В неблизком уже детстве я, как и многие мои тогдашние сверстники, коллекционировал почтовые марки. И однажды выменял у приятеля серию марок Фуджейры. Учился я неплохо, по географии у меня была стабильная «пятерка», но о существовании такой страны я не знал. Пришлось пойти в библиотеку и углубиться в справочники. Поиски увенчались успехом. Оказалось, что Фуджейра — маленькое арабское княжество на востоке Аравийского полуострова, один из семи эмиратов британского протектората Договорный Оман.
Интересно, как выглядит эта загадочная Фуджейра? — думал я. — Что там — пески, горы, пальмовые рощи? Чем занимаются подданные эмира? Ловят рыбу, пасут верблюдов и коз, выращивают в оазисах финиковые пальмы? И какой у эмира дворец? Наверно, он похож на средневековый замок, за стенами его плетутся дворцовые интриги и хоронится королевская стража, вооруженная кривыми саблями. Эх, взглянуть бы на все это хоть одним глазком!» Но мечта эта тогда, в начале шестидесятых, казалась, осуществимой ничуть не более, чем полет на Луну. Повзрослев, я роздал свою коллекцию друзьям — и забыл про Фуджейру...
Вспомнил я про маленькое княжество много лет спустя, когда впервые попал в Объединенные Арабские Эмираты (АОЭ) — так после получения независимости в 1971 году называется бывший Договорный Оман. И конечно, не упустил возможности съездить в Фуджейру. Причем влекло меня туда не только мальчишеское любопытство, но и профессиональный интерес. Дело в том, что, как я выяснил, уже находясь в ОАЭ, среди семи эмиратов этого государства Фуджейра — «белая ворона». В отличие от остальных, она лежит на берегу не Персидского залива, а Индийского океана, рядом с Оманом, и не в пустыне, а в горах. Кроме того, в Фуджейре нет собственной нефти — главного источника богатства и процветания ОАЭ. Не сказывается ли это на развитии самого отдаленного от столицы эмирата? Словом, причин для поездки было предостаточно.
Рынок на перевале
Мы выехали из Дубая, второго по величине и значению города ОАЭ, столицы одноименного эмирата. Мы — это шофер Ахмед и ваш покорный слуга. Ахмед, немолодой йеменец, зарабатывает на жизнь тем, что сдает свою старенькую «тойоту» в аренду министерству информации и культуры, когда по линии министерства приезжают гости вроде меня. Живет он в Эмиратах почти двадцать лет; семья — жена, четыре дочери и три сына — осталась дома, под Саной. Ахмед регулярно посылает им деньги и раз в году наведывается в отпуск.
Судьба Ахмеда типична для основной массы жителей ОАЭ. Три четверти двухмиллионного населения страны — иностранцы. Большинство из них — выходцы из Индии и Пакистана, но немало и арабов. Когда в семидесятые годы, после получения независимости и резкого повышения цен на нефть, руководство страны взяло курс на ее всестороннюю модернизацию, население Эмиратов не достигало и полумиллиона человек. Рабочих рук не хватало. Тогда-то в страну и устремились иностранцы. В массе своей — без семей, по контрактам на три-четыре года. Заработки здесь хорошие. Тот же Ахмед, к примеру, получает четыре тысячи дирхамов в месяц — а это больше тысячи долларов. Ради такой зарплаты можно вынести и тяжелый климат — жаркий и влажный. А потом, скопив деньжат, вернуться домой и открыть свое дело. Но возвращаются далеко не все. Иные, как Ахмед, надолго оседают в Эмиратах, становятся, по существу, эмигрантами.
Устраиваясь поудобнее на переднем сидении рядом с Ахмедом, я чувствовал себя так, будто отправляюсь в никому не ведомую даль, где нас поджидают, если и не опасности, то, по крайней мере, приключения. Но стопятидесятикилометровый путь до Фуджейры оказался спокойным и будничным. Сначала мы доехали до соседнего с Дубаем княжества Шарджа, а затем свернули направо, на восток. Великолепное двухполосное шоссе, вьющееся через барханы, привело нас в просторный оазис Дайд. За оазисом начались горы — невысокие, скалистые. За первым перевалом дорога пошла вниз, в долину, и по сторонам ее я увидел неожиданную картину: десятки импровизированных лавок с разнообразным товаром. Ну как тут было не остановиться!
Место это, на границе Шарджи и Фуджейры, называется «сук аль-джумаа» — «пятничный базар». Как и во всех мусульманских странах, пятница в ОАЭ — выходной день. В пятницу движение по шоссе особенно интенсивно: люди едут навестить друзей и родственников, отдохнуть на пляжах Фуджейры или сделать покупки в Дубае.
Первое, что бросилось в глаза, — развешенные на веревках ковры. Очень много ковров! Больших и маленьких, шерстяных и шелковых, ярких и не очень. У крайней лавки, развалившись на циновках, терпеливо поджидали покупателей два продавца.
— Откуда ковры? — спросил я.
— Отовсюду! — был ответ. — Вот этот — из Китая, тот, побольше, — из Ирана, а те, маленькие, — из Афганистана.
Собственная промышленность в Эмиратах развита пока слабо, зато благодаря нефти с деньгами нет проблем. Национальный доход на душу населения — один из самых высоких в мире — превышает здесь 17 тысяч долларов в год. И потому разнообразные товары текут в ОАЭ буквально со всего света. В первую очередь — из сравнительно близких государств Азии: Японии, Китая, Индии.
Оглядев рынок, я обнаружил, что, кроме ковров, у него есть и иная специализация. Под сколоченными кое-как солнцезащитными навесами были разложены овощи и фрукты, специи, сушеная рыба — продукция крестьян из соседних оазисов и рыбаков Фуджейры. Но между местными помидорами и огурцами, выложенными в сплетенные из пальмовых листьев корзины, красовался в картонных коробках импортный розовый лук, а рядом с сушеными финиками и мелкой рыбешкой — привозные яблоки и мандарины. Хоть день был и будничный, торговля шла бойко. Одни автомашины отъезжали, другие приезжали. По тому, как решительно люди сразу же направлялись к определенной лавке, было ясно, что они здесь не новички.
Но, признаться, овощи и фрукты меня волновали мало. Я устремился в ту часть рынка, где торговали керамикой. С первого взгляда было видно: товар — местный. Вот и отлично! Посещая разные арабские страны, я давно заметил: в их традициях и материальной культуре много общего, но немало и своего, особенного. Возьмем, к примеру, кофеварки. На первый взгляд, все они одинаковые. Но нет, у саудовской кофеварки носик длиннее, чем у египетской, а йеменская более округлая, чем сирийская. Отличается и декоративный орнамент. То же и с керамикой. Тут даже типы ее подчас не совпадают. В странах Аравии издавна принято курить благовония и для этой цели здесь делают специальные керамические курильни. Формой своей они похожи на рюмку, но квадратную, с высоко поднятыми углами, и расписанные геометрическим или растительным орнаментом. Подобные курильни я увидел и на «пятничном рынке». Они слегка напоминали те, что я привозил когда-то из Йемена. А еще там была масса всевозможных сосудов, блюд, ваз для цветов, пузатых копилок, из которых можно достать монеты, лишь разбив саму копилку.
Но времени на этнографические изыскания не было, так что через полчаса мы с Ахмедом вновь сели в машину и тронулись в путь. Поплутав немного по горам, мимо небольших селений, дорога, столь же хорошая, как и прежде, выскочила на равнину. Вдали мы увидели море, а на берегу — просторный, утопающий в зелени город.
Старое и новое
Эмират Фуджейра совсем мал. Его площадь — всего 1630 квадратных километров.
Самый большой из трех десятков населенных пунктов — столица, которая называется тоже Фуджейра. В ней около ста тысяч жителей, а всего в эмирате — примерно четверть миллиона. Поскольку, своей нефти здесь нет, то и доходы невелики. Так, если в самом большом и богатом нефтью эмирате, Абу-Даби, национальный доход на душу населения превышает 20 тысяч долларов в год, то в Фуджейре он в десять раз ниже. Так что, если бы маленькое княжество жило лишь на собственные деньги, оно недалеко ушло бы от того времени, когда продажа почтовых марок была едва ли не главным источником дохода. Но в ОАЭ принято так: каждый эмират отчисляет в федеральный бюджет половину своих заработков, и эти деньги правительство распределяет более или менее равномерно между всеми субъектами федерации, в зависимости от численности их населения и нужд первостепенной важности.
Тем не менее я не ожидал увидеть в Фуджейре роскошных многоэтажных зданий, не уступающих по своей красоте небоскребам Абу-Даби или Дубая. Национальный банк Фуджейры, международный коммерческий центр, гостиница «Плаза» блистали на солнце цветными зеркальными стеклами. Впрочем, такая красота оказалась лишь на центральной улице города. Слева от нее недавно построен новый микрорайон с многоэтажными белоснежными домами. В целом же столица эмирата выглядит «низкорослой» — с двухэтажными административными зданиями и кварталами небольших особняков на одну семью. Большинство из этих домов не блещут оригинальностью архитектуры, но некоторые походят на настоящие маленькие дворцы. Равнина между морем и горами достаточно велика для того, чтобы не экономить место при застройке города.
Чуть ли не к центральным кварталам Фуджейры примыкает международный аэропорт. Среди десятка самолетов на летном поле стоял и наш ТУ-154, принадлежащий «Аэрофлоту». Авиалайнеры из России и других бывших советских республик ныне не редкость в Фуджейре. Но сам эмират пассажиров обычно не интересует. В последние годы поток наших новоявленных коробейников хлынул в Дубай, ведущий торговый и коммерческий центр Ближнего Востока. В 1994 году там побывали почти полмиллиона русских и узбеков, латышей и казахов, украинцев и туркменов. Аэропорт Дубая перегружен. Вот и начали летать «чартеры» в другие эмираты, включая Фуджейру, откуда до Дубая недолго добраться на автобусе.
Аэропорт принимает не только гражданские, но и военные самолеты. Особенно он был загружен во время Кувейтского кризиса. Здесь, в Фуджейре, садились американские военные самолеты, прилетавшие с огромной воздушно-морской базы США на острове Диего-Гарсия в Индийском океане. Отсюда стратегические бомбардировщики отправлялись бомбить иракские позиции в оккупированном Кувейте.
Неподалеку от аэропорта, на площади, раскинул крылья гигантский бронзовый орел. Поездив по городу, мы обнаружили, что ему вообще свойственна монументальная скульптура. На одной площади установлен пятиметровый кофейник с чашками, на другой — столь же внушительных размеров курильня для благовоний, на третьей — раковина. Нечто подобное я видел в саудовском городе Джидда.
От аэропорта мы выехали на набережную — тихую, зеленую. Ни машин, ни людей.
Лишь проехали вдоль кромки воды рыбаки на «джипе», нагруженном сетями. Последовав за ними, мы оказались возле маленькой рыбачьей бухты, отгороженной от океана волнорезами. Рыболовство все так же остается одной из основных отраслей экономики эмирата. Здесь свыше четырехсот рыбацких судов, а улов составил в прошлом году почти одиннадцать с половиной тысяч тонн. Это — примерно восьмая часть общей добычи рыбы в ОАЭ.
В рыбачьей бухте неторопливо текла будничная жизнь. Механики что-то чинили на своих кораблях, бронзовые от загара люди развешивали для просушки сети.
— Как улов? — спросил я одного из рыбаков.
— Нормальный! — коротко ответил он. — Ты здесь живешь?
— Да нет, — говорю, — я приезжий. А где тут у вас рыбу продают?
— Сегодня уже поздно, — ответил рыбак. — Рыбный рынок закрывается в десять утра — он тут недалеко, в центре. Приходи завтра — да не проспи! — улыбнувшись, прибавил он.
Покупать рыбу я, конечно, не собирался — куда ее девать? Но хотелось посмотреть на дары Индийского океана. Жаль, что опоздал.
Да, рыбная ловля продолжает оставаться одним из основных занятий жителей Фуджейры. А вот чем здесь, в отличие от других эмиратов, никогда не занимались — так это ловлей жемчуга. Жемчужные раковины водятся на мелководье Персидского залива, но их нет в глубоководном Индийском океане.
Получив представление о том, как выглядит город, мы отправились в местное министерство информации и культуры. Не вежливость гостя влекла меня туда, а желание узнать как можно больше об эмирате. Директор пресс-центра Сейид Обейд уже ждал нас—его предупредили по телефону из Абу-Даби. Прежде чем начать беседу, нас угостили традиционным аравийским кофе — светлым, приготовленным из едва прожаренных зе-рен.ПомощникСейдаразливалегоизбольшо-го кофейника в маленькие пиалы. Не успел я выпить кофе, как получил вторую порцию.
— Если больше не хочешь, покачай пиалой, — с улыбкой напомнил мне Ахмед аравийский обычай.
Я так и сделал.
— Чем занимаются жители эмирата? — спросил я, отставив пиалу, у Обейда.
— Не только рыбной ловлей, — ответил он, — но и сельским хозяйством. Примерно треть земель плодородна. Главная проблема — вода. В Фуджейре нередки дожди, есть колодцы. И все же пресной воды не хватает, так что пришлось строить опреснительные установки. А еще горы богаты сырьем для стройматериалов, часть его даже экспортируется. Есть кое-какая промышленность — переработка сельскохозяйственной продукции, швейные фабрики, производство пластмасс. И конечно, торговля.
Я спросил собеседника, как насчет туризма. Обейд оживился. По его словам, туризм — отрасль для Фуджейры сравнительно новая, но очень перспективная. Прежде всего потому, что климат здесь лучше, чем в остальных эмиратах, — летом чуть прохладнее и немного суше. Прекрасные песчаные пляжи. Никаких экологических проблем. Есть минеральные источники и лечебные грязи. В горах — очаровательные маленькие оазисы, где люди живут еще по старинке. Есть и исторические памятники. Потому-то в эмирате уже построены несколько хороших гостиниц и строятся новые.
— А что бы вы, в первую очередь, посоветовали осмотреть в городе? — поинтересовался я.
— Исторический музей, — ответил Обейд.
Ну что ж, поехали в музей. Сопроводить нас вызвался местный корреспондент национального агентства ВАМ по имени Насер.
Музей, как и все в этом городе, оказался недалеко. В нем всего два зала. Один посвящен археологическим находкам, другой — традиционному быту жителей Фуджейры. Как можно судить по экспонатам музея, люди селились на территории эмирата с незапамятных времен. Директор не без гордости показал нам керамику, бронзовые наконечники стрел, украшения, которым без малого четыре тысячи лет. Любопытно, что еще в ту далекую пору люди стремились украсить свой быт. Глиняные сосуды, например, не просто емкости, но произведения искусства. По бокам выведен затейливый орнамент.
— Скоро наш музей станет значительно просторнее, — с радостью сказал директор. — Заканчиваем строить новое здание.
На стене в коридоре музея я увидел фотографию небольшой, с тремя башнями, крепости. Кажется, что-то похожее было изображено на одной из моих почтовых марок.
— Бывший дворец эмира, — пояснил директор музея.
— А он сохранился?
— Да, но здорово разрушен. Правда, эмир приказал восстановить дворец и весь старый город вокруг него, но работы еще не начались.
— А можно туда съездить?
— Конечно!
Попрощавшись с директором музея, мы с Ахмедом и Насером поехали смотреть дворец. Он возвышался на холме, на фоне гор, над развалинами старой Фуджейры, построенной из смеси глины и некрупных камней.
Будто восседающий на коне князь оглядывает строго своих пеших подданных. Пока я фотографировал дворец, Насер вылез из своего черного «мерседеса», вытащил из кармана переносной телефон и с кем-то увлеченно заговорил. Сцена выглядела символической. Старина и новь Фуджейры, и между ними — жизнь всего лишь одного поколения.
Морской перекресток
Океанские корабли — что курьерские поезда. Если бы они заходили в каждый порт, куда предназначена часть их груза, то добирались бы до места назначения месяцами. Судно, идущее, скажем, из Японии в Европу, останавливается только в четырех-пяти крупных портах. Там оно дозаправляется топливом, продовольствием, водой, оставляет часть груза, который затем развозится небольшими судами по более мелким портам. Подобная система морских перевозок стала особенно удобной и выгодной с появлением контейнеров.
Фуджейра — одна из таких узловых «морских станций». Ее порт расположен у входа в Персидский залив, что очень удобно: оставил груз для всего региона — плыви себе дальше. По словам Алистера Артура, коммерческого директора порта, больше трех четвертей грузов — транзитные. В прошлом году порт переработал 700 тысяч контейнеров, что вывело его на второе место в регионе после Дубая. Продано 6 миллионов тонн горючего. Коммерческий директор доволен. Грузооборот порта стабильно увеличивается на 10-15 процентов в год.
На машине Артура медленно объезжаем порт. Он отгорожен от моря двумя мощными волнорезами. В одной части искусственной бухты толкутся мелкие суда, занимающиеся снабжением стоящих на рейде кораблей. Центральная часть причала отведена под контейнерный терминал. А дальняя, если смотреть от здания управления порта — под сыпучие грузы. Причалы оборудованы самой современной техникой.
— Заказали еще два портальных крана, — говорит коммерческий директор. — Иначе скоро нам не справиться с растущим потоком грузов.
Неплохой доход дает и мастерская по ремонту контейнеров.
Англичанин Артур — представитель сравнительно небольшого контингента иностранцев, живущих в Фуджейре. В отличие от других эмиратов, их тут не больше 20 процентов. Условиями труда и быта он доволен, только вот жалуется на летнюю жару и влажность.
Порт Фуджейры резко пошел в гору в середине восьмидесятых годов, во время ирано-иракской войны. Тогда иранские военные катера пиратствовали в Персидском заливе, периодически совершая нападения на торговые суда. Ведь те шли либо в Ирак, либо в другие арабские государства Персидского залива, которые в той или иной степени его поддерживали. Плавать в Заливе стало небезопасно, страховые ставки резко выросли. Так что многие суда предпочитали не заходить в Залив, а разгружаться в Фуджейре. Отсюда, по только что построенному шоссе грузы развозились по всему региону.
После окончания ирано-иракской войны в 1988 году грузооборот порта, а с ним и доходы эмирата, заметно снизился. Надо было придумывать что-то новое — и придумали. Рядом с портом создали «свободную зону».
Директор «свободной зоны» Шериф аль-Авады подробно рассказал, что это такое. На территории зоны разрешена стопроцентная иностранная собственность. На ввозимые материалы, оборудование, товары нет таможенных пошлин. Компании освобождены от налогов и могут свободно репатриировать свои капиталы и доходы. Но, если нет налогов и таможенных пошлин, какая же тогда от всего этого польза для эмирата?
Шериф улыбается. «Во-первых, — объясняет он, загибая палец, — районы, где широко представлен иностранный капитал, как бы застрахованы на случай нестабильности, ибо о них позаботятся государства, имеющие там экономические интересы. Во-вторых, иностранные компании арендуют у нас землю для своих экономических объектов. В-третьих, они используют местную рабочую силу, в-четвертых, энергию, в-пятых — сырье. Расплачиваются они за все твердой валютой, и это укрепляет наши банки. И, наконец, работники «свободной зоны» живут в городе, ходят в магазины и рестораны, а от этого выигрывают и строительство, и торговля».
Словом, выгода есть, хотя и не прямая, а косвенная. Правда, «свободная зона» в Фуджейре пока еще доходов не дает. Государство потратило на ее оборудование миллиард дирхемов (один доллар равен 3,65 дирхема), а иностранные капиталовложения, не говоря уже о доходах, не достигли и половины этой суммы. В зоне сейчас работают около полусотни небольших компаний, в основном из стран Южной Азии. Аль-Авады хотел бы расширить географию своих клиентов. Среди прочих он надеется привлечь и предпринимателей из бывших советских республик.
«Свободная зона» Фуджейры — не единственная в Эмиратах. Раньше была создана такая же зона в местечке Дже-бель-Али, неподалеку от Дубая. Философия и порядки там те же, а вот масштабы значительно больше. Порт в Джебель-Али, без которого немыслима «свободная зона», считается крупнейшим искусственным портом мира. Чтобы выкопать бухту, пришлось переместить столько грунта, что, если построить из него стену в метр шириной и три метра высотой, то этой стеной можно опоясать по экватору весь земной шар. Под стать масштабам порта и размеры «свободной зоны». Ее площадь — сто квадратных километров. Там уже представлены свыше 750 компаний, но две трети из них ничего не производят. Они лишь арендуют складские помещения и используют их как региональную базу для экспорта своих товаров. Как и в Фуджейре, «свободная зона» Джебель-Али еще не окупались, там немало пустого места, и, опять-таки, как в Фуджейре, дубайцы ищут новых клиентов, в том числе в СНГ. По-видимому, им мешает одна серьезная проблема: хотя ОАЭ — государство процветающее и стабильное, находится оно в регионе, где в последние пятнадцать лет произошли две большие войны, где воды Персидского залива до сих пор бороздят иностранные военные суда, а между соседними странами решены далеко не все проблемы. Так что элемент риска налицо, и не столь уж малое число бизнесменов этот элемент отпугивает...
Ближе к вечеру, усталые и проголодавшиеся, мы с Ахмедом решили наконец пообедать. Зашли в небольшой ресторанчик в центре города, заказали салат и рыбу. Кроме нас, в зале был лишь молодой парень. Услышав наши разговоры и поняв, что мы — приезжие, он подсел к нам.
— Что хорошего в Фуджейре! — убеждал он нас. — Тут имей хоть пять магазинов — все равно не заработаешь столько, сколько с одним в Дубае или Абу-Даби. Да и скучно!
— А сколько тебе лет? — спросил я.
— Двадцать.
Да, в таком возрасте и у нас многих провинциалов притягивают, как магнит, столичные сутолока и огни. Но с годами это проходит. И хорошо, что Фуджейра — не такая, как Дубай или Абу-Даби, что есть еще в модерновых Эмиратах уголок, где жизнь, хоть и быстро меняясь, течет все же неторопливо, в гармонии с океаном и горами. И в согласии с вековыми традициями предков.
Фуджейра — Дубай
Владимир Беляков | Фото автора
