Папа, преданный родиной

В культуре ХХ века популярность папы римского Иоанна Павла II в чем-то сродни популярности голливудских кинозвезд. Он провел ряд эффектных и внешне либеральных акций, но даже его знаменитое опровержение существования физического ада, сделанное ровно девять лет назад, 28 июля 1999 года, ничего не изменило в католической доктрине.

Кароль Войтыла, будущий папа Иоанн Павел II, родился 18 мая 1920 года в местечке Вадовице на юге Польши в семье отставного военного. По воспоминаниям понтифика, семья была очень набожной и дружной. Именно родители — Кароль и Эмилия — воспитали в мальчике искреннюю религиозность. Но о том, что тот станет священником, никто всерьез не думал.

В восемь лет Кароль потерял мать. Затем умер старший брат, а чуть позже, в 1941 году, отец. С тех пор у Кароля случались припадки страха одиночества. Он искал спасения в молитве и чтении. Тогда же у него проявился интерес к театру. Уже по школьным постановкам было очевидно, что у мальчика есть драматический талант. Все решила Вторая мировая война.

Сопротивление словом

Позднее понтифик вспоминал, что именно вид жертв нацистского режима заставил его впервые серьезно задуматься о принятии сана священника. Его восхитила самоотверженность святых отцов, помогавших подпольщикам и оказывавших нацистскому режиму «сопротивление словом». В 1942 году Кароль окончательно решился и стал слушателем подпольных курсов при Краковской духовной семинарии. Параллельно он играл в нелегальном «Театре восторга», где ставили революционера Маяковского и патриота Адама Мицкевича (Adam Mickiewicz, 1798–1855). И за курсы, и за спектакли наказание было бы для него одинаковым — расстрел.

1 ноября 1946 года Кароля рукоположили в священники и отправили в Рим для продолжения богословского образования. Вернувшись на родину, молодой священник преподавал этику и моральную теологию в Ягеллонском университете. В 1956-м он защитил докторскую и стал профессором в университете Люблина.

В университете Кароль Войтыла считался полиглотом и знатоком языков. Но, несмотря на свое солидное звание и авторитет, св. отец всегда отличался открытостью и либерализмом. Он с удовольствием собирал у себя студенческие кружки, ходил вместе с учениками в походы, театры и на авангардные выставки. Известие о том, что он рукоположен в епископы (4 июля 1958), застало Кароля в байдарочном походе.

28 июня 1967 года Войтыла стал кардиналом. В августе 1978-го он участвовал в конклаве, избравшем папу Иоанна Павла I (John Paul I, 1912–1978). Однако тот прожил лишь месяц. В октябре был созван новый конклав.

Изначально никто не рассматривал фигуру поляка как серьезного претендента на папскую тиару. Борьба шла между архиепископами Генуи и Флоренции. Но ни один из них никак не мог набрать необходимые две трети голосов. Собрание зашло в тупик. Тогда стали искать компромиссную фигуру, которой и оказался Кароль Войтыла. Одни считали, что папа из страны по ту сторону «железного занавеса» сможет покончить с «комплексом разделения», характерным для восточноевропейских католических епископов. Других кардинал-поляк привлек тем, что не был ставленником Ватикана . Они видели в нем фигуру, способную изменить традиционные методы управления Церковью. После избрания Кароль Войтыла взял себе имя предшественника и стал Иоанном Павлом II. Он был 264-м наместником св. Петра, первым за последние 455 лет папой не итальянцем и единственным папой славянином.

Папа в кроссовках

За двадцать семь лет своего понтификата (1978–2005) Иоанн Павел II полностью изменил представления о Римских первосвященниках. Такой открытости и простоты со стороны наместника св. Петра мир не ожидал. Понтифик без стеснения совершал пробежки в кроссовках по садам Ватикана, катался на лыжах и обсуждал с корреспондентами свои гастрономические пристрастия. В газетах часто появлялись его фотографии: вот папа на футбольном матче, вот на «Формуле-1» , а вот встречается с Пеле …

Но главное — Иоанн Павел II смог доказать, что в современном мире католическая Церковь не устарела, а религия не перестала быть актуальной. В его понтификат были признаны многие достижения научно-технического прогресса. Церковь признала свою вину в судебном преследовании Галилея (1992) и длительном непризнании теории Коперника (1993). Она даже согласилась с эволюционным учением Дарвина (1997) и освоила Интернет, выбрав его святым покровителем Исидора Севильского (1998).

12 марта 2000 года, в первое воскресение Великого поста, на традиционной воскресной мессе в соборе Святого Петра Иоанн Павел II публично покаялся в грехах католической церкви. Он просил прощения за преследование евреев, раскол церкви , инквизицию , религиозные войны , крестовые походы , презрение к бедным и слабым. Такого покаяния не знала ни одна религия.

Иоанн Павел II был также первым понтификом, который отважился прикоснуться (в буквальном смысле) к другими конфессиям. 29 мая 1982 года католический мир был потрясен. Папа встретился с главой англиканской церкви архиепископом Кентерберийским Робертом Рунси! И даже совершил совместное богослужение! С протестантом !

19 августа 1985 года понтифик, по приглашению короля Марокко Хассана II, выступил на стадионе в Касабланке перед 89-тысячной аудиторией молодых мусульман. В своей речи он размышлял о трагическом непонимании и вражде между приверженцами двух великих религий.

Во время визита в Индию (31 января–10 февраля 1986) он провозгласил Махатму Ганди равным учителям церкви и присутствовал при ритуале открытия «третьего глаза».

А 13 апреля 1986 года папа ступил на порог римской синагоги. И его фраза, обращенная к верховному раввину Рима Элио Тоаффу, стала хитом: «Вы — наши возлюбленные братья, и, можно сказать, наши старшие братья».

Слово «хит» в отношении Иоанна Павла II можно употреблять без кавычек. Папа в 1998 году выпустил CD «Abba Pater», до сих пор пользующийся бешенной популярностью. Там св. отец читает молитвы и священные тексты под аккомпанемент негритянских ритмов и кельтских флейт. 27 сентября 1999 года папа посетил концерт рок-звезд в Болонье. В интервью он сообщил, что особенно удачной ему показалась композиция Боба Дилана «Blowing in the Wind». По словам св. отца, она близка всем, кто ищет себя.

Иоанна Павла II любили. На его похоронах (2005) многие держали плакаты «Santo Subito!» («Канонизировать немедленно!»). Это о многом говорит. Впрочем, как и то, что на конкурсе «Мисс Италия–2004» его признали «самым неподражаемым мужчиной нашего времени».

Как либеральные, так и консервативные оппоненты Иоанна Павла II утверждали, что своим поведением он дискредитировал статус Римского первосвященника. Из понтифика он стал «пап-звездой». Как писала польская газета «Nie» («Нет»), «даже похороны Иоанна Павла II приобрели характер вселенского турслета, с песнями под гитару и обязательным фотографированием у тела покойного». Но, на самом деле, понтифик вел себя как современный здравомыслящий человек, понимавший, что мир изменился, и нет ничего страшного в том, чтобы ответить на его вызов на его же языке. И это ему прекрасно удавалось: папа был талантлив — остроумен и искусен в импровизации.

Однако публичный успех стоял для папы далеко не на первом месте. Он никогда не интересовался, что пишут о нем в газетах на эту тему. Были вопросы, которые тревожили его куда больше, и которые разрешить ему так и не удалось. И год от года, несмотря на все новые волны народной любви, понтифику становилось все более и более грустно, и все с большей пронзительностью он чувствовал свое одиночество. Но об этом — чуть позже.

Третий путь

Политические взгляды Иоанна Павла II можно было бы назвать христианским капитализмом: рыночная экономика плюс христианская этика. Он не подвергал сомнению право человека на частную собственность, но был убежден — обладающий ею должен чувствовать свою ответственность перед обществом. В первую очередь, руководствуясь христианским принципом любви к ближнему, он должен обеспечить справедливый и достойный материальный уровень жизни тем, кто является непосредственным производителем. Папа понимал, что человеку, постоянно находящемуся в нужде, не хватает сил заботиться о своем духе. В этой связи Иоанн Павел II даже допускал экспроприацию собственности, если того требуют общественные интересы. Кроме того, он признавал право народа на восстание против несправедливости общественных порядков. Именно эти взгляды были причиной его визита на Кубу в январе 1998 года — в знак протеста против экономических санкций США в отношении Острова Свободы. Там Иоанн Павел II не только встретился с «красным команданте», но и провел мессу на площади Революции в Гаване при миллионной аудитории.

Но социалистом папа не был, поскольку не признавал марксистского принудительного коллективизма и тоталитарных методов управления. Иоанн Павел II принимал самое активное участие в свержении коммунистического режима в Польше. Уже его первый визит на родину 2–10 июня 1979 года оказался хлестким ударом по коммунистической идеологии. Во время мессы, которую папа провел на площади Победы в Варшаве , 300-тысячная толпа скандировала: «Нам нужен Бог!». Как сказал советник американского президента Джимми Картера по национальной безопасности Збигнев Бжезинский (Zbigniew Kazimierz Brzeziński): «До сих пор доминирующем было ощущение неизбежности существующей [социалистической] системы. После отъезда папы доминирующим стало отсутствие этой неизбежности». Святой отец превратился в духовного лидера польских антикоммунистов. Во время забастовки на верфях Гданьска (14–31 августа 1980) над всеми входами в доки висели портреты Иоанна Павла, а Лех Валенса, когда подписывал договор с правительством о создании независимых профсоюзов, воспользовался большой сувенирной ручкой с фотографией понтифика. Вполне вероятно, что за покушением на Иоанна Павла II 13 мая 1981 года стояли советские спецслужбы.

Иоанн Павел II ещё три раза посещал Польшу. Он всегда был в курсе всех событий, происходящих на родине. Так что, когда 24 августа 1989 года премьер-министром уже свободной Польши стал один из лидеров демократического движения «Солидарность» — Тадеуш Мазовецкий, понтифик мог себя поздравить.

Однако радость его была недолгой. Свободная Польша не стала страной христианского капитализма. С одной стороны, церковь в Польше пользовалась большим авторитетом. С другой — население не было развращено ценностями общества массового потребления. Однако, как только Польша получила независимость, церковь сразу потеряла харизму борца с тоталитаризмом, и сошла с политической сцены. Поляки быстро заразились консьюмеризмом и почувствовали страсть к удовольствиям и развлечениям. Разговоры о христианских ценностях уже всем надоели. 1–9 июня 1991 года понтифик в четвертый раз приехал на родину с пасторским визитом. Он был потрясен произошедшими изменениями. Папа попытался напомнить соотечественникам об истинных ценностях, но в ответ получил искреннее непонимание. «Похоже, — сказал в интервью один из активистов „Солидарности“, — папа утратил связь со страной. Он рассуждает о вещах, от которых нас уже тошнит… Вместо того, чтобы попытаться нас понять и научить, что делать, он тычет пальцем и говорит: „Все, что идет с Запада, ведет к разложению. Будь то либерализм, капитализм или порнография“».

Для Иоанна Павла II это был сильный удар. Он чувствовал себя преданным. Казалось, его мечта была так близка к осуществлению, но ничего не получилось. Груз этой потери так и не упал с души понтифика до конца его дней.

Один на один с миром

Говоря о Иоанне Павле II, католики, особенно католическая молодежь, зачастую сокрушаются, что, хотя папа и был «душкой», но оказался очень консервативным в отношении церковных норм и не изменил те из них, которые давно устарели и служат досадным препятствием в современной жизни. Но папа был несгибаем.

Без убежденности в незыблемости принципов Церкви понтифик превратился бы типичного альтернативного священника эпохи сексуальной революции: с гитарой за спиной, косяком в зубах и книжкой по медитации под мышкой. Но папа прекрасно понимал: Церковь должна быть открытой и понятной, однако не должна становиться частью поп-культуры.

Борьба за реабилитацию непопулярных установлений католической церкви в глазах современных католиков была главным делом Иоанна Павла II в. 1990-е. Он не сдал ни одного догмата, но борьбу не выиграл, хотя и не проиграл. Тем не менее сложившаяся ситуация угнетала его на протяжении оставшихся пятнадцати лет жизни.

Установления, за которые боролся папа, были двух видов: догматические и этические. Что касается теологических догматов (главных принципов веры, утвержденных особыми Соборами), против которых роптали и миряне, и священники, на первом месте стоял принцип непогрешимости папы. Второй догмат касался природы Богородицы. В католичестве считается, что с момента рождения Девы Марии на ней не было первородного греха. Поэтому она не умерла, а вознеслась на небо в теле, как Христос. Многие католики считали эти догматы не вписывающимися в современную картину мира.

Что касается заявления папы об отсутствии физического ада, то это только на первый взгляд может показаться радикальным решением. Тезис о физическом аде никогда не был догматом. Он относится к рангу «богословского мнения», которое может меняться, в соответствии со здравым смыслом — в общем, вопрос для церкви далеко не принципиальный. А вот, например, Чистилище папа не отверг, хотя Святое Писание подтверждает его существование настолько косвенно, что все остальные христианские Церкви отказываются верить в него. Но существование Чистилища — это догмат, и папа его не тронул.

Однако все эти высокие материи волновали паству не так сильно, как проблемы абортов, гомосексуализма, контрацепции, искусственного оплодотворения, развода, права женщин получать священнический сан и праве священников жениться — все это волновало паству куда больше. В газетах и на ТВ то и дело появлялись интервью с представительницами женских католических организаций, сетующих на трудности процедуры церковного развода. Они абсолютно искренне не понимали, почему бы не облегчить себе жизнь. Именно эта искренность угнетала понтифика больше всего.

Многие священники тоже высказывались за развод и даже придумали для этого новый чин службы. Были страстные сторонники рукоположения женщин — в отказе католической церкви признать за ними такое право многие видели дискриминацию. Среди них был, например, миланский кардинал Мартини. Папа попытался объяснить, что главное предназначение женщины — это материнство. Но его не услышали.

Против запрета контрацепции оппоненты папы выступали ещё более решительно. Они весьма справедливо указывали на то, что контрацептивы снижают риск заражения СПИДом и уровень рождаемости, а, следовательно, и бедности в слаборазвитых странах. Про аборты и говорить нечего.

В 1993 году канал Би-би-си выступил с передачей «Секс и Святой Город». Создатели передачи взяли интервью у с молодой девушки из Никарагуа, которая забеременела после изнасилования, но так и не смогла получить право на аборт в этой католической стране. Об абортах журналисты также поговорили с двумя сестрами-подростками, изнасилованными собственным отцом. На Филиппинах они отыскали девятилетнюю маму, которая боялась пользоваться презервативами, так как это запрещала Церковь. И т.д. Эффект, произведенный передачей, был подобен взрыву гранаты. И понтифик ощущал полное бессилие. Все, что он смог — пригрозить отлучением либеральным священникам. Но их было слишком много. И от сознания этого, волны страха одиночества все чаще накатывались на него.

6 февраля 2002 года на папу обрушился ещё один удар. Газета «Бостон Глоб» («Boston Globe») опубликовала материал о педофилистических наклонностях бостонского католического священника Джона Джохана. Разразился громкий скандал. Число священников, уличенных в педофилии или гомосексуализме, исчислялось десятками. Однако папа не поставил под сомнение установление о целибате, т.е. о запрете священникам жениться. И это несмотря на сильную внутрицерковную оппозицию, которую возглавил кардинал Хьюм. Но Иоанн Павел II прекрасно понимал, что если уступить в чем-то одном, посыплется все остальное.

И, тем не менее, его любили. На его похоронах, проходивших 8 апреля 2005 года съехалось 4 млн. паломников, ещё 2 млрд. наблюдали за церемонией по ТВ. Сразу после смерти понтифика стали распространяться слухи о чудесах, происходивших у его гробницы. Все идет к тому, что Иоанна Павла II вскорости канонизируют. Поэтому можно только посочувствовать тому папе, который решиться когда-нибудь на радикальный пересмотр церковных установлений. Ему придется как-то объяснять, почему их так твердо защищал святой Кароль Войтыла.