По сторонам дороги в пустыне Негев

Большую часть территории Израиля занимает пустыня Негев . Она простирается от южных склонов Иудейских гор на севере до Эйлатского залива Красного моря на юге. Однако не стоит думать, что это плоская, унылая, засыпанная песком местность. Негев — это известняковое плато, приподнятое на высоту 600–800 м над уровнем моря. В этих горах нет почти никакой растительности, но безжизненными их не назовешь хотя бы потому, что горные козлы попадаются весьма часто. Плато прорезано ущельями, названия которых начинаются со слова «вади» (в переводе — пересыхающее русло водных потоков). Весной там бурлят ручьи. Впрочем, в некоторых ручьях (Вади-Рахав) и в ноябре стоит высокая вода.

На юге Негева находятся Эйлатские горы — гряда длиной около сорока километров и шириной три-четыре километра, упирающаяся в Эйлатский залив. Породы мелового периода образуют плоские «столовые» горы, а над ними возвышаются изрезанные эрозией гранитные вершины. Отложения разноцветного песчаника разукрашивают эту картину в жёлтые, красные, фиолетовые, чёрные цвета — такие оттенки придают песчанику примеси разных минералов. Песчаник — порода мягкая, легко разрушаемая, и в ходе выветривания его отложения принимают разнообразные, порой самые причудливые формы: от колонн до массивных каменных «грибов» на ножке. До такого гриба так и хочется дотронуться рукой и проверить — не упадет ли? Даже не верится, что это природное образование, а не дело рук человека.

Красный каньон, куда мы хотели попасть, находится в западной части пустыни Негев, в пятнадцати километрах к северу от Эйлата. Этот город на Красном море — самая южная точка Израиля. Узенькая полоска израильского побережья зажата здесь между Египтом и Иорданией : от Эйлата до египетской границы — семь километров, а до границы с Иорданией — меньше двух. Эйлат — международный курорт, поэтому жизнь здесь совсем не похожа на жизнь всего остального Израиля.

Мужчины в кипах попадались нам довольно редко. В пятницу вечером — разгар Шаббата — работала половина магазинчиков на набережной и в торговых рядах бродило множество покупателей. Но вот туристический центр — государственное учреждение — в субботу утром был закрыт. Поэтому нам пришлось обойти несколько отелей, чтобы разузнать дорогу в Красный каньон и посмотреть подробную карту юга Израиля. Нас уверяли, что каньон мы не найдем, что без хорошей карты там можно заблудиться, что указателей на шоссе нет, а по грунтовой дороге к каньону можно проехать только на джипе (мы вчетвером перемещались по Израилю на автомобиле «Chevrolet Aveo»). Эти люди просто никогда не ездили по российским дорогам ! Всё же самое главное узнать удалось: поворот к каньону — между 19-м и 20-м километрами шоссе № 12.

Эйлатский залив — самая северная точка распространения коралловых рифов , причем начинаются они возле самого берега. Вся прибрежная территория входит в состав природного заповедника «Коралловый берег». Сразу за городом пляжи и коралловые рифы оборудованы, можно с комфортом и бесплатно нырять самостоятельно, а можно задорого спуститься в Подводную обсерваторию и наблюдать всё тот же мир под водой через стекло. В сторону египетской границы простирается дикий пляж. Плакат на берегу на трех языках — иврите , английском и русском — предупреждает: «Купание только под ответственность самих купающихся». Чуть дальше по берегу еще одна табличка извещает о запрете разбивать лагерь, и прямо возле нее стоят две палатки — утро выходного дня!

У нас было мало времени, но мы все-таки воздали должное рифам Красного моря. В нескольких метрах от берега, лежа на воде в очках для плавания, можно наблюдать снующих между кораллами разноцветных рыб. Это удивительное ощущение: стоит только опустить голову на плоскую поверхность воды — и открывается объемное пространство подводного мира, красочное и населенное необычными обитателями. У меня перед глазами неторопливо проплыла большая фиолетовая рыба. Но надо было торопиться: до ночи нам предстояло проехать половину Израиля — до города Ашдода, а по дороге найти Красный каньон и прогуляться по нему без особой спешки.

Шоссе № 12 идет на север вдоль египетской границы. Слева от шоссе тянулась полоса вспаханной земли, а чуть дальше столбики с натянутой проволокой отделяли израильские склоны гор от египетских. Военный джип с брезентовым верхом двигался по полосе и тянул за собой клубок смотанной проволоки — освежал следовую полосу. Эйлатские горы впечатляли своей необычностью. Ничего подобного мы в жизни не видели, хотя часто путешествуем по горам. На одном из поворотов мы не выдержали: остановились и вылезли из машины, чтобы получше разглядеть склоны. Трое из нас четверых (то есть все, кроме меня) окончили Московский геологоразведочный институт и в душе остались геологами, несмотря на смену профессии; они тут же принялись ожесточенно спорить о составе и строении близлежащего хребта. Тем временем по дороге мимо нас проехало несколько велосипедистов и два человека на транспортном средстве, напоминающем квадроцикл . А далеко внизу, в долине очередного вади, мы заметили два джипа, которые начинали подъем по крутой горной дороге под скальными выступами: однодневные туры в пустыню на внедорожниках здесь довольно популярны.

Между указанными километрами и вправду оказался поворот направо и стрелка «Red Canyon». Грунтовая дорога вполне приличного качества уходила в горы. А проехать по ней до конца, то есть до стоянки, можно было на чем угодно. Впрочем, в конце дороги стоял именно джип, и из него выгружалась большая семья с совсем маленькими детьми.

Тропа уходила вниз, в каньон. Плакат на автостоянке предупреждал, что ходить следует только по маркированным тропам. Но здесь и некуда было больше пойти, разве что залезть на стены, которые становились все круче. В ущелье вели тропы, размеченные тремя цветами: зеленым, синим и черным. Зеленый маршрут — основной, для опытных туристов; синий — маршрут в обход каньона, для тех, кто не вполне уверен в своих силах; черная тропа — путь назад. Параллельно с нами к каньону двигалась семья: молодые папа и мама с маленькими детьми выбрали простой маршрут, а моложавые бабушка с дедушкой вместе с нами направились в каньон. Горы с двух сторон постепенно стискивали тропу, склоны становились все более высокими и отвесными. Поначалу слагающие их песчаники имели цвет охры. Потом появились породы розовых, красных и красно-коричневых оттенков. На гладкой поверхности склонов встречались большие полости и мелкие круглые отверстия; они наводили на мысль о процессе кипения и пузырях, которые в один прекрасный момент вдруг застыли. Но породы эти — осадочные, никакой вулканической деятельности здесь не было, а отверстия в камне появились в результате процессов выветривания.

Тропа ушла в узкое ущелье, прорезающее толщу песчаника. Стены стали еще выше, а каньон сузился еще больше. Синее небо виднелось только далеко вверху над скалами. Когда-то река пропилила здесь себе проход. Вода обточила камни, придав им форму причудливых колонн, а местами и скульптур. Сейчас дно каньона высохло. Может быть, весной здесь и течет ручей, но в ноябре внизу было сухо. Каньон становился все уже и уже, стенки смыкались почти вплотную. Казалось, что наверху можно запросто перепрыгнуть с одной стороны на другую! В самом узком месте можно было протиснуться только боком. Мы спускались все ниже и ниже, а крутизна тропы тем временем нарастала, и вот уже захотелось взяться рукой за скалы и нащупать зацепку. Наверное, такая мысль приходит всем в голову в этом месте, потому что камни здесь отполированы руками. Стоило только подумать о зацепке, как обнаружились металлические скобы, вбитые в стенки. А дальше — уже и металлические поручни вдоль крутого сброса тропы. Шедшие за нами бабушка и дедушка очень грамотно разворачивались лицом к склону и преодолевали препятствия по всем правилам науки скалолазания. А у нас на шеях висели фотоаппараты, и мы предпочитали соскальзывать вниз, держась руками за поручни.

Еще один спуск вниз по отполированному до гладкости камню — металлические скобы здесь выполняли функции и ступеней, и зацепок для рук, — и мы оказались на самом нижнем уровне. Здесь каньон временами напоминал музейный зал: полы как будто чисто подметены и усыпаны мелкой каменной крошкой, а по бокам воздвигнуты каменные изваяния. И только синее небо, которое иногда можно было увидеть в узком пространстве между двумя почти смыкающимися стенками, возвращало к мысли, что все это создано нашим давним знакомым архитектором — природой…

Каньон немного расширился, а на гладких стенах снова появились полости, и как будто наскальные рисунки, и еще то ли застывшие каменные натеки, то ли выточенные водой рельефные картинки. Временами изгибы складчатых стен образовывали каменные фестоны и напоминали застывшую кисею. Затем скалы снова приблизились к тропе и стиснули ее с двух сторон.

Еще один поворот — и мы оказались в пещере : это у самой земли стенки немного раздвинулись. Постепенно каньон стал расширяться и стены его изменились: теперь они были как будто сложены из тонких широких плит.

Выход из каньона оказался весьма спортивным: по узкой полочке на отвесном слоистом склоне, красно-желтом в лучах уже низкого солнца. Вдоль полочки в стену вбиты металлические скобы, между ними протянут металлический трос. Полочка привела к понижению склона, где по лестнице с поручнями мы вылезли наверх, на плато. Узкая черная щель каньона была внизу. Тропа вела в обратную сторону вдоль каньона; можно было заглянуть вниз и увидеть сверху уже пройденный путь.

Длина каньона — несколько сот метров, высота стен — до 25–30 м. Неторопливое путешествие по каньону с фотосъемкой заняло у нас час с небольшим. Одновременно с нами на стоянку вернулось семейство с детьми, бабушкой и дедушкой. Улыбаясь, они спросили, откуда мы приехали. Услышав, что двое из России, а двое из Америки, они заулыбались еще шире: «О, у нас тоже смесь, только австро-израильская!» А у выезда на дорогу мы повстречали группу канадцев. Они путешествовали по Израилю на велосипедах: ехали налегке, а вещи вёз сопровождающий их джип. Они собирались вставать на ночевку и объяснили нам, что в Израиле разбивать лагерь можно только в строго определенных местах. «Вот видите? — дисциплинированные канадцы показали на группу людей вдалеке. — Они расположились в хорошем месте, но там ночевать нельзя, у них могут быть неприятности».

Мы продолжили путь по пустыне Негев. Шоссе № 12 вскоре отошло от египетской границы, пересекло долину Увда и влилось в шоссе № 40, идущее строго на север. Эйлатские горы остались позади, и мы двигались по возвышенности Паран . Горы постепенно отошли от дороги, но были все также необычайно красивы. Наше внимание давно уже привлекли бетонные параллелепипеды с красным черепом, явно предупреждающие о какой-то опасности. Притормозив возле одного из них, мы прочитали: «Опасно! Зона огня, вход воспрещен». Позже знакомые объяснили нам, что в этих районах проводятся учебные стрельбы. Также часто попадались знаки, призывающие остерегаться верблюдов возле дороги.

В пейзаже стали появляться столовые горы. Возвышенность Паран заканчивалась и уступала место массиву Рамон в горах Негева — следующей части пустыни Негев. Горы Негева сложены пластами меловых пород. В двух горных цепях эрозия привела к тому, что породы из нижних скальных слоев вынесло подземными водами, а верхние слои обрушились вниз и появились гигантские овальные воронки с отвесными стенками — махтеш (в переводе — ступа). Возраст древних пород на дне воронки достигает 200 млн лет (юрский и меловой периоды ). Самый крупный махтеш — овальной формы, примерно 40 на 10 км в ширину и до 400 м глубиной. Его обычно называют кратер Рамон. Правда, все-таки есть версия, что кратер Рамон образовался в результате падения огромного метеорита.

В ноябре солнце садится рано, и к кратеру Рамон мы приехали уже на закате. Кратер можно было хорошо рассмотреть, потому что шоссе его пересекает. Дорога шла по дну, а в отдалении поднимались стенки кратера, пологие в нижней части и отвесные — в верхней. Дорожный указатель «Столярная мастерская» ввел нас в некоторое заблуждение. Мы не поняли, что это такое, но двинулись по стрелке. Казалось бы — откуда в пустыне столярная мастерская? А это оказалась гора, вся поверхность которой состоит из камней, по виду напоминающих поленья. Каменные призмы то беспорядочно разбросаны, то стоят ровными вертикальными рядами. Местами камни светлые, местами как будто обуглены, что придает им еще большее сходство с поленьями.

У северо-западного края Рамона расположен городок Мицпе-Рамон. В переводе с иврита Мицпе — наблюдательный пункт. И в самом деле, с высокой стены хорошо виден весь кратер. Солнце садится за его край, подсвечивая золотым светом возвышения на дне кратера, а затем розовым — только противоположную его стенку. Потом и она темнеет и пустыня Негев медленно погружается в сумерки.