По Самарканду с Омаром Хайямом

В 2007 году отмечается 2750-летие Самарканда. А в конце 2006 года вышел русский перевод романа «Самарканд» французского историка и писателя арабского происхождения Амина Маалуфа (Amin Maalouf). Роман посвящен знаменитому поэту, ученому и мыслителю Омару Хайяму. Мне это показалось интересным поводом для поездки в Самарканд — город, гораздо более известный как столица империи Тамерлана , скрывающий в своей истории и другие, не менее удивительные страницы.

По одной из версий, название этого города имеет согдианское происхождение — это искаженное «Смараканва», что означает что-то вроде «город, в котором сходятся дороги». Когда-то здесь проходил Великий шелковый путь и другие торговые пути, а сейчас в Самарканде сходятся туристические маршруты — из Ташкента на запад, в Бухару и Хиву , или на юг — в город Шахрисабз, где родился Тамерлан, и в Афганистан .

А летом 1072 года в Самарканд пришел 24-летний Гияс ад-Дин Абу-л-Фатх Омар ибн Ибрахим Хайям Нишапури. Как следует из его имени, Омар Хайям родился в Нишапуре (ныне это территория иранской провинции Хорасан). Спасаясь от нашествия турок-сульджуков, он и бежал в Самарканд, славившийся на весь Восток своими учеными и суфиями.

Как пишет Маалуф, Хайям «добирался сюда долгих три недели и сразу, не переведя дух, отправился бродить по городу, следуя советам путешественников прошлых лет: Взойди на террасу Кюхандиса, древней цитадели, оглядись, глазам твоим предстанут лишь зеленые кущи да водная гладь, цветники да ряды кипарисов, подстриженных в форме быков, слонов, верблюдов и готовых к прыжку пантер».

Современный Самарканд тоже утопает в зелени. Центр города перерезает Университетский бульвар, над которым склонились цветущие каштаны, правда, теперь подстриженные, а раньше, рассказывают местные жители, здесь был настоящий тоннель из крон.

Мы едем к развалинам старого Самарканда, которые помнят Омара Хайяма. Старое городище находится на высоких холмах на северо-восточной окраине современного города — жилые кварталы как бы обнимают городище с запада и юга.

Городище называется Афрасиаб . Интересна история этого топонима — он появился только в XVII веке, когда в умах местных жителей утвердилась легенда, будто тут существовал огромный город, основанный мифическим царем царь Турана (тюркского государства на территории современных Туркменистана и Узбекистана ), героем средневековой поэмы «Шах-наме» Афрасиабом. По другой версии, название городища произошло от таджикского слова «Парсиаб» («над черной рекой») связанного с рекой Сиаб, омывающей городище с северо-востока. Позднее население по-своему осмыслило это название, связав его с царем Афрасиабом.

Современная наука выяснила, что Самарканд был основан около VII века до н. э. в качестве столицы царства Согд. Город несколько раз подвергался опустошительным завоеваниям. В VI веке до н. э. Согд был захвачен персидским царем Киром. Персы возвели вокруг города крепостные стены длиной в 14 километров.

В 329 году до н. э. здесь появился Александр Македонский (помните советский фильм «Джентльмены удачи», где герои охотятся за будто бы найденным как раз в этих местах золотым шлемом завоевателя?) У стен Самарканда (греки называли его Маракандой) завоевателям пришлось дать мощное сражение. Победив, Александр Великий двинулся дальше, к Сырдарье, оставив здесь свой гарнизон. Уже в тылу у Александра согдийцы восставали и пытались штурмовать Мараканду, захваченную греками, но безуспешно.

После смерти Александра и распада его империи Самарканд попал в состав Греко-бактрийского царства, затем — Кушанского царства. В VI–VII веках Самарканд входит в Тюркский каганат. В 712 году Самарканд берет арабская армия под предводительством военноначальника Кутейбы ибн Муслима.

Местное население регулярно восставало против арабов. Самым мощным было восстание под предводительством ал-Муканны в 770-х — 780-х годах. Постепенно под влиянием восстаний власть арабов ослабла, и город обрел относительную самостоятельность. В начале IX века власть в стране переходит к местным правителям из династии Тахиридов, а в IX–X веках — к династии Саманидов. К этому времени и относится жизнь в городе Омара Хайяма.

Роковое нашествие

Если нашествие всех завоевателей Самарканд успешно переживал, то «визит» Чингисхана в 1220 году оказался для города роковым. Взяв город, Чингисхан приказал его разрушить, а всех жителей — а население Самарканда составляло в то время около полумиллиона человек — убить или угнать в рабство. Вот как описывал те события арабский историк VIII века Ибн-Аль-Ассир: «Они ни над кем не сжалились, избивали женщин, мужчин, младенцев, распарывали утробы беременных и умерщвляли зародышей. Пришли, разрушили, умертвили, ограбили и ушли».

Такая, казалось бы, немотивированная жестокость, на самом деле имела если не оправдание, то хотя бы причины: монголы еще не имели соответствующей системы управления, чтобы удержать города за собой; кроме того, это была продуманная стратегия устрашения . Самарканд стерли с лица земли.

В стихах Омара Хайяма можно найти предсказание будущего Самарканда и судьбы Чингисхана:

Если все государства вблизи и вдали,
Покоренные, будут валяться в пыли —
Ты не станешь, великий владыка, бессмертным.
Твой удел не велик: три аршина земли.

Новые правители остались на этой земле навсегда: здесь же неподалеку стоит мавзолей Гур-Эмир, где похоронен другой великий завоеватель — Тамерлан.

Поступок Чингисхана так потряс современников, что с тех пор они так и не осмелились селиться на этих холмах — через несколько лет, вернувшись на пепелища Самарканда, они поселились у его подножия. Теперь Самарканд полумесяцем огибает огромный пустырь, древнее городище Афрасиаб, хотя «при жизни» такое название город никогда не носил.

Со времен Омара Хайяма осталось немногое: основания дворцов и крепостных стен, разрушенных еще Чингисханом, превратились в холмы, а величественные арыки, разрезавшие город на кварталы, — в овраги. По их склонам теперь гуляют только ветер, овцы и коровы.

Здесь настолько пустынно, что пастухи радуются каждой живой душе: подходят, на еле узнаваемом русском выражают удивление тем фактом, что я гуляю в стороне от традиционных туристских маршрутов. Летом, рассказывает пастух, Афрасиаб заполняется археологами — русскими, французскими, бельгийскими. «Нам интересно, мы к ним подходим, спрашиваем: а что здесь было? Вот здесь была мечеть», — показывает старик. Рядом раскопано несколько бывших домов. Из культурного слоя торчат многочисленные черепки. Всюду виднеются норки сусликов — они разгуливают по этой территории, чувствуя себя хозяевами.

Даже если судить по развалинам, понятно, что это был огромный для своего времени город, один из самых больших в Азии. Как выяснили археологи, тогдашний Самарканд был устроен традиционно для всех древних городов: в северной части — цитадель и дворец, который, если верить Амину Маалуфу, посещал Омар Хайям. В центре городища — квартал знати, южнее — ремесленные кварталы. С восточной стороны город огибала река Сиаб, от которой в город отходили три магистральных канала.

Побродив по Афрасиабу, нахожу россыпи черепков. Вот ручка от небольшого сосуда, вот горлышко от другого, вот осколки с цветным и до сих пор ярким орнаментом. Если спустя 800 лет здесь горы черепков — сколько же сосудов здесь было во времена существования города?

На северной окраине городища стоит посвященный Афрасиабу музей. «Заходите скорее посмотреть, а то потом могут свет отключить!» — на ломаном русском зазывает меня смотрительница. В музее нашли пристанище многочисленные находки из Афрасиаба, современники Омара Хайяма: оружие, статуэтки, керамика, кувшины, оссуарии (ящички, в которых среднеазиатские зороастрийцы хоронили кости покойных). Кусок стены с молитвой, нацарапанной клинком раненого воина, и обгорелые резные деревянные панно.

Но самое интересное — фрески из дворца правителя Самарканда. Ими вполне мог любоваться и сам Омар Хайям. Фрески посвящены событиям из жизни города. Например, очень важным сюжетом древним авторам показались визиты четырех посольств к царю Согда.

От духовного к телесному

Мы — послушные куклы в руках у Творца!
Это сказано мною не ради словца
Нас на сцену из мрака выводит Всевышний
И швыряет в сундук, доведя до конца.

Еще один свидетель времен Омара Хайяма — потрясающий комплекс мавзолеев Шахи-Зинда. Он стоит у южной оконечности Афрасиаба, на кладбище, которое сохранилось еще с незапамятных времен и до сих пор функционирует.

Само словосочетание «Шахи-зинда» переводится с персидского как «живой царь». Название появилось в честь кузена пророка Мухаммеда Кусама ибн Аббаса, который, как и остальные родоначальники ислама, был воином. Вместе с отрядом Кутейбы он вторгся в район Самарканда. По преданию, ибн Аббас был обезглавлен неверными во время молитвы, но тело его врагу не досталось. То ли по воле Аллаха вокруг тела вырос мавзолей, то оно, обезглавленное «ушло» прямо под землю — тут легенды расходятся. Теперь здесь мавзолей, где покоятся останки ибн Аббаса. На портале мавзолея арабской вязью выведено: «Арабский, хошимитский, курейшитский, меккинский, мединский пророк Мухаммед сказал: "Кусам ибн Аббас больше других людей похож на меня характером и внешностью"».

Рядом еще около двух десятков мавзолеев разных веков, своеобразный пантеон «почетных граждан» Самарканда самых разных эпох его существования: военачальники и родственники Тамерлана, ученые, святые и богатые горожане Средних веков.

К югу от Афрасиаба находится старая часть Самарканда. Она не такая колоритная, как старые города Бухары и Хивы, поэтому туристы сюда заглядывают редко. Однако тут и там встречаются глиняные постройки, по улицам журчит настоящий арык, в который попадают стоки из домов. В домах почти нет мебели: жители старого Самарканда до сих пор спят и едят на полу, устанавливая для обеда низкий стол, а для сна подстилая матрасы. По время прогулки по старому Самарканду можно наткнуться на покосившийся деревянный минарет или синагогу, пересохший фонтан или красивый айван — пристроенный к дому навес с деревянными резными колоннами, под которым хорошо укрываться от жары или дождя.

Нельзя пройти мимо грандиозной соборной мечети Биби-Ханым. Строительство мечети началось в 1399 году, после успешного похода Тамерлана в Индию . Возможно, таким образом тиран попытался замолить грехи: индийский поход был очень кровавым… Через 5 лет современники получили возможность восхититься тем, как архитекторы воплотили грандиозный замысел правителя. Но здание вскоре начало разрушаться. Последний удар по этому шедевру средневековый архитектуры в 1897 году нанесло землетрясение. И только к началу 2003 года реставраторы представили фактически отстроенное заново здание мечети Биби-Ханым.

Рядом с Биби-Ханым в течение уже нескольких веков располагается Сиабский рынок. Ряды с цветастыми бухарскими коврами, горами лежат сухие белые шарики (сушеный козий сыр), орехи , виноград, абрикосы, инжир, груши, сливы, айва, хурма, гранаты и дыни. По соседству ряды со сладостями — конфетами, желтыми кусками жареного сахара, арахиса в сахарной пудре. Между рядов снуют женщины с какими-то дымящимися котелками на палках. Это какая-то очень пахучая трава, которая призвана помогать от кашля и простуды — время от времени женщины подносят ее к носу.

И всюду — лотки со свежими лепешками, каждая из которых украшена особым узором — автографом хозяйки. Лепешки приносят на головах: хлеб складывают на деревянные поддоны, поддоны устанавливаются на тканевые обручи, похожие на обручи для бедуинских повязок. Благодаря такой нехитрой «прокладке» обруч прочно держится на голове, и его можно не поддерживать руками, когда спешишь на рынок к партнерам-торговцам.

На рынке повсюду лотки с газетами. Все газеты на узбекском, но некоторые на латинице, другие — на кириллице (латиницу ввели совсем недавно, и старшее поколение еще не успело ее освоить). Общее у них одно: судя по фотографиям, все они рассказывают о неусыпном труде Ислама Каримова. Как и много веков назад, демонстративное почитание правителя является главной чертой восточных политических систем.

Осмотр некогда могущественного и процветающего города поневоле настраивает на философский лад. Похожими переживаниями делится и Хайям в книге Маалуфа. «Я бродил в окрестностях Самарканда, повсюду видел развалины с надписями, не поддающимися прочтению, и думал: что осталось от города, некогда стоявшего на этом месте? Я не имею в виду людей — самых недолговечных из существ, но что остается от созданной ими цивилизации? Какое царство выжило, какая наука, какой закон, какая истина уцелели? Ничего. Сколько ни рылся я в руинах, мне удалось найти лишь черепок горшка с изображением лица и фрагмент фрески. Вот чем будут мои бедные стихи через тысячу лет: черепками, осколками, обломками навсегда погребенного мира. От города остается безразличный взгляд, брошенный на него полупьяным поэтом».