Цикл картин «Начало Руси. Славяне» был написан Николаем Рерихом под впечатлением от путешествия по «великому водному пути» к Новгороду. На полотне «Заморские гости» изображены варяги, плывущие к враждующим племенам, дабы принести им мир.
По поводу происхождения первых русских княжеств ходит немало споров. Как же появилась государственность на Руси? Пришла ли она с варягами или стала итогом закономерной эволюции славян? Спор между сторонниками скандинавского влияния — норманистами, и «патриотами от науки» — антинорманистами, кипит уже несколько столетий, и к единому мнению ученые так придти и не могут.
Споры возникли из-за фрагмента написанной в XII веке «Повести временных лет»: «…В 862 году новгородцы обратились к варягам. „Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Да пойдите княжить и володеть нами“. И пришли варяжские князья — старейший Рюрик, сел в Новгороде , другой, Синеус, на Белоозере, а третий, Трувор, в Изборске. И от тех варяг прозвалась Русская Земля…»
Немецкий снобизм на службе русского отечества
Традиционно основателями норманнской теории принято считать ученых-немцев русского подданства Готлиба Зигфрида Байера (1694–1738) и Фридриха Герхарда Миллера (1705–1783). Именно Байер вывел три главных принципа, к которым впоследствии обращались все норманисты. Первое — согласно источникам, пришедшие на Русь варяги жили за Балтийским морем, следовательно, имели германоязычные шведские корни. Второе — имена киевских купцов и послов в византийских источниках Х века в большинстве не славянские, а значит, государственную элиту Древней Руси составляли иноземцы. И третье — анализируя хронику византийского императора Константина Х Багрянородного, Байер отметил, что названия Днепровских порогов написаны и по-русски, и по-славянски. При этом русские топонимы значительно отличались, а значит, имели германское происхождение.
Четвертый пункт в теорию добавил последователь Байера Миллер. Он обратил внимание на созвучность финского названия Швеции «Руотси» со словом «Русь». На этой почве, найдя упоминание о «Руси на Балтийском море» в тексте датского хрониста XII века Саксона Грамматика, ученый назвал Древнюю Русь «шведской провинцией».
Еще Ломоносов отмечал, что немцам Миллеру и Байеру было чуждо все русское. Уважения к славянам они не питали, писали ученые во времена режима «бироновщины», когда повсюду насаждалась немецкая культура. Поэтому любая роль славян в строительстве собственного государства решительно отвергалась. К тому же тогда шел четкий курс в правящих кругах — сближение с Западом. Аргументация Миллера и Байера связывала Россию с Европой едиными корнями, а значит, Империя могла участвовать в большой политике по праву «равного брата».
Впрочем, глубокие исследования показывают, что Миллер и Байер не были самостоятельными в идеях норманизма. Опирались они на давно сложившийся стереотип, по которому на Западе Россию считали не самостоятельно сложившимся государством. Так, историк (1814-1903) упоминает интереснейшего персонажа — шведского путешественника Петра Петрея де Эрлезунда (Peter Petreus de Erlesund), который в труде «Московская хроника» (Regni Muscowitici Sciographia, Стокгольм, 1615) провел происхождение русов-варягов от германоязычных балтийских племен. Он, как и Байер, широко опирался на аналогии имен: Рюрик — Рудрих, Синеус — Синаус, и т.д. Учитывая то, что книга шведа вышла в 1615 году, получается, концепция о варяжском влиянии была описана аж за век до немцев.
- Источник:
- Alex Bakharev
Правда, полагаться на Петрея де Эрлезунда надо с опаской. Он вольно обращался с источниками, комментировал их на свой лад, специально не приводил «ненужные» ему факты. Современные исследователи думают, что писал путешественник по заказу шведского короля, которому нужно было обосновать претензии на русский престол. Как раз только-только миновало Смутное время, а Швеция по-прежнему хотела овладеть Россией. И по теории Петрея де Эрлезунда скандинавский король получался не завоевателем, а полноправным наследником, пришедшим забрать земли «братского» русского народа, оставшиеся без хозяина после вымирания шведской династии Рюриковичей. Так или иначе, все это частности, а идею о норманнском влиянии шведский писатель предвосхитил, а значит, имеет полное право претендовать на титул основателя норманнской теории.
Кстати, некоторые историки (например, Алексей Александрович Шахматов) считают ее зачинателем… самого Нестора, автора «Повести временных лет»! Но такая точка зрения, наверное, очень бы удивила и Миллера с Байером, и тем более Петрея де Эрлезунда.
Гей, славяне!
Сразу за немецкой волной последовал ответ прославянских кругов. Тем более, после краха Бирона режим в России немного смягчился, вернулся интерес к родной культуре, что и позволило противникам норманистов составить достойную аргументацию.
Первым критиком Миллера и Байера стал Михаил Васильевич Ломоносов. В своих записках он обвинял немцев в пренебрежении русскоязычными источниками, писал о субъективности исследователей, а знаменитое «русы-руотси» однозначно отвергал, предлагая иной вариант — «русы-роксоланы» (сарматские племена, населявшие Причерноморье в III-IV веке). Не обошлось и без забавных перегибов. Так, Ломоносов пытался доказать славянское происхождение Рюрика, а порой даже отпускал в адрес оппонентов эмоциональные тирады. Мол, как же так, славяне существовали в Европе столетия до шведов, и тут какие-то варяги — строят государство более культурному народу?!
Но, несмотря на отдельные промашки, Ломоносов четко обозначил главный недостаток первых норманистов — необъективность. Нельзя писать верную историю, опираясь на личные предрассудки и политическую конъюнктуру. Тем не менее, невзирая на труды другого видного историка, Татищева, в науке в XVIII — начала XIX веков полностью доминировали норманисты. Такие титаны музы Клио как Николай Михайлович Карамзин и Василий Осипович Ключевский , Сергей Михайлович Соловьев и Сергей Федорович Платонов придерживались в своих книгах варяжской теории.
Впрочем, труды их содержали более зрелые, взвешенные взгляды, нежели работы Байера и Миллера. Например, Соловьев. Хоть историк не отрицал, что Рюрик происходил из Скандинавии, он отмечал значительную роль знати в первых русских княжествах, смешанный состав шведо-славянской дружины, быстрое обрусение варяжских потомков. Таким образом, Рюрик и его сторонники ставились лишь на вершину пирамиды, а не становились, как у Миллера, прямо всей этой «пирамидой».
Антинорманизм берет верх
С середины XIX века, когда в России все больше говорили о собственном, уникальном пути, началось уверенное наступление антинорманистов. Историк Иван Егорович Забелин писал о том, что если у варягов и балтийские корни, это вовсе не обязательно корни шведские. Другой ученый, Глеб Сергеевич Лебедев, называл славян самым мореходным народом той эпохи, и на обширном примере доказывал их культурное превосходство перед «дикими», как он выражался, саксами. Норманнская теория сосредоточилась в основном вокруг трудов западных историков, которые исследовали историю России, и наибольший отклик, что неудивительно, нашла в трудах немецких историков эпохи Бисмарка. Понятно, что немцы, объединившие свою державу и рвущиеся к гегемонии в Старом Свете, стремились показать себя в качестве главного «исторического» народа Европы.
На рубеже XIX-XX века гегемония антинорманизма была практически абсолютной, и тема Древней Руси стала медленно отходить в сторону. Виднейшие умы эпохи были прикованы к стоявшим перед страной социальным проблемам. Близилась война и революция.
Пришедшие в 1917 году к власти большевики полностью уничтожили старый порядок, объявив господство «интернационализма». Выступив за разжигание «пролетарской войны», коммунисты сдвинули проблемы древней истории на обочину. Однако норманизм как обоснование пресловутого «интернационализма» стал в 1920-е годы господствующим учением в борьбе против «извечного великорусского шовинизма». Впрочем, большевиков больше интересовала победа над интервентами, восстановление разрушенной войной страны и идеологический контроль над населением, чем проблемы древних государств.
Норманизм пользовался значительной популярностью на западе в среде белых эмигрантов. Однако расцвет теории начался с приходом к власти Гитлера в Германии. Нацистские историки изображали славян неполноценным народом, неспособным самостоятельно построить государство и управлять собой. Естественно, что здесь они не могли не уцепиться за столь лакомый сюжет, как варяжское нашествие.
В те годы внутренняя политика СССР претерпевает существенные изменения. Ранняя большевистская партийная демократия перерождается в сталинский культ личности, а вместе с этим происходит «национальный» поворот. В 1934 году возобновляется преподавание истории в школах (отмененное большевиками в 1920-е годы), начинается реабилитация национальных традиций. А вместе с этим возвращается и антинорманизм — как доказательство особого «славянского пути», особого пути русской нации. И хотя по своей сути он был весьма поверхностным и развился на уровень дореволюционной теории лишь после Великой Отечественной войны, любопытно отметить сам факт государственного перехода.
Так и что есть истина?
В современной науке по-прежнему кипят баталии. Так, например, в Петербургской исторической школе в моде норманизм, московские историки более умеренны. И, наверное, как бы банально это ни звучало, самый правильный — комплексный подход.
Во-первых, что значит «варяги создали славянам государство»? Государство не создается пришлой дружиной и правителем, государство — результат упорного труда общественных сил, плод долгозреющей революции. Варягов пригласили — об этом в «Повести Временных Лет» сказано ясно. Ничего экстраординарного. Иноземный князь пришел править другой общиной. Мы уже писали, что такие случаи в Средневековье встречались повсеместно.
Во-вторых, несколько слов о варяжском влиянии на политические институты Древней Руси. Все по той же «Повести Временных Лет» Рюрик начал княжить с Новгорода. Но в Новгороде сохранились уже существовавшие общественные институты — например, вече. Народное собрание — племенной институт местной демократии, его не может принести иноземец. До Рюрика и варягов у славянских племен существовали собственные методы управления.
В-третьих, если брать норманнское вторжение, почему только Русь? Норманны завоевывали также Сицилию и Англию. Сицилийский трон — династия Роберта, английский — династия Вильгельма. Будучи низкого культурного уровня, заморские варвары легко ассимилировались с местным населением, перенимая все его порядки, включая язык. То же самое случилось и на Руси. Уже правнук Рюриковича носил славянское имя Святослав. У следующих Рюриковичей с варягами общим осталось разве что имя основателя династии.
И правда, личность правителя не олицетворяет собой государство. Образование державы — сложный процесс. В нем играют роль местные политические институты, знать, привилегированные классы. Обращаясь к примерам средневековой Европы, можно отметить большое количество правящих династий иноземного происхождения. В те времена не было понятия «нации», поэтому правитель мог придти извне, и, тем не менее, он становился частью уже сложившейся постройки. Например, Венгрией в Средние Века правили монархи немецкого происхождения, в Неаполитанском Королевстве долго царила династия Анжу. И ведь это не значит, что Венгрию основали немцы, а Италию — французы?
В-четвертых, само варяжское нашествие могло быть не таким массовым, как представляют его норманисты. Существует мнение, что Синеуса и Трувора на самом деле не существовало, а известие о них — результат неправильно поданного летописцем иностранного текста, который сообщал, что Рюрик пришел к славянам со своим домом (княжеским двором, знатью) — «сине-хус», и дружиной — «тру-воринг». Некоторые ученые отождествляют Рюрика Новгородского с Рериком Датским, норманнским лидером, совершавшим набеги на страны Западной Европы (до 860).
Тогда ситуация оказывается еще более простой. Враждующие между собой славяне ильменские, кривичи, весь и чудь, отличающиеся по культуре и языку, призвали нейтрального иноземного правителя, который не выступал бы на стороне ни одного из племен.
Так что, вне зависимости от личности династа и происхождения первого князя, славяне к приходу Рюрика имели собственное государственное устройство, и обвинять наших предков в «отсталости» никак нельзя.
