, когда ее топчет ногами тиран, идеология или религия». Было у писателя и объяснение тому, почему все «режимы, стремящиеся контролировать поведение граждан» вводят репрессивную цензуру и настороженно следят за независимыми писателями.

«Они делают это потому, что осознают, как опасно позволять воображению вольно бродить по страницам книг, понимают, какой крамолой становятся „выдумки“, когда читатель сравнивает выраженную в них — и сделавшую их возможными — свободу с обскурантизмом и страхом, что ждут его в реальном мире, — заявлял Варгас Льоса. — Выдумывая свои истории, писатель — хочет он этого, или нет, понимает или нет — распространяет недовольство: ведь он показывает, что мир несовершенен, а жизнь, рожденная фантазией, богаче повседневности. Если этот факт укореняется в сознании и восприятии граждан, ими становится труднее манипулировать, они с меньшей готовностью принимают ложь следователей и тюремщиков, уверяющих, что за решеткой им живется лучше и спокойнее».

Возможно, если бы все мысли Марио Варгаса Льосы были изложены в одной эпистоле, ее можно было бы продать даже дороже, чем знаменитое письмо Эйнштейна о ядерном оружии Третьего Рейха.