Обычно он немногословен. Предпочитает внимательно слушать собеседника. Несколько конкретных вопросов по ходу разговора и короткий монолог — таков привычный стиль беседы президента Международной ассоциации «Кентавр» Григория Никишкина.
Но сегодня его трудно узнать. Вот уже два с лишним часа он говорит, лишь изредка останавливаясь для того, чтобы отхлебнуть чаю или выслушать какую-то сверхсрочную информацию по радиотелефону. Несколько дней назад Григорий вернулся с ралли Париж — Дакар, в котором участвовал как полноправный гонщик, и решил поделиться своими выводами и наблюдениями, словом, выплеснуть груз впечатлений. Вдруг ловлю себя на мысли: а ведь сердцем он все еще там — в гонке, в горах Испании, на каменистых плато Марокко, в песках Мавритании и саваннах Сенегала... Может быть, то, что он рассказывает, покажется интересным и поучительным для тех наших соотечественников, кто через год, возможно, захочет повторить рисковый опыт первопроходцев и выйдет на старт этой престижной гонки, сумев избежать досадных промахов и ошибок, допущенных в первом «путешествии дилетантов». Итак, слово очевидцу и участнику событий...
А началось все так...
В автоспорте я — новичок. Имею, правда, квалификацию водителя второго класса, поэтому, с тех пор как начал заниматься серьезным делом, предпочитаю сам водить свой «роллс-ройс». В последний год увлекся джипами-вседорожниками.
Мечта поучаствовать в знаменитой гонке у меня была всегда. Если в выпусках спортивных новостей показывали репортажи с ралли Париж — Дакар, я буквально цепенел и намертво прилипал к телевизору. Естественно, когда появилась возможность, я не мог не побывать на старте очередной гонки, по традиции отправлявшейся из Парижа 1 января. Было это в 1994 году. Здесь из разговоров с гонщиками и организаторами ралли неожиданно выяснилось, что в таком престижном соревновании, как Париж — Дакар, может участвовать практически любой желающий. Я-то думал — там только сугубо профессионалы гоняют. А тут говорят: «Готовь машину. Заявляйся. И, милости просим, на старт». Конечно, я загорелся! Решение принял мгновенно...
Однако для начала, видимо, следует дать некоторые пояснения — в частности, что такое ралли, или рейд, Париж — Дакар, который вот уже семь лет занимает почетное третье место в списке самых популярных и массовых гонок после «Формулы-1» и парусных регат.
Впервые международный авто-мото-караван стартовал из Парижа в направлении Черного континента 1 января 1979 года под водительством главного «зачинщика» рейда — знаменитого французского авто- и мотогонщика Тьерри Сабина, который спустя семь лет — 14 января 1986 года — трагически погиб в Африке, на одном из этапов «Дакара», или попросту «Дака», как еще называют этот межконтинентальный пробег.
Круг участников ралли расширяется с каждым годом. В этот круг входили такие всемирно известные гонщики, как финн Ари Ватанен, бельгиец Джеки Икс, французы Сирил Неве и Юбер Ориоль. А также люди, которые., прославившись на других поприщах, сохранили в себе дух романтики, жажду риска и страсть к приключениям, как, например, члены августейшего Монакского дома Каролина, Стефано и Альбер, или Марк Тэтчер, сын несгибаемой «железной» леди Маргарет — впрочем, всех не перечислишь.
Вкладывать большие деньги в организацию и проведение «Дакара» почитают для себя за честь крупнейшие международные корпорации и фирмы: к примеру, небезызвестная немецкая компания «Телефункен», официальный спонсор «Дакара-87», выложила в том году весьма кругленькую сумму — 6 миллионов франков, ни больше ни меньше.
Как и всякое спортивное состязание, «Дакар» состоит из громких побед и горьких поражений. Но не только — случались на гонке в разное время и трагедии: в ее «черном списке» уже двадцать погибших и бессчетное число травмированных. Причем не только среди участников: так, в 1982 году в одной малийской деревушке, стоявшей как раз на пути рейда, погиб мальчуган из местных — играл на дороге, и его, конечно же, случайно сбил мчавшийся на шальной скорости, в клубах пыли, автомобиль. Такая же беда случилась и два года спустя в Буркина-Фасо, бывшей Верхней Вольте: при похожих обстоятельствах — зазевавшись на обочине проселочной дороги, погибла мать с грудным младенцем.
Другими словами, ралли Париж — Дакар — это полное драматизма, многодневное, многотрудное, напряженное состязание на выносливость — как людей, так и машин, окутанное ореолом подлинной, живой романтики.
В «Дакаре» существует пять зачетов — соответственно для двух типов автомобилей: джипов трех различных классов, производства таких всемирно известных фирм, как «Ситроен», «Ниссан», «Лендровер», «АвтоВАЗ» и «Мицубиси»; грузовиков, сошедших с конвейеров не менее известных «Мерседеса», «КамАЗа» и «Татры». А также мотоциклов марок «Хонда», «Ямаха», «Каджива» и других.
Трасса гонки специально прокладывается организаторами по труднопроходимой, глухой и малонаселенной местности. Понятно поэтому, что к предстартовой подготовке автомобилей, повышению их живучести и безопасности экипажей предъявляются жесткие требования.
Экипаж; машины состоит из пилота (водителя) и штурмана. Задача штурмана — ориентироваться на трассе и «читать» дорогу, предупреждая пилота о тех «сюрпризах», что ожидают машину впереди. Для этого в его распоряжение предоставлено навигационное оборудование — JPS, позволяющее через систему спутниковой связи определять координаты автомобиля относительно пунктов контроля времени — СР, карта местности — «роуд-бук», где содержится словесное описание и схемы отдельных участков маршрута.
Некоторые экипажи включают в свой состав механика. С одной стороны, это, конечно, удобно: в случае поломки на трассе специалист всегда под рукой.
И, наконец, итоги ралли подводятся как по отдельным группам машин, так и в абсолютном зачете — то есть среди всех машин. Понятно, что полная победа — самая почетная. А если учесть, что к финишу в Дакаре добирается едва ли не четвертая часть машин, стартовавших на первом этапе, то просто пройти всю гонку — это уже большой успех для любого из участников. Тем более, что денежный приз победителю (в этом году он составил 200 тысяч долларов) имеет чисто символическое значение в сравнении с суммой затрат на подготовку и техническое обслуживание машины.
Кроме спортивной команды из трех грузовиков КамАЗа, в «Дакаре-95» принимали участие еще шесть российских экипажей. Вместе со мной свои джипы готовили Сергей Лисовский, Александр Русинов, Игорь Амромин, Андрей Артюшин, Борис Федоров. В ралли участвовал также мотоциклист Александр Нифонтов.
Каким бывает страх
Завершив подготовку автомобилей, мы, три российских экипажа, выехали через Германию в Бельгию; я сидел за рулем джипа-вседорожника «мицубиси-пажеро». А из Брюсселя, пройдя контрольную комиссию, отправились на предстарт в Париж, а потом в Гранаду, в Испанию, — оттуда начинался первый этап ралли Париж — Дакар. Здесь мой экипаж и получил первое «боевое крещение».
На нашем джипе были установлены автопокрышки для езды по каменистой дороге, ехали же мы по асфальтовому шоссе. С начала перегона чувствую — машину бросает то вправо на полметра, то влево. Впрочем, дорога хорошая, машина новая, на отсутствие быстрой реакции я никогда не жаловался — мастер спорта по самбо все-таки. Так что справляюсь с управлением — лечу вперед с максимально возможной скоростью. Вот уже и Барселону проскочили... как вдруг на скорости 160 километров в час у автомобиля лопается левое заднее колесо... Нас заносит, я пытаюсь выравнивать, да где там! На полном ходу джип подбрасывает, он делает пируэт и, кувыркаясь, катится вниз по крутому склону на дно оврага глубиной метров пятнадцать и там, перевернувшись через крышу раз шесть, наконец встает на колеса. Мы — в шоке. Несколько секунд прихожу в себя, медленно осознаю, что произошло. Трясу напарника за плечо: «Олег, ты как?» Он молчит, ничего не отвечает, но глаза открыты, дышит — значит, живой!
Вдруг сверху, с дороги, нас окликают по-русски: «У вас все нормально, ребята?» Ну, думаю, приехали! Видимо, крепко я треснулся башкой при падении, если, очнувшись, слышу посреди Испании чистую русскую речь. Однако в жизни все значительно проще — это российские туристы. Они, оказывается, ехали в автобусе, который мы только что обогнали. Выволакиваю Олега из машины, карабкаемся вверх по склону под аккомпанемент сочувственных возгласов земляков.
Злость меня охватила страшная. Это ж надо было — полгода готовить машину к ралли, вбухать в это дело больше двухсот тысяч долларов, чтобы вот так, еще до старта, разуделать ее на подъезде к гонке!
Вон стоит мой джип внизу, под косогором. Весь во вмятинах и царапинах. Краска по бокам и на крыше ободрана. Обшивка местами просто разодрана в клочья, стекла побиты, передние колеса в разные стороны смотрят. В общем, взглянешь — слеза прошибает. Прибыла дорожная полиция. Они нас «успокоили» — оказывается, на этом участке часто случаются аварии. Подогнали кран «Като», он и вытащил джип на дорогу.
Вскоре подошел наш КамАЗ, а следом — «техничка». Мужики выскочили, без лишних слов выровняли на глазок колеса. Двери уж мы сами прикрутили веревками и поехали дальше. Не пропускать же гонку из-за таких пустяков!
В Гранаду мы с Олегом Тюпенкиным, моим штурманом, прибыли менее чем за сутки до приемки машин специалистами технической комиссии и сразу же взялись за ремонт. Затем отогнали нашу машину в закрытый парк, а сами после короткого отдыха приняли участие во встрече Нового, 1995 года, организованной для гонщиков руководителями ралли и властями Гранады. Это было грандиозное шоу для двух тысяч человек в помещении местного автосалона. Рекой лилось тягучее виноградное вино, взрывались шутихи, сверкал фейерверк, звучала зажигательная испанская музыка, Карнавал длился всю ночь...
А наутро 1 января я с Олегом в числе остальных экипажей покатили на старт первого этапа ралли Париж — Дакар.
Вскоре был дан старт — и началась сумасшедшая гонка по узкой горной дороге протяженностью 150 километров.
Опытные гонщики нам, новичкам, советовали: ехать надо в пределах видимости друг друга. Прямой участок — жми на газ, перед закрытым поворотом — притормаживай. Но и прямой участок может закончиться крутым виражом или ямой, а то и обрывом, особенно в горах. В «роуд-буке» хотя и отмечены слишком опасные участки трассы, но угол поворота, глубину ямы или крутизну уклона искать в дорожной книге бесполезно. Да и не успеваешь вникнуть во все, что тебе на ухо бубнит штурман. А тут твою машину обгоняет «чужой» автомобиль. Как не впасть в азарт? Лично я не могу спокойно смотреть, как меня обходят! В общем, умом-то мы советы профессионалов вроде бы восприняли, а вот сердцем...
Со старта даю полный газ и мчусь что есть мочи по прямой, взлетаю на бугор, а там — резкий поворот на серпантин. Слышу вопль штурмана: «Тормози!..» В доли секунды успеваю выкрутить руль — и машина с визгом буквально по бровке вписывается в вираж, только мелькает перед глазами пропасть глубиной несколько сотен метров... Холод прошибает до костей. Но отвлекаться и переживать некогда: впереди еще сотни километров каменистой горной дороги, которая то петляет по склонам, то вжимается в скалу, то мчится под уклон, то круто вздымается в гору. Сбоку постоянно мелькают откосы, обрывы и пропасти, где так легко очутиться при малейшей оплошности.
Вдобавок ко всему разразился проливной дождь. Дорога стала скользкой, появились промоины, бурные потоки. Около десяти машин сорвались под откос. Пару раз и мы вылетали с дороги, но затем выбирались своим ходом по склону. В середине этапа организаторы прекратили гонку для грузовиков: те, соскальзывая с дороги, начали просто «выкашивать» оливковые сады, в изобилии растущие по склонам. Но мы проскочили и финишировали в местечке Мотриль 13-ми в общем зачете и со вторым временем среди российских экипажей — 3 часа 26 минут.
Уже потом, в Дакаре, прибывшие туда участники ралли, все, без исключения, даже бывалые гонщики, согласились, что испанский этап в этот раз был самым опасным. Слава Богу, все остались живы.
Лично для меня самым сильным впечатлением от первого этапа был страх. Как человек, кое-что повидавший на своем веку, могу утверждать, что страх, вообще говоря, бывает «львиный» и «заячий». Первый побуждает к преодолению опасности, мобилизует все силы; второй парализует волю к сопротивлению, порождает дикое стремление спрятаться, зарыться куда-нибудь поглубже — только бы пронесло. Но есть еще особый вид страха — густая смесь ужаса с восторгом. Такое ощущение до участия в ралли мне доводилось испытывать, лишь совершая затяжной прыжок с парашютом с четырехкилометровой высоты или прыгая с «тарзанки», когда в свободном падении летишь вниз головой несколько десятков метров к стремительно надвигающейся земле, и только у самой ее поверхности тебя подхватывают упругие резиновые стропы, обмотанные вокруг ног, и возвращают к жизни, с которой ты уже мысленно успел проститься. Там это чувство длилось всего несколько секунд, а вот на горном этапе ралли оно растянулось для меня на добрых три часа.
Перед стартом на вопрос одного из российских коллег: «Где отливать будем?», я отшутился: «Где станет страшно, там и будем...» Тогда я и представить себе не мог, что азарт и напряжение гонки настолько велики, настолько поглощают всю энергию и внимание экипажа, что сама мысль об остановке для того, чтобы выпить воды или, извините, справить нужду, кажется просто кощунственной.
Золотое правило гонки
Из Мотриля мы на пароме переплыли в Марокко. Я воспрял духом: после первой неудачи, постигшей нас накануне старта, пройти сложнейшую трассу в настоящем «спортивном» стиле — это, согласитесь, несомненный успех. Но и автомобилю нашему крепко досталось на каменистых горных участках.
Прямо с парома, пришвартовавшегося к африканскому берегу, был дан старт второго этапа гонки. Опять я помчался изо всех сил. В сравнении с Испанией трасса была вроде бы полегче, но не без подвохов — из-за обилия камней от гальки до крупных валунов, припорошенных землей и поросших чахлой растительностью. Кроме того, приходилось преодолевать множество узких промоин, которые возникали прямо перед колесами в самый последний момент. Так что на скорости практически не оставалось времени, чтобы затормозить, и приходилось прыгать через них. На моих глазах в одну из промоин влетел мчавшийся передо мной японец. Думаю, останки его «мерседеса» до сих пор ржавеют в этой канаве.
В отличие от Испании, где была, по сути, одна дорога, здесь дорог вообще нет — горят на JPS только точки, указывающие пункты контроля времени, расстояние между которыми 120—150 километров. На такой трассе у гонщиков появляется сильное искушение «кроить», то есть спрямлять маршрут, предложенный организаторами ралли, срезая углы и сокращая путь к заветным пунктам СР. Правилами гонки это не запрещается. Однако, двигаясь по маршруту, обозначенному в «роуд-буке», можешь быть спокойным, что точно не сойдешь с трассы.
Джип мой, хоть и вседорожник, значительно уступает своим собратьям другого класса и грузовикам как по мощности двигателя и подвески, так и по степени защиты при столкновении с препятствиями. Тем не менее я знай себе разгоняюсь — в результате машина «ловит» камни и влетает в промоины, а объехать их на высокой скорости не хватит даже самой острой реакции.
Настигаю экипаж французов. Это классные гонщики, на прекрасно подготовленной машине, не первый раз участвующие в «Дакаре». Правила гонки предусматривают: если тебя обгоняют — уступи дорогу. И, несмотря на азарт борьбы, многие гонщики это правило строго выполняют — а вот французы долго не хотели уступать мне дорогу. Но я очень старался, все-таки обогнал их и выиграл на финише несколько минут. А ведь мог повнимательнее вникнуть в их тактику — может, тогда бы увидел, что едут они достаточно быстро, однако не лезут на рожон, берегут свою машину, прекрасно понимая, что впереди еще практически вся гонка — 12 этапов.
Короче, закончили мы второй этап засветло и даже улучшили свое турнирное положение, переместившись на 49-е место в абсолютном зачете, что было совсем неплохо, поскольку в гонку уже начали включаться профессиональные команды грузовиков, поотставшие на горном этапе. Грузовики, вообще, очень хорошо идут по каменистой местности, пескам и болотам, уступая в скорости только некоторым классам джипов в повышенной проходимости.
Следом за нами на финиш второго этапа прибыл КамАЗ. Из него выпрыгнул «отец» команды наших грузовиков — опытнейший гонщик, спортивный руководитель и организатор с огромным стажем участия в ралли — Семен Якубов. Он подошел ко мне и, крепко пожав руку, сказал:
— Поздравляю тебя, Григорий, с первым настоящим этапом! Но, думаю, до финиша гонки ты не доедешь. Пойми, на ралли надо просто ехать, а ни в коем случае не гнать очертя голову. Ты и Игорь Амромин — вы оба бесстрашные ребята (Игорь на первом этапе обогнал меня на 10 минут. — Г.Н.), но уж чересчур азартные. Ралли же — это не кто кого перегонит, а кто кого перехитрит, переиграет тактически. Да, азарт, риск и кураж гонщику тоже нужны, но еще нужнее железная воля, холодная голова и трезвый расчет.
Давай спокойно поразмыслим. В этом году ралли состоит из 14 этапов. Всего в гонке заявлено 260 машин и мотоциклов, в том числе 60 джипов. Совсем не случайно была устроена эта «мясорубка» в Испании. Сколько машин сошло на первом этапе? Десять. Сегодня гонка недосчитается еще нескольких экипажей.
Организаторы ралли — милейшие люди. Смотри, как они заботятся о нас, гонщиках: каждому поставили отдельный шатер, подвозят горючее, еду, напитки, включая вино и пиво, вон даже целые курганы из апельсинов не поленились сложить. А уж какие трассы они для нас прокладывают по бездорожью — одно загляденье, если раньше себе шею не свернешь! Именно здесь и кроется их очень простой и по-человечески понятный расчет: чем больше будет убывать участников по ходу ралли, тем меньше с нами хлопот и тем большую прибыль организаторы извлекут в итоге. Мы же оплатили свое участие в гонке вперед.
А ведь главные трудности еще впереди: за горизонтом Сахара. Там все «туристы» с трассы сойдут — они едут по Европе как бы играючи, красиво стартуют с парома в Марокко, а вот в песках пасуют. Так что наши ряды от этапа к этапу будут редеть по нарастающей, причем по всем группам машин. Так что, если ты перестанешь геройствовать и возьмешь за правило аккуратно и осмотрительно проходить каждый этап, то постепенно будешь приближаться к лидерам гонки просто за счет выбывающих экипажей.
Смотри на ветеранов: они задают главный темп гонки. А те минуты, что ты выиграл у них на первых этапах, утонут в штрафных часах, которые будут начисляться на следующих стадиях гонки по пескам Сахары. Вывод: не гони! Я не прошу тебя ехать медленно. Но и не впадай в азарт, не рискуй автомобилем понапрасну. Попробуй доехать до Дакара. Не многим гонщикам это удается. Для тебя финиш в Дакаре — это и так большой успех.
Последние слова Якубова больно царапнули по моему самолюбию. Подумалось: «Ну да, это вы, профессионалы, боретесь за первенство в ралли. А я что, просто погулять, значит, вышел?» Так и хотелось рвануть тельняшку на груди и заявить что-нибудь вроде: «Если Гришка — не моряк, то и Волга — не река!» Однако в целом нельзя было не признать правоту Семена Якубова.
Но самым веским аргументом все-таки стали результаты техосмотра нашего «мицубиси». После лихой скачки по горам и каменистой пустыне, красивых прыжков, изящных полетов и резких, безжалостных ударов о валуны вся подвеска джипа пришла в расстройство. Механики посоветовали нам впредь идти трассу с предельной осторожностью и отлаживать подвеску по прохождении каждого этапа.
Итак, лишь к третьему этапу ралли я наконец начал по-настоящему понимать азы гоночной борьбы. Поэтому выехал на трассу с твердым убеждением — не гнать!
Выбыли бесповоротно
Опять — впереди камни, промоины; то и дело попадаются небольшие барханы. Едем быстро, но машину стараемся беречь. И тут влетаем в песчаную яму, джип буксует, я отпускаю сцепление — и оно мгновенно сгорает, сорванное мощным двигателем.
Кроме того, в салоне джипа отказали все, без исключения, индикаторы и электроприборы. Я уж не говорю о фарах и прожекторах — они буквально отваливались на ходу, особенно при движении по «гребенке», и повисали на проводах, из-за чего приходилось останавливаться и срезать их ножом, чтобы потом, на бивуаке, механики поставили все это хозяйство на место.
Мы намертво стали в песке. Появляется «техничка», однако ремонтировать джип механики отчего-то не торопятся. Но после недолгих препирательств они все-таки принимаются за работу, переворачивают автомобиль на бок, достают запасное сцепление...
Мимо нас проезжает джип Андрея Артюшина. Его механик на ходу успевает крикнуть, что снять сгоревшее сцепление нам удастся, лишь поддев отверткой одну хитрую шайбу. После чего артюшинская машина скрывается в клубах пыли.
В течение нескольких часов мы, пятеро здоровых мужиков, мучаемся со злополучным сцеплением, теряем драгоценное время — и все безрезультатно.
Нас настигает «подметальщик». Это грузовик, который собирает гонщиков, потерпевших неудачу на этапе и сошедших с трассы.
С тяжелым сердцем, под мощным психологическим давлением со стороны механиков «технички» мне приходится принять непростое решение: с гонки сойти, но ехать дальше по трассе до самого Дакара, чтобы увидеть все своими глазами и быть готовым к возможным «сюрпризам» через год на следующем «Дакаре», в котором я обязательно хочу принять участие.
Передаю своему штурману Олегу деньги и документы, наказываю во что бы то ни стало дотащиться на нашей развалюхе до ближайшего цивилизованного места и переправить ее в Россию, а сам сажусь в «подметальщик», покрепче пристегиваюсь ремнями и засыпаю...
Двое суток мы на «подметальщике» догоняли гонку, которая ушла далеко вперед. Подобрали нескольких мотоциклистов. Нагнали нашу «техничку», застрявшую в соляном промыве -жиже, прикрытой сверху коркой из глины и песка; она так крепко прихватывает колеса, что, проваливаясь в промыв на большой скорости, гонщики попросту срывают мосты у своих автомобилей. С огромным трудом, с помощью лебедки и подошедшего второго «подметальщика», вытаскиваем «техничку», но она вскоре ломается, и нам приходится ее оставить вместе с экипажем японок на «мицубиси», которые при моем посредничестве упросили буксировать их по трассе гонки дальше.
Однако на этом наши злоключения не кончились. Под утро и «подметальщик» на полном ходу сел в соляной промыв. Каково же было наше удивление, когда, стряхнув остатки сна и оглядевшись, мы узнали место, где всего полсуток назад дружно, как репку, вытягивали из промыва свою «техничку», а сейчас, сделав в пустыне полный круг, засели сами! В общем, с горем пополам выбрались и поехали дальше — как нам казалось, в верном направлении.
Но не тут-то было! К исходу первых суток, выбирая из множества «дорог» в пустыне самую накатанную колею, мы основательно заплутали. Заехали в такую глушь, где местные жители, по-моему, автомобиля и в глаза-то не видели — сбегаются, вопят как сумасшедшие. Нас отыскал самолет, летчики по рации сообщили, что все остальные гонщики благополучно добрались до финиша очередного этапа. После того как нас с воздуха четко сориентировали на местности, мы съехали с трассы и вкруговую — по гудронным дорогам наконец настигли гонку.
На бивуаке нас встретили как родных. Земляки спрашивали:
— Как, разве ты не в Париже? А мы-то думали, ты уже там — сидишь себе да кофеек попиваешь.
А я отвечал им так:
— А что я в том Париже не видел? С вами ведь куда интереснее.
Но самое удивительное — то, что мой «мицубиси» тоже был здесь! Олег, добравшись на «техничке» до ближайшего поселка, нанял там кого-то из местных. Бедуины чуть ли не на верблюдах отбуксировали наш джип на гудронную дорогу и даже помогли Олегу кружным маршрутом добраться до финиша третьего этапа гонки. С помощью нашего механика Олег сменил сцепление, но к старту следующего этапа он опоздал на каких-то полчаса.
Да и не было смысла продолжать гонку без меня.
Итак, мы бесповоротно выбыли из гонки.
По просьбе Семена Якубова, чтобы не задействовать на себя «техничку» и механиков, обслуживающих еще «живые» машины, отправляю наш джип в сопровождении Олега по железной дороге в Зуерат. Сам же, твердо решив увидеть воочию всю трассу, иду на следующий этап в составе экипажа «технички».
И снова — двое суток изматывающей тряски в клубах пыли, по дикой пустыне — до самого Зуерата...
«Дай шапку!»
И вот, к исходу вторых суток мы прибыли в Зуерат — последний «оплот цивилизации» перед пустыней Сахара. Здесь организаторы ралли устроили однодневный привал, чтобы гонщики могли подремонтировать свои машины и немного отдохнуть. Бивуак в Зуерате, как и везде до этого, располагался на аэродроме. Так было легче обслуживать участников ралли и уберечь их от чересчур общительного местного населения — бедуинов. Дело в том, что бедуины все как один — стар и млад — оказались неугомонными попрошайками. Самое расхожее — и, пожалуй, любимое — слово у них — «кадо», то есть в переводе с французского «подарок», и бедуины стараются выудить у тебя подарки всеми правдами и неправдами.
С этим сталкиваешься почти сразу же, как только съезжаешь с парома на марокканский берег. Стоит лишь где-нибудь притормозить и вступить в разговор с туземцем, как он тебе тут же, прямо в лоб, выдает: «Дай кадо!» Причем неважно, какой именно — пакетик изюма, майку или пачку сигарет.
На старте одного из этапов гонки мы стояли в колонне с другими автомобилями. Тут же вертелся какой-то местный — клянчил «кадо» на всех известных ему языках. Гонщики никак не реагировали на его крики, как вдруг, подскочив к нашему автомобилю, он заорал мне на ухо по-русски: «Дай шапку!» Услышав родную речь, я расчувствовался и, чтобы отвязаться, сорвал со своей головы бейсбольную кепку и отдал ему. Что тут началось! Толпа его соплеменников, прорвав полицейское оцепление, мгновенно облепила нашу машину. Поднялся невообразимый гвалт, десятки рук полезли в щели, стали трясти дверцы, пытаясь их открыть...
После этого инцидента мы стали умнее и впредь воздерживались от остановок при раздаче «кадо». Просто собирали все накопившиеся излишки сухого пайка — изюм, мармелад, печенье, орехи — в один пакет и, выбрав по пути следования женщину с детьми, притормаживали, оставляли пакет на дороге и сразу же уезжали. От греха...
Вся Африка воюет. Люди в форме и с оружием попадаются буквально на каждом шагу. Военные патрули и пикеты мы часто встречали и на трассе гонки. Из опыта общения с ними могу однозначно заявить: бедуин в форме и фуражке такой же попрошайка, как и штатские его соплеменники, только еще более наглый и настырный.
Однажды мы напоролись на армейский пост в деревне. Солдаты навели на нас автоматы и потребовали документы. Поколебавшись, мы предъявили паспорта. В течение пятнадцати-двадцати минут один из военных изучал наши фотографии — прочесть записи в паспортах он, по-моему, был не в состоянии в силу дремучей неграмотности. Затем нам вдруг было заявлено, что дорога, по которой мы едем, муниципальная и проезд по ней платный... Стало ясно, что документы мы получим назад только в обмен на «кадо». Отсчитали ему 100 монет и поинтересовались: какая же колея из десятка «дорог», петляющих перед нами среди песков, действительно считается муниципальной? Но военный уже утратил к нам всякий интерес, швырнул назад документы и просто махнул рукой в неопределенном направлении. Мысли его были далеко. Видимо, он уже размышлял, как получше распорядиться нагло выклянченной суммой.
Русский и в Африке русский
На привале в Зуерате произошло несколько забавных случаев — два из них особенно запомнились.
Национальный состав участников гонки был самый разнообразный, но преобладали французы и наши соотечественники: российские экипажи и обслуга грузовиков команды КамАЗа, экипажи джипов, русские гонщики и механики, нанятые иностранными фирмами для участия в ралли, а также экипаж российского самолета, обслуживавшего организаторов гонки.
Как-то посреди ночи весь лагерь был разбужен ревом реактивных двигателей. Поначалу, правда, когда двигатели только заработали, никто не обратил на шум особого внимания -жаль было прерывать драгоценный сон. Но время шло, а рев не прекращался, и к исходу второго часа все повылезали из своих палаток и столпились у люка самолета. Несколько человек, подставив доску, поднялись в салон и застали там такую картину: члены экипажа мертвецки пьяны и лежат в лежку, а на электроплитке пыхтит выкипающий чайник... Как выяснилось, наши летчики решили попить чайку. Для того, чтобы вскипятить воду, они и врубили двигатели самолета, а сами, крепко врезав спиртного, отключились.
Мало того, что реактивной струей повалило несколько мотоциклов и сорвало тенты ближайших палаток. Кто-то тут же подсчитал, что затраты на кипячение воды превысили 5000 долларов. Вот он — русский размах!
Летчиков кое-как привели в чувство, и они выключили свою адскую машину — от ее рева все уже оглохли и одурели. Еле-еле удалось успокоить мотоциклистов, чьи машины пострадали. Они все как один рвались объясниться с экипажем самым доступным и вразумительным способом — кулаками. После этого участники гонки единодушно приняли решение впредь поить летчиков в любой из палаток чаем, кофе и прочими напитками, только бы двигатели самолета молчали по ночам.
Главным участником другого веселого случая был я сам. Если вы едете через пустыню, по бездорожью, в клубах пыли, подкапываете буксующие колеса автомобиля, подбрасываете под них ветки и камни, постоянно лазаете под машину, ремонтируя ее на трассе и на бивуаке, то уже на второй-третий день вся кожа на вашем теле покрывается липкой коркой — смесью пота, машинного масла, песка и прочей дряни. Пыль, вообще, имеет свойство очень быстро накапливаться во всех углублениях автомобиля, в сумках с багажом и инструментом, забивает дыхательные пути, скрипит на зубах, сыплется с шевелюры. Вот бы самое время смыть с себя все это на привале. Но не тут-то было!
Большим упущением организаторов гонки лично я считаю отсутствие всякой возможности для участников где-то помыться, привести себя хотя бы более или менее в порядок. На бивуаки завозят бензин, питьевую воду, а вот воды для технических нужд днем с огнем не сыщешь.
Правда, как нам сообщили, в Зуерате должна была состояться помывка участников гонки. Даже цену назвали — по 20 долларов с каждого желающего. Но бедуин, который подрядился привезти для нас воду, куда-то запропастился, притом вместе с цистерной.
А я, еще со времен занятия спортивной борьбой, имею слабость ежедневно плескаться под душем. Можете представить мои ощущения, когда вот уже восьмой день не то что душа, шайки воды негде добыть. Жена, правда, насовала мне в дорогу комплектов двадцать белья, но смена исподнего мало помогает, если ты с ног до головы оброс грязью.
В общем, слоняюсь по лагерю. Настроение паршивое. Кажется, и сотни долларов бы не пожалел, только б искупаться и вновь почувствовать себя человеком. Подхожу к цистерне с питьевой водой, и тут меня осеняет: ведь из цистерны-то воду никто никогда не пьет! Железное правило путешествующих по Африке — чтобы не подхватить какую-нибудь экзотическую заразу, пей воду только из бутылок в фабричной упаковке, а перед тем как съесть что-либо из местной пищи, хвати 50-100 граммов водки для дезинфекции — участники ралли блюдут свято.
Не обращая внимания на суетящихся вокруг представителей обоего пола, сбрасываю с себя одежду и, оставшись в чем мама родила, лезу под кран в струю чистой прохладной воды. Снова и снова намыливаюсь, взбиваю пену, смываю всю грязь. Блаженствую, в общем, минут сорок! Коллеги, собравшись у цистерны в полукруг, поначалу подтрунивают надо мной, отпускают шуточки, кричат что-то скабрезное на разных языках. Дамы, как водится, отворачиваются, впрочем, не все. Но мне на это ровным счетом наплевать! Заканчивая же полоскаться, хорошенько растираюсь махровым полотенцем и, забросив его на плечо, гордо удаляюсь к своей палатке.
И вот тут-то все как будто прозрели: а ведь этот русский — чистый! Спохватившись, народ бросается к вожделенному крану, но организаторы гонки уже начеку: вода только для того, чтобы пить, и любые уговоры здесь бесполезны. Зависти ко мне, мытому, не было предела!..
Мелочи жизни
Итак, новый этап гонки. Из Зуерата стартуют только самые упорные и настойчивые — те, кто рассчитывает выиграть ралли, и те, кто решил, несмотря ни на что, хотя бы вне зачета пройти всю трассу до конца.
Дорог в Сахаре, как я уже говорил, нет — вернее, раз-два и обчелся. Бензина по пути уже не купишь — необходимо брать запас горючего с собой, в машину. Куда ни кинь взор — всюду пески и барханы, по которым гонщикам на этапе нужно пройти четыреста километров. Мы с Олегом, на своем кое-как «подлатанном» джипе, отправляемся в объезд — это 1400 километров более или менее сносной дороги.
Веду машину предельно аккуратно, но, как ни стараюсь, буквально на ровном месте сжигаю второе сцепление. Спортивный КамАЗ, сошедший с гонки на предыдущем этапе, пытается помочь нам перевернуть на бок наш джип и срывает себе редуктор. Налетает песчаная буря. Все вокруг мгновенно погружается в сумерки. Песок метет так, что не видно ни зги: контур КамАЗа еле-еле угадывается в двухстах метрах от нас. Домкрата у нас нет, поэтому выход один — по очереди, как кроты, роем яму под машиной. В условиях песчаной бури сделать это непросто: песок слепит глаза, набивается в носоглотку. Спасибо Андрею Артюшину — подарил мне пылезащитные очки. Без них в этой «метели» пропадешь, так как приходится то и дело возвращаться в салон машины и промывать глаза. Помогает это мало, воды же требует чересчур много. А что прикажете делать без воды в пустыне?
Наверное, нужно попасть в такую переделку, чтобы раз и навсегда усвоить еще одно важное правило гонки: в экипировке нет мелочей.
Ведь еще в Германии, когда мы метались от одного автомагазина к другому, покупая запчасти, снаряжение и прочие мелочи, Олег говорил мне о пылезащитных очках. Но я отмахнулся: «Ну зачем они нам? Ничего, обойдемся обыкновенными, от солнца». Могу свидетельствовать: пользоваться обычными солнцезащитными очками в песчаную бурю — все равно что пытаться ладонью закрыться от проливного дождя.
Вообще в гонке важно предусмотреть каждый пустяк — брать с собой в дорогу лишь то, что действительно необходимо, и в достаточном количестве, без колебаний избавляясь от всего лишнего. Вот мы накупили в Германии столько всякой всячины, что в салоне нашего трудяги-джипа трудно было повернуться. И при этом не взяли и половины нужных вещей. Так, очень скоро выяснилось, что рабочих рукавиц требуется на гонке не менее десяти пар. Имевшиеся у нас две пары порвались еще на первом этапе, и дальше нам приходилось уже обходиться без них, таская камни, ломая ветки, подкапывая машину. А это — руки, сбитые в кровь, да так, что их надо было бинтовать, прежде чем браться за баранку.
Наши личные вещи и продукты были упакованы в полиэтиленовые пакеты; струей горячего воздуха из лопнувшего патрубка все это было превращено в бесформенный липкий ком, который пришлось попросту выбросить.
О продуктах следует сказать особо. Поскольку еды на бивуаках вполне достаточно, да еще на каждый этап выдается сухой паек, то на маршруте про запас нужно держать лишь самое насущное — хлеб, воду, несколько банок консервов и «испанскую ногу». Это копченый свиной окорок особого приготовления, который может сохраняться годами в любых условиях, без упаковки. Даже если вы «ногу» вываляли в грязи, перемазали в бензине и машинном масле, ее нужно только сверху немного поскрести ножом или, на худой конец, срезать самые загрязненные места, а дальше — сочное, нежное и очень вкусное мясо. Перед стартом в Гранаде мы все дружно посетили маленький магазинчик и запаслись впрок по одной-две «испанской ноге» на экипаж. Это всех нас крепко выручало на трассе.
И еще. Очень важно, чтобы каждая вещь, как говорится, знала свое место, была удобно расположена и надежно закреплена.
В Сахаре мыло не продают и туалетную бумагу тоже. Поэтому, если эти «мелочи» вдруг куда-то запропастились, то дальше придется выкручиваться за счет природной смекалки. Оставил на земле гаечный ключ, болт или гайку — пиши пропало: мгновенно уйдут в песок и будешь, теряя время, рыться в сумках, подыскивая замену, или отвинчивать подходящую гайку с другого агрегата автомобиля.
Иногда все же лучше остановиться на трассе и потратить пять минут на то, чтобы прикрепить туже разболтавшуюся канистру с водой. Иначе она так разнесет все внутри автомобиля, что потом, на бивуаке, придется латать салон часа три, чтобы привести все в божеский вид. Забыл в спешке застегнуть сумку с инструментом или продуктами — будешь на привале выгребать оттуда пыль горстями. Не надвинул впопыхах респиратор на лицо — пыль до отказа набьется в нос и так зацементируется, что, прочищая носоглотку, раздерешь слизистую оболочку в кровь. Кстати, опытные гонщики крепят к приборной панели пакеты детских влажных салфеток. Ими очень удобно, не отвлекаясь и не сбавляя скорости машины, периодически протирать лицо, нос, глаза и уши от вездесущей пыли.
Спешка и лень — главные враги гонщика не только на трассе, но и на привале. Если остановился передохнуть, лучше сразу, несмотря на невыносимую усталость, основательно подготовить место для ночлега. Ибо, повалившись на камни под кое-как укрепленным тентом палатки, проснешься через пару часов от холода и дикой боли во всем теле, исколотом острыми камнями. Придется очищать от них место под палаткой, плестись в машину за спальным мешком. А тут порывом ветра срывает палаточный тент, и он, как перекати-поле, уносится в пески, хлопая парусиной. Боже упаси пытаться догнать его босиком! Вся растительность пустыни имеет одно общее свойство — острые колючки. Выдергивать их из ступней будешь весь остаток ночи, до рассвета. Знаю это по собственному опыту.
И еще. Какими бы нелепыми ни казались требования технической комиссии, проверяющей машину перед стартом, их нужно выполнять неукоснительно, поскольку они продиктованы многолетним опытом соревнований. Я, например, очень сердился на комиссию, заставившую нас обернуть тканью дуги усиления под крышей джипа. Но, когда на кочках и ухабах трассы раз двести врежешься в них головой — даже от фирменного шлема бывает мало проку, — поневоле подумаешь: чего бы туда еще такое подмотать, чтоб не так больно было! Точно так же к имеющимся шести страховочным ремням я был готов добавить еще столько же — лишь бы покрепче держаться, когда автомобиль болтает в разные стороны.
Но вернемся к гонке. В течение четырех часов мы, сражаясь с песчаной бурей, меняем сцепление. Помимо «хитрой» шайбы, с которой мы уже научились совладать, тут требуется точно вставить первичный вал и вручную его отцентровать. В наших условиях это приходится делать, стоя на четвереньках в яме, поднимая и придерживая спиной коробку сцепления весом триста кило. Кроме физического напряжения, здесь требуется адское упорство — поднимаешь коробку раз сто, а то и двести, пока наконец не удается выполнить все как надо. Ведь другого выхода просто нет. Не сумеешь починить автомобиль — придется бросить его на трассе.
Вместе с КамАЗом, сменившим неисправный редуктор, без особых приключений добираемся до очередного бивуака.
От последующих этапов ралли в памяти осталось лишь несколько ярких эпизодов. Мой штурман Олег Тюпенкин, спортсмен-раллист, обладает врожденным чувством опасности. Даже задремав на ходу, бдительности он никогда не теряет. Если впереди на трассе — какой-то «сюрприз», обязательно вовремя очнется и закричит: «Тише!» (это его любимое слово). Так случилось и в тот раз.
Мы продирались по саванне через песчаные заносы и движущиеся барханы. Пыль стояла столбом, тем не менее скорость была приличная, поэтому я не успел вовремя среагировать на предупредительный крик Олега и с разгона врезался в верблюда, переходившего дорогу. Он, бедняга, так и уселся на капот нашего джипа. Капот, само собой, всмятку, а ведь это была единственная более или менее целая часть нашей машины. А что сталось с верблюдом, мы проверять не стали, хотя он наверняка тоже здорово пострадал. Нам было бесконечно жаль беднягу, тем более что он уж больно похож на кентавра — символ ассоциации, которую я возглавляю!
Вообще животных в пустыне и саванне на удивление много. Ящерицы, змеи, вараны длиной до метра, верблюды и, конечно, ослы. Однако ж любоваться фауной пустыни особенно некогда — все внимание гонщика обращено на трассу, но если впереди ишаки — будь начеку! Они дорогу не уступят ни за что на свете, хоть толкай их под зад бампером автомобиля. Поэтому что камень, что осел — лучше объехать!
Госпожа удача
На одном из заключительных этапов ралли я решил проехать по трассе гонки, а не объездным маршрутом. Накануне старта мы установили новое, третье(!), сцепление и выехали на трассу последними по «размочаленной» вдрызг колее. Догнали Сергея Лисовского, помогли ему починить машину и отправили дальше по трассе. А сами, не слишком разгоняясь, продолжили путь потихоньку-полегоньку. Километров через триста попадаем в яму, буксуем... и опять — сжигаем чертово сцепление. Мимо проезжает «техничка» немецкой фирмы «Гего-рейд». Кричим, машем руками, просим помочь. Немцы нам вежливо врут, что запасного сцепления у них нет. На подъехавшем вскоре «подметальщике» отправляю Олега вперед, на бивуак, за новым сцеплением, а сам остаюсь возле нашего многострадального автомобиля.
Быстро смеркается. Понимаю — придется заночевать в саванне. Очень хочется остаться в автомобиле: конечно, придется спать сидя, скрючившись на сиденье, зато вроде безопаснее. Место ведь дикое. Здесь машины никогда не ходили и еще лет сто не пойдут. Белого человека вряд ли встретишь на триста верст вокруг. Тем не менее пересиливаю себя, устанавливаю палатку на каменистой площадке неподалеку от машины и укладываюсь спать в обнимку с саперной лопатой и зажигательным патроном — так, на всякий случай.
Да, это была незабываемая ночь! С наступлением темноты саванна начинает выть, угукать. Вокруг чудятся шаги — как будто кто-то подкрадывается к палатке. Нервы на пределе: вдруг это коварный разбойник-туарег с копьем наперевес? А может — лев или еще какая неведомая тварь подползает, чтобы вцепиться мне, спящему, в горло?
Срываюсь, выскакиваю из палатки, размахивая своим единственным оружием — лопатой. Ору в темноту: «Чего надо? Всех порублю!..» Тихо вокруг. Никого. Шаги и шуршанье вроде смолкли... И так — несколько раз за ночь. Разум подсказывает — галлюцинации! Но справиться с собой не могу. Лишь под утро крайняя усталость дает себя знать, и я наконец забываюсь беспокойным сном...
К вечеру следующего дня возвращается наша «техничка». А вместе с нею Олег — везет новое, спортивное, сцепление. Он купил его у тех самых немцев из «Гего-рейд», которые накануне, проезжая мимо нас, божились, что ничем не могут помочь. Попировали: перекусили «испанской ногой», выпили водки и принялись за привычное дело — менять сцепление. Провозились всю ночь напролет.
Увлекшись ремонтом, мы оставили без присмотра костер, который разложили, чтобы приготовить ужин. Порывом ветра из огня выхватило несколько головешек, метнуло на траву — и саванна вспыхнула как порох. Пришлось все бросить и тушить пожар — на это ушло еще несколько часов...
Как бы то ни было, призвав на помощь небо, мы, не без божьей помощи, все-таки поставили новое сцепление. Это большая удача, если вспомнить, какими горе-специалистами оказались механики «технички», взявшиеся отремонтировать наш джип.
Вообще, удача очень нужна гонщику. Если попытаться оценить слагаемые успеха в ралли, то полдела — это, конечно, крепкий и надежный автомобиль. Оставшиеся 50 процентов я разделил бы поровну между пилотом, штурманом и госпожой Удачей.
Профессионалы утверждают: слаженность экипажа позволяет двигаться по трассе, как минимум, с удвоенной скоростью. Но даже самые слаженные экипажи на самых современных машинах не застрахованы от неприятных случайностей. Я видел на трассе разбитый всмятку джип Ари Ватанена, одного из фаворитов этой гонки и неоднократного победителя прошлых «дакаров». В облаке пыли он вовремя не отвернул от большого валуна, который и положил конец его участию в гонке. Таких случаев было сколько угодно и с другими гонщиками.
Отремонтировав наконец джип, мы в сопровождении «технички» еще километров четыреста двигались по саванне до границы Сенегала. Трасса гонки оказалось песчаной и к тому же очень сильно разрытой грузовиками. Поэтому сосчитать, сколько раз мы садились на оси так, что «техничке» приходилось нас вытаскивать, совершенно невозможно.
Далее на пароме, с помощью одной местной шишки — естественно, за «кадо», — в обход пограничников и таможни нелегально перевалили через водную границу между Мавританией и Сенегалом. И покатили на всех парах в Дакар. Почти сутки гнали последнюю тысячу километров, чтобы успеть на празднование финиша гонки.
Запределье
Прибыли как раз вовремя. Конечный пункт ралли — это прекрасный отель в Дакаре на берегу Атлантического океана, построенный неким шейхом для первого Международного конгресса мусульман. Бассейны, бары, рестораны, кондиционеры в номерах. Прислуга хоть и из местных, но вышколена — «кадо» не просит! Правда, это только на людях, а в коридорах и номерах отеля — картина привычная: «Кадо, пожалуйста!»
В отеле — пыль столбом: гонка гуляет! Чествуют абсолютного победителя — француза Пьера Лартика, состязавшегося на «ситроене».
Атмосферу всеобщего ликования, пожалуй, не передашь никакими словами! В равной степени счастливы были все: и победители, и проигравшие, и те, кто, как я, приехали в Дакар вне зачета. Еще бы! Невзирая на уйму препятствии, мы прошли гонку: уцелели в горах Испании, преодолели пустыню и саванну Африки и финишировали на побережье Атлантики. Сергей Якубов был прав: это действительно дорогого стоит!
Веселье длилось несколько дней, причем до последнего прибывали отставшие — но не сдавшиеся — экипажи. Вообразите себе: в ресторан, где сидит вся наша братия, уже несколько отдохнувшая и имеющая вполне респектабельный вид, вдруг вваливается небритый, весь пропотевший и закопченный до костей, только-только подоспевший участник гонки. Зал взрывается приветствиями, хохотом, хлопками пробок шампанского — надо ему поскорее налить, ведь он доехал!..
В заключение, видимо, не избежать ответа на самый главный вопрос: а кому и зачем все это надо — этот злосчастный «Дакар»? Попробую объяснить — хотя бы за себя.
За последние два-три года я много чего повидал и познал — добился успехов в своем деле и, как победитель, привык вкушать сладкие плоды победы. Да вот беда, надоело мне все быстро — развлечения, «тусовки» всякие. Закисать начал, чувствую — душа томится и тело салом зарастает. Кровь в жилах бурлить перестала. Короче, вдруг в один прекрасный день понял: теряю вкус к жизни.
То ли дело в гонке! Там вновь по-настоящему начинаешь ценить каждый глоток воды, кусок черствой галеты, а за возможность соснуть лишний часок, кажется, все готов отдать.
Ралли Париж — Дакар — это ежедневный изнурительный труд на пределе возможного. Я так уставал только первые недели в армии, пока не втянулся. Бог знает, во сколько ложишься, с рассветом встаешь, садишься за баранку автомобиля, мчишься по трассе, буксуешь, подкапываешь свой джип, ремонтируешь его. И так изо дня в день. Усталость накапливается очень быстро. Тут от самой жестокой бессонницы излечишься: уже на вторые-третьи сутки привыкаешь спать в палатке, через неделю спишь, как сурок, в любом положении — лежа на камнях, сидя, на ходу, повиснув на ремнях в болтающейся по ухабам машине.
Но наибольшее удовольствие испытываешь на финише гонки — в Дакаре — от самых простых и обыденных вещей — горячего душа, белых простыней, настоящего черного кофе, чистых скатертей и салфеток на столах...
Думаю, я ответил на главный вопрос — во всяком случае, как сумел. Могу добавить только, что в следующей гонке Париж — Дакар я непременно приму участие, потому что хотя это и «сумасшедший дом на колесах», как говорят некоторые, но, в сущности, штука мирового класса. Я готов гайки крутить сколько угодно, готов перекопать хоть всю Сахару, готов сутками не спать, лишь бы еще и еще раз ощутить себя настоящим — живым человеком, способным справиться с любыми трудностями гонки. И преодолеть себя...
Париж — Дакар
Записал Сергей Большаков
