В соляную пустыню за надеждой

После первого путешествия по Узбекистану у нас осталось впечатление некоторой незавершенности. Все-таки правильно — это проехать страну «от края до края». Можно с севера на юг, можно — с запада на восток. С запада на восток страна оказалась намного длиннее, что и определило направление второго путешествия. Самой восточной точкой нашего маршрута был печально известный Андижан, который после мятежа теперь уверенно превращается властями в подобие европейского города. А на западе нас ждала Каракалпакия с плато Устюрт и тем, что когда-то было Аральским морем. Главным «аральским» местом в советское время был Муйнак — портовый город, райцентр и главный «рыбный» город республики. Вот его мы и выбрали как «крайний запад»: интересно же своими ногами пройтись по дну погибшего моря.

Путь на Муйнак

Ныне чтобы добраться до Муйнака, сначала нужно попасть в столицу Каракалпакии — Нукус. Можно из Ташкента — самолетом, а можно и из Москвы . Сюда теперь тоже летают. От Нукуса до Муйнака — около 200 км. Стоит переночевать в Нукусе, а с утра отправиться в путь: в самом Муйнаке заночевать может не получиться. Собираясь в дорогу лучше не рисковать: не жалеть денег и арендовать главный узбекский транспорт — «Нексию», а не трястись минимум четыре часа в «ПАЗике», который ещё и сломаться может. Потрясений вам хватит и так.

Перед поездкой откроем главный советский источник знаний, «Большую советскую энциклопедию», и почитаем: «Муйнак, город (до 1963 — посёлок), центр Муйнакского района Каракалпакской АССР. Порт на южном берегу Аральского моря, на полуострове Муйнак… 10,4 тыс. жителей (1972). Центр рыболовного района. Рыбоконсервный комбинат. Вблизи Муйнака — ондатровое промысловое хозяйство».

Где-то в здешних окрестностях, в рыбацкой деревне близ Муйнака, в 1827 году родился Бердимурат, сын Каргабая — создатель каракалпакской литературы, выдающийся поэт, которого все в Узбекистане знают под именем Бердах (1827–1900). Если для всего Узбекистана «наше все» — это Тимур (1336–1405) и немножечко его внук Улугбек (1394–1449), то в Каракалпакии, присоединенной к Узбекистану только в 30-е годы ХХ века Тимур котируется не особо, а вот культ Бердаха, наоборот, очень силен.

Что же, все понятно: отправляемся на новый автовокзал Нукуса, яростно торгуемся с таксистом, сбиваем цену на поездку с сотни долларов наполовину — и вперед!

Поначалу — всё как всегда, Узбекистан Узбекистаном. Вот только Амударья в районе Нукуса уже совсем не похожа на себя саму — на ту великую реку, что течет в окрестностях Хорезмского Ургенча (Новый Ургенч). Как-то узковата. Но остальное — как всегда. Встречные «Нексии», «Матицы» и «Дамасы», города и городишки. Проезжаем город Ходжейли, на окраине которого расположено древнее зороастрийское кладбище Миздахан и хорезмская крепость Гяур-кала. Если повезет, можно даже встретить стадо одногорбых верблюдов, которых разводят в Каракалпакии. А может, и диких тоже. Мы, например, встретили, но так быстро проскочили мимо, что не успели сфотографировать. Но вот мы «чиркнули» по окрестностям Кунграда — последнего крупного города на пути. И все — цивилизацию как отрезало! За последние 100 км трассы нам встретилось от силы машины две. И чем ближе к Муйнаку, тем чаще встречаешь сухие деревья, торчащие прямо из песка.

Умирающее море

На берегу Арала, на возвышенности стоял обелиск павшим в Великой Отечественной… Нет, сам-то памятник стоит до си пор, ничего с ним не сделалось — только покрасили полосами в национальные цвета (синий, зеленый и белый). А вот и море… Берег обрывист, и с него прекрасно, на многие километры вдаль, видно бывшее дно Аральского моря. Ныне это пустыня Аралкумы. Знакомьтесь: ветер, соль, пыль, пыль и ещё раз пыль. Менять оптику на цифровых зеркалках приходится вдвоем, прижавшись друг к другу и по команде «раз-два-три», быстро-быстро. Иначе пыль на матрице обеспечена. Ну, а о песке, пыли и соли в одежде, волосах и фотосумках можно даже не упоминать. Отъезжаем подальше — и сразу же видим зрелище, достойное пера советского фантаста Александра Беляева (1884–1942). Только у того был остров погибших кораблей, а здесь — пустыня брошенных кораблей. Ржавые остовы стоят прямо посреди пустыни, частично занесенные песком. Воды здесь чуть-чуть — пересыхающие соленые озерца и растения-суккуленты по берегам.

До середины ХХ века Аральское море было четвертым по величине озером мира с площадью 66 тыс. км². Теперь половина из них принадлежит пустыне Аралкумы, примыкающей к пустыням Кызылкумы и Каракумы . C 1961 по 1995 год — всего за время жизни одного поколения — уровень моря опустился на семнадцать метров. Береговая линия отступила на 100–150 км. Обнажились около 33 тыс. км² морского дна, с которого ежегодно ветер разносит около ста тысяч тонн пыли и соли. Песчано-солевые бури длятся до трехсот дней в году. Эффект усиливается тем, что Арал расположен на пути мощного воздушного течения, идущего с запада на восток и способствующего выносу аэрозолей в высокие слои атмосферы. А ведь это не только соль. В советские времена объем пестицидов , используемых в сельском хозяйстве Узбекской ССР, в семь раз превышал средний уровень по стране. И большая часть этих веществ, вымываемая ирригационными каналами, попадала в Арал. А теперь — теперь следы этих солевых потоков прослеживаются по всей Европе и даже в Северном Ледовитом океане .

В Приаралье изменился климат: разница температур летом и зимой стала еще больше (от –50 °C до +30 °C), а количество осадков — еще меньше. Остров Возрождения превратился в огромный полуостров Возрождения, а сам Арал фактически «разорвало» на две части — казахский Малый, или Северный Арал, питаемый Сырдарьей, и узбекский Большой (Южный) Арал, вода в который поступает из Амударьи. Про то, как это все влияет на здоровье и уровень жизни людей, можно не говорить. Достаточно просто посмотреть на цифры детской смертности среди тех, кто остался на бывшем побережье Арала — самые высокие в СНГ.

Фатальное орошение

Ну, а Муйнак… Ещё в 1960 году в Аральском море вылавливали около 60 тыс. тонн рыбы. В основном осетровые, сом, судак, жерех. Прошло всего двадцать три года — и в 1983 году рыболовство на Арале свернули навсегда. Город, основой жизни которого было море, очень быстро превращается в призрак. Та же участь постигла и казахский порт Аральск .

Что же произошло? Дело в том, что в советский период из питающих озеро рек (в основном, из Амударьи) воду «растащили» на орошение. Узбекистан был главным «месторождением» хлопка в СССР, и экономика страны, как это модно сейчас говорить, «затачивалась» именно под хлопок. Чем больше хлопка выращиваем — тем больше нужно воды. А где её брать? В реках. Вот и строились Каракумский и Большой Ферганский оросительные каналы, множественные водохранилища, с поверхности которых вода в условиях жаркого климата испаряется намного быстрее, чем с поверхности реки. В 1982 году главное русло Амударьи полностью перекрыли глухой плотиной, и весь остаточный речной сток направили на орошение.

Пятьдесят лет назад объем Аральского моря составлял чуть более 1000 км³. Чтобы поддерживать себя в прежних границах, ему требовалось около 60 км³ воды в год. На 1960 год притока воды вполне хватало: с реками приходило в озеро 63 «куба». В 1990-м — всего 5 км³. Сейчас от общего объема воды осталось всего 10%.

Конечно, колебания уровня Аральского моря были и раньше. Интересный факт: в Казахстане на обнажившемся дне Аральского моря обнаружены остатки 600-летнего мавзолея. Значит, уход воды случался и ранее. Но вряд ли тогда Арал мелел так стремительно.

Так что же делать? Можно ли спасти озеро? Об этом очень много говорят, пишут и даже поют: аральской трагедии посвящена первая в истории Казахстана рок-опера «Такыр», в финале которой Море надеется на свое возрождение, но тем не менее хозяином в этих местах остается Ветер Смерти. Правительства Узбекистана и Казахстана, а также международные фонды тратят огромные деньги на многочисленные конференции и симпозиумы, посвященные Аралу, на которых высказываются самые разные идеи и предлагаются многочисленные проекты по спасению озера.

В 2003 году в прессе прошло фантастическое сообщение о том, что Ислам Каримов и Владимир Путин якобы договариваются направить часть стока сибирских рек в Аральское море! Вот так воскресли идеи 70-х годов прошлого века о переброске в мелеющий Арал вод российских рек. Тогда инициаторами этих проектов выступили лидеры Казахской и Узбекской ССР — Динмухамед Кунаев (1912–1993) и Шараф Рашидов (1917–1983). Спасти Среднюю Азию должны были Иртыш и Обь. Но в июле 1986 года Президиум Совмина СССР по рекомендации специальной комиссии Академии наук СССР решил закрыть проект по причине его экономической и экологической несостоятельности. Кстати, заметим, что в 1983 году его оценочная стоимость составила 27 млрд. рублей . Когда академики РАН оценивали ту же затею 20 лет спустя, она «потянула» на 300 млрд. долларов .

Если же говорить о реальных возможностях, то чаще всего от специалистов можно услышать: казахский Малый Арал спасти ещё можно, узбекский Большой — уже обречен. И в деле спасения Малого Арала уже есть результат. Через пролив Берга Казахстан построил тринадцатикилометровую Кок-Аральскую плотину, которая полностью отгородила Малый Арал от Большого. Сначала ее воздвигли силами местных жителей и областной администарации, но в 1998 году это сооружение разрушил шторм. Тем не менее плотину построили заново, уже при поддержке центральных властей — и уровень воды в казахском озере начал постепенно повышаться. Говорят, здесь снова увидели дождевые облака, море подошло к Аральску на двадцать пять километров, и в водоеме снова стали ловить рыбу. Даже камбалу акклиматизировали, так что у Аральска есть будущее. Но, увы, цель нашего визита — Муйнак, построенный на берегу Большого Арала, скорее всего, исчезнет.

Да, в 2003 и 2006 году узбекская пресса активно писала, что Муйнак возрождается, что рядом с ним построят водохранилища, в котором разведут рыбу, и снова заработает рыбозавод. Хотелось бы верить, хотя в сентябре 2007 года никаких следов работы заметно не было. Разве что один из остовов кораблей зачем-то выкрасили в белый цвет: не то для каких-то киносъемок, не то просто для туристов. Но всё же сюда стоит приехать. Потому что город всё равно живет: и как напоминание о том, что может сделать человек с природой, и как напоминание, что такое человек вообще. Когда мы уезжали из Муйнака, мимо машины пробежали две девчушки. Шли из школы: узбекские дети с 1 класса сами ходят в школу, даже если она в соседнем городке. Советская школьная форма: коричневое платье, белый фартук, два огромных банта. Максимум — второй класс. Бежали в пыли вприпрыжку, смеялись и радовались. Честно могу сказать, тогда я узнал на собственном опыте, что такое надежда, надежда вопреки всему.

Древние крепости

Но мы — мы уезжаем. Не останавливаясь в Нукусе, едем в соседний хорезмский вилоят (область), в Хиву , чтобы оттуда продолжить изучение Каракалпакии. Ведь она знаменита не только Аральским морем. В 1930-х годах советский археолог Сергей Толстов (1907–1976) открыл здесь целую древнюю цивилизацию — мир древнего Хорезма (VI–II века до н.э.). На территории республики десятки заброшенных городов-крепостей. Нам удалось побывать в четырех из них.

Первую проезжаешь уже по дороге в Хиву. По пути туда вас ждет очень странная картина: по левой стороне шоссе, буквально в нескольких сотнях метров от дороги, прямо в пустыне стоит… реактивный пассажирский самолет Як-42. Ни населенных пунктов, ни аэродрома вокруг нет. Некоторые водители расскажут вам легенду, что самолет забыли здесь на съемках какого-то фильма, однако на самом деле все гораздо проще. Проехать к самому самолету вам не удастся — он за ограждением. А на ограждении можно обнаружить табличку: «Тренировочный полигон спецназа».

А вот чуть дальше, по правой стороне шоссе Нукус–Турткуль, на одиноком холме стоит городище Шылпык, или Чилпык. Во II–IV веках это был религиозно-культовый центр зороастрийцев: там были обнаружены остатки дахмы — святилища и погребальной площадки, где оставлялись на съедение зверям и птицам тела умерших. Гораздо позже, в IX–XI веках, местное население снова использовало Чилпык, построив там сигнальную башню.

К остальным крепостям мы едем уже из Хивы. В «стандартный» тур входят Кызыл-Кала (I–XII века), Топрак-Кала (II–VI века) и Аяз-Кала (IV–II века до н.э.). Первые две расположены рядышком. Кызыл-кала возвышается прямо посреди хлопковых полей и ориентирована углами по сторонам света. Почти квадратная в плане цитадель размером 65 м на 67 м совсем пуста. Зато в ней прекрасно сохранились очень характерные для Хорезма стреловидные бойницы. А рядышком — огромная, 500 м на 350 м Топрак-Кала. Прямоугольное городище окружено крепостными стенами, превратившимися в оплывший вал. Местами он достигает высоты 8–9 м. Когда-то один из кварталов был занят храмовыми зданиями, традиционно строившимися здесь на протяжении всей истории существования города. В III–IV веках н.э. здесь находилась резиденция хорезмских царей. Поперечные улицы делили застройку на 10 кварталов. Сейчас это только стены: археологи полностью изучили Топрак-Калу (раскопки длились 52 года) и вывезли все предметы материальной культуры для музеев.

Но, пожалуй, самое большое впечатление, производит Аяз-Кала. Для того, чтобы побывать в ней, придется заехать в пустыню Кызылкумы. До нашего времени сохранились остатки двух городищ и двух цитаделей, возведенных на холмах на высоте 60 и 90 м одна над другой. Историки считают, что Аяз-Калу, скорее всего, никогда не использовали по прямому назначению. Более того, есть мнение, что по какой-то причине крепость не была достроена. Археологи не обнаружили здесь ни одного свидетельства обитания людей, зато нашли много заранее заготовленного, но неиспользованного строительного материала. С верхней цитадели открывается вид на соленое озеро Аяз-Куль, до которого около двух километров. А рядом с крепостями — две конкурирующие юрточные «потемкинские деревни» для туристов.

Конечно, «стандартный» тур по крепостям Хорезма — это очень мало. Зато — есть повод вновь сюда вернуться.