Негеометрическая красота сурового Прикамья

Вот уже около года вся страна с любопытством наблюдает за развитием амбициозного проекта «Пермь — культурная столица России «. О том, что искусство может стать нетривиальным инструментом развития экономики, было заявлено ещё летом 2008 года, на IV Пермском экономическом форуме. Через год этот проект получил одобрение, была сформирована команда специалистов во главе с известным московским галеристом Маратом Гельманом (признан в РФ иностранным агентом в 2021 году), которому суждено было стать идеологом проекта, и началось… интенсивное окультуривание города посредством современного искусства.

Поможет ли искусство стать Перми преуспевающим европейским городом — вопрос спорный. Но оптимистичный Гельман (признан в РФ иностранным агентом в 2021 году) как пример приводит туристический бизнес Кёльна, который ожил после открытия Музея Людвига (Museum Ludwig, Köln):

Произошла простая вещь: сначала был просто Кёльнский собор, на который все ездили смотреть. Но Европа маленькая: приехал, посмотрел, уехал. А появился ещё один музей, и цепочка удлинилась — туристы стали оставаться ночевать в городе, в десятки раз увеличилась наполняемость гостиниц. Музей поднял целую отрасль в городе, хотя сам, продавая билеты за 10 €, денег не зарабатывает.

Скептики же полагают, что пермский проект больше смахивает на утопию или в лучшем случае на затянувшиеся гастроли, совершенно забывая, что культурно-историческое наследие этого региона действительно даёт городу право всерьёз претендовать на звание культурной столицы.

Христос с лицом татарина

Наше знакомство с Пермью культурной началось с посещения Государственной художественной галереи, расположившейся в здании бывшего Спасо-Преображенского кафедрального собора на берегу реки Камы. Это — без преувеличений — один из крупнейших художественных музеев России, собрание которого насчитывает более сорока тысяч экспонатов русского и европейского искусства XV–XX веков. Во времена послереволюционной суматохи государственные фонды щедро одаривали провинциальные музеи — так в Перми появились египетские и греко-римские древности, вазы венецианского стекла, Рубенс (Pieter Paul Rubens, 1577–1640) с Йордансом (Jacob Jordaens, 1593–1678), работы авангардистов начала XX века и многое другое. Фактически это музей эрмитажного типа, позволяющий показывать искусство различных стран и школ. И, как и Эрмитаж, за день его не обойти, поэтому мы спешим в зал деревянной храмовой скульптуры — уникального самобытного феномена, соединившего в себе финно-угорские, славянские традиции и авторское видение.

Население Пермского края , крещённое в середине XV века, ещё долго сохраняло привязанность к полуязыческим культам. К деревянным статуям местные относились как к живым богам — наряжали к праздникам, прятали от врагов. Православная церковь, усмотрев в этом языческие пережитки, вела борьбу против «идолов». Нередко во время приезда архиерея прихожане во главе со священником прятали статуи в подвал, а когда «начальство» уезжало — водворяли на почётное место в храме.

Николай Серебренников (1900–1966), положивший в 1920-х годах начало коллекции «пермских богов», так вспоминал о первой встрече с этими идолами:

Усталый, шёл я тогда к себе домой. Дул порывистый ветер. У сельской околицы на кладбищенской часовне привычно хлопали обветшалые ставни окон. Вдруг заметил: против обыкновения, стучат не только ставни, но и створки дверей. Нехотя свернул посмотреть, в чём дело, и неожиданно увидел такое, что крайне поразило меня. Главную стену в часовне занимали пять деревянных скульптур. Особенно удивила меня фигура Христа с лицом татарина.

Действительно, на многих скульптурах узнаваемые и характерные для региона монгольские черты лица. Объяснение простое — авторы этих работ создавали своих богов по образу и подобию своему, избегая обобщений. Эти скульптуры нельзя отнести к каноническим, они остались уникальным явлением в истории Прикамья.

Что любопытно, формированию коллекции поспособствовала и борьба советской власти с религией — «пермские боги» служили прекрасной иллюстрацией тезиса о том, что человек сам придумывает себе божество, по своему подобию. Имена этих талантливых резчиков, создавших на протяжении XVII–XIX веков целую художественную школу, за небольшим исключением остались, увы, неизвестны. Сейчас же традиция ваяния из дерева в Прикамье полностью прервалась — всё, что уцелело, собрано здесь.

Прежде чем выезжать из Перми на север, в Соликамск и Красновишерск, мы успели заехать в ещё одно занимательное место — гимназию № 11 имени Сергея Дягилева. Об истории старинного особняка на улице Сибирской 33, который на протяжении трёх десятилетий принадлежал роду Дягилевых, нам поведала Раиса Дмитриевна Зобачева — директор учебного заведения и хранительница музея. Именно в этом доме Сергей Павлович (1872–1929), блистательный импресарио и видный культурный деятель своей эпохи, провёл детские и юношеские годы. В особняке по четвергам собиралась городская интеллигенция — здесь устраивали домашние спектакли, декламировали стихи, читали прозу, пели и вели дискуссии. Недаром современники называли этот дом «пермскими Афинами».

Удалось сохранить уникальные документальные материалы и фотографии пермского периода жизни Дягилевых; предметы усадебного быта из их летних имений, Бикбарда и Николаевского, часть личного архива, книги и театральные костюмы Юрия Зорича — танцовщика созданной Дягилевым труппы «Русский балет в Монте-Карло». Интерьеры комнат были восстановлены по сохранившимся снимкам. Белоснежные скатерти накрытого к обеду стола, самовар, букет ароматных пионов, нависающая над столом люстра, граммофон — кажется, вот-вот заглянут хозяева и гостевая оживёт, наполнившись смехом и музыкой.

Гимназия эта считается лучшей в городе, её учащиеся ежегодно удостаиваются почётных наград и медалей не только на российских олимпиадах и конкурсах, но и международных. Здесь устраиваются творческие вечера и научные конференции, у детей есть возможность учить иностранные языки и посещать различные секции — одним словом, дом Дягилева, благодаря удивительному коллективу преподавателей, жив и процветает и поныне.

Что любопытно, улица Сибирская, на которой расположен особняк, была некогда частью Сибирского тракта — дороги, которая от Москвы через всю Россию и Урал вела вглубь Сибири . Тяжёлые обозы, гружённые изделиями уральских заводов, купцы с китайскими товарами, табуны лошадей на продажу, тройки ямщиков с пассажирами — все они проходили по этой дороге. Шли по ней, гремя кандалами, и усталые голодные каторжные, осуждённые на работы в Сибири… Говорят, что, проходя по Перми, они ещё громче стучали кандалами, а сердобольные горожане выносили им еду и одежду.

Несостоявшаяся Биармия

Об истории небольшого города Соликамска, что в двух сотнях километрах к северу от Перми, хорошо известно благодаря книге Василия Николаевича Берха (1781–1834) «Путешествие в города Чердынь и Соликамск. Для изыскания исторических древностей», вышедшей в 1821 году. Дело в том, что в 1730 году в Стокгольме вышел труд Филиппа Юхана фон Страленберга (Philip Johan von Strahlenberg, 1676–1747) «Историческое и географическое описание северной и восточной частей Европы и Азии ». Шведский офицер, пленённый после Полтавской битвы, он был сослан в Сибирь. Долгие годы провёл, изучая на Урале и в Сибири местные языки, историю и географию. Опираясь на скандинавские саги и арабские предания, Страленберг предположил, что Пермь Великая и есть легендарная Биармия (Бьярмаланд). С этим предположением согласились и Василий Никитич Татищев (1686–1750), и Михаил Васильевич Ломоносов (1711–1765).

Берх же — историк, археолог, этнограф и фольклорист — оспорил эту версию. На протяжении десятилетия, с 1810 по 1820 год, во времена своей службы в Пермской казённой палате, он тщательно изучал этот край, чтобы вступить в научную дискуссию со своими оппонентами. Благодаря работе Берха сохранились многие исторические документы по истории Пермского края. Архитектура, экономика, политическое устройство — ничто не ускользало от пытливого взгляда исследователя.

Именно благодаря ему, мы знаем, что Соликамск был основан в XV веке посадскими Калинниковыми, прибывшими (по всей видимости, из Вологодской губернии) около 1430 года в эти богатые солью места у реки Усолки, чтобы развивать свой промысел. Этот год и считается условно годом основания города. Селенье это Калинниковы стали называть Солью Камской.

Это сейчас спроси у кого, что за город такой Соликамск, — ответят, пожалуй, лишь любители русской истории, а некогда он был одним из самых могущественных в экономическом смысле и стратегически важным форпостом восточных рубежей России. Своего зенита Соликамск достиг в XVII веке, когда входил в тридцатку самых крупных городов России. Ежегодно здесь на двух с половиной сотнях солеварен добывали до семи миллионов пудов соли, то есть около семидесяти процентов всего национального производства. Через Соликамск проходила и Бабиновская дорога — государева дорога из европейской части России в Сибирь. По Усолке — тогда широкой полноводной реке, а сейчас узенькой ленте — шли с Урала караваны барок, груженные лесом, пушниной, рудой.

Гордостью этих мест был и легендарный сад Демидова, основанный в 1731 году Григорием Акинфиевичем (1715–1761). Ему удалось собрать уникальную коллекцию сибирских и уральских растений, к которым он добавил и экзотику: 17 видов алоэ, 18 видов кактусов, 3 вида амариллиса, агавы, канны; апельсины, ананасы, лимоны, груши, вишни…. Одну за другой рубили для диковинных растений избы с огромными окнами и крышами, крытыми стеклом — «ранжереи». Демидов часто консультировался по вопросам ботаники с Карлом Линнеем (Carl Linnaeus, 1707–1778), который, потрясённый размахом дела, просил выслать и в его родную Упсалу образцы растений. 118 видов уральских и сибирских растений пополнили его коллекцию.

Надо сказать, что наследник великого капитала не нашёл понимания у своего родителя — тот, прознав о ботанических тратах сына, решил, что это баловство и мотовство и выделил ему на содержание лишь небольшую сумму денег. Но вскоре вся Россия знала о чуднóм северном саде Григория Демидова. Настоящая садоводческая лихорадка охватила дворянство — даже старший брат Прокофий просил прислать ему саженцы растений. Так было положено начало Нескучному саду Москвы, где к 1786 году произрастало уже около восьми тысяч растений.

Демидовский ботанический сад претендует на то, чтобы называться первым в России. Хотя есть мнение, что первыми стоит считать московский и питерский, которые возникли в 1706 и 1714 годах, когда по указу Петра (1672–1725) создавались аптекарские огороды для выращивания лекарственных растений. Демидовский же сад с самого своего основания таких целей не преследовал и создавался исключительно как ботанический.

Увы, но со смертью Григория Демидова в 1761 году сад стал хиреть, растения постепенно погибали без надлежащего ухода, а к 1824 году он и вовсе прекратил своё существование. Не сохранилось до наших дней ни сада Демидова, ни его усадьбы — лишь памятная доска в церкви Иоанна Предтечи, на которой изображён Демидов с ананасом в руке, напоминает о причудливом ботанике-любителе, заразившем своим садоводческим энтузиазмом Россию.

Нам удалось побывать в ботаническом саду, созданном в память о Демидове. Конечно, это не шесть с половиной гектаров вдоль Усолки, как было во времена Григория Акинфиевича, и нет такого разнообразия видов, но блеск в глазах директора сада Анатолия Калинина, думается, — один в один с демидовским.

Наибольший же интерес для приезжих представляет соляная история города — до сих пор здесь сохранилась солеварня на берегу Усолки, которая действует сейчас как музей — и архитектура города, особенно исторический центр. Образцом уральского каменного зодчества можно считать соликамское ожерелье — Троицкий собор (1684–1697), Крестовоздвиженский собор (1698–1709), Соборную колокольню (1713), Богоявленскую церковь (1687–1695) и Дом воеводы (1688).

О чём помнит Вишера?

Самый северный город Пермского края — Красновишерск — возник благодаря строительству целлюлозно-бумажного комбината, которое велось преимущественно силами заключённых. С 1926 года здесь находилось четвёртое отделение Соловецкого лагеря особого назначения, а с 1929-го — самостоятельное управление Вишерских лагерей. Узником именно этого лагеря был русский писатель Варлам Шаламов (1907–1982), арестованный в 1929 году за участие в подпольной троцкистской группе, как «социально-опасный элемент» он был осуждён на три года. Именно об этом месте будет написан его антироман «Вишера».

Побывали мы и на том месте, где некогда находился сам лагерь — от него ничего не осталось, пожары уничтожили последние следы государственного произвола. Лишь деревянный крест да полуразрушившаяся основа фундамента административных построек — всё, что осталось от лагеря. Закрыт ныне и целлюлозно-бумажный комбинат, который строили заключённые.

Но не только печальным прошлым известен Красновишерск, в этом районе, в верховье реки Вишеры, находится Вишерский заповедник , где сохранились крупнейшие в Европе массивы первозданного темнохвойного таёжного леса. Вишера — естественный природный резерват для ряда редких видов животных и растений: дикого северного оленя, соболя, европейского хариуса, сибирского тайменя, кедра. К тому же это последний район компактного проживания представителей древнего народа манси. Правда, свой старинный оленеводческий промысел они уже забросили и сейчас заняты работой в заповеднике.

До Вишеры путь не близок, нам же удалось по реке подняться к легендарному камню Ветлану, что в десятке километров от Красновишерска. Пока мы неспешно плывём на школьном катере к камню, любуясь потрясающими уральскими пейзажами, из-за крутого изгиба реки выныривает группа туристов на трёх плотах. Довольные и загорелые, они приветливо нам машут. Сплавы здесь популярны, и неудивительно — можно сказать, что эти места сохранились почти в первозданном виде. Почти, если не считать «позвонков» Вишеры — по реке в советские годы сплавляли лес. Чтобы легче было сортировать его, строили искусственные островки. Лес давно уже не сплавляют, а зарастающие растительностью островки так и остались напоминанием о тех временах.

Ветлан — отвесная система утёсов на берегу Вишеры. Сейчас подняться к камню стало проще — в 2003 году здесь поставили деревянную лестницу с системой смотровых площадок. Но и этот путь — 695 крутых ступенек — преодолеет не каждый. Тот же, кто осилит, будет вознаграждён сполна. Потрясающий вид открывается с Ветлана на окрестности реки Вишеры и на гору Полюдов камень, что на противоположном берегу. Вообще, Ветлан — это как символ всего Пермского края: не каждому откроется красота этих мест, а лишь тому, кто, приложив старания, не поленится наведаться в самые отдалённые уголки, вспомнит непростые времена, которые приходилось переживать людям Прикамья и бережно отнесётся к их истории и традициям.