О ни напоминали груши — размером, формой, матовой поверхностью и желтоватым цветом. Однако это были самые настоящие тыквы, правда, особого вида — древесного. Называют их горлянками. Я увидел их на окраине Самарканда, у дома Зайнаб Салиевой. В мае она посеяла в саду тыквенные семечки, а сейчас, в октябре, с толстых ветвей свисали грозди необычных тыкв. В руках Зайнаб они скором времени превратятся в произведения искусства — она одна из немногих оставшихся в Средней Азии мастеров, владеющих древним ремеслом: изготовлением из тыкв табакерок «наскавак», как их называют по-узбекски, или «наскаду» — по-таджикски.
Носят табакерку на поясе и хранят в ней нюхательный табак — нас. Однажды воскресным утром я пришел на Сиабский базар Самарканда и в самом углу под стенами знаменитой мечети Биби-Ханым разыскал табачный ряд. Пахучие холмики возвышались на сделанных из деревянных ящиков столиках. Подходили узбеки, извлекали откуда-то из недр своих стеганых халатов табакерки и, понюхав щепоть табака, вручали продавцу наскавак. Тот, ловко свернув воронкой газетный листок, в несколько приемов насыпал сквозь маленькое отверстие зеленый порошок и запечатывал наскавак крышкой из кожаной бахромы. У покупателей помоложе табакерки хранили на своих боках рисунок, у стариков они были одноцветными, темно-бордовыми или почти черными, лоснящимися от многолетнего прикосновения рук.
Сюда же, в табачный ряд, приносят на продажу и табакерки. Их охотно покупают туристы, но, к слову, ни в одном сувенирном магазине или киоске города вы не увидите эти изящные вещицы, одно из самых ярких декоративных изделий народного искусства.
В Ташкенте, в Музее искусств Узбекской ССР, выставлено несколько наскаваков прошлого века: коричневые табакерки со светло-желтым рисунком, вырезанным на кожице тыквы — «пустнакш»; гравированные наскаваки с четким графическим узором, выполненным на гладкой желтой или красной поверхности очищенной тыквы и заполняемым черным порошком — «чизма-накш»; есть и старинная табакерка, взятая в чеканную серебряную оправу с цепочкой от крышечки к поясу — это уже дорогое заказное изделие.
Маленькая, скромная на вид тыковка неожиданно предоставила мастеру возможность бесконечного варьирования форм и способов декорирования. Известна, например, техника «калями-накш», при которой горлянки расписывают кистью красными и зелеными красками; техника отваривания тыквы в красителях или масле, накладывания вырезанных узоров, создания рельефных узоров — когда еще растущий плод заключают в форму-матрицу. Природное разнообразие формы — от почти идеального шара до эллиптической, конической, цилиндрической — мастер еще более усиливает, перевязывая зреющую тыкву крепкой ниткой и придавая ей особо причудливые очертания.
Чрезвычайно разнообразен и наносимый художником рисунок. Это могут быть традиционные национальные узоры, имевшие в древности магический смысл, рассыпанный по полю горох, цветы, деревья, ножи, люди, петухи, голуби, аисты, собаки, верблюды, даже самолеты и другие самые неожиданные предметы и существа, соседствующие на стенках табакерки совершенно непостижимым образом. Однако благодаря наивно-условному характеру изображений, тонкому чувству композиционной гармонии, присущей мастерам, достигается зрительная целостность, художественное единство изделия.
Даже просто полированная, без всякого узора поверхность тыквы удивительно красива. Она может быть желтой, янтарной, коричневой, почти неотличимой от карельской березы или мрамора.
Чтобы увидеть, как рождается из тыквы табакерка, я пошел к Зайнаб Салиевой. Умение делать наскавак передается в ее роду из поколения в поколение. Зайнаб научила ее мать, а сейчас ей помогают дети. Перед тем как сесть за работу, она растапливает сложенную во дворе дома глиняную печь: в ней потом будут обжигаться горлянки.
Мастерица срывает с ветки несколько зеленоватых тыкв — пожелтевшие нужно на несколько часов класть в воду, чтобы размягчить высохшую кожу — и, вооружившись острым ножом, начинает острием наносить контуры будущего узора, прорезая кожицу примерно на миллиметр. Затем Зайнаб соскабливает поверхностный слой между линиями, и на зеленом фоне тыквы оживает светло-желтый узор: звездочки, треугольники, спирали, ромбики.
Зайнаб приступает к следующей операции: проделав в верхней точке горлянки отверстие, выскребает ее содержимое скребком, сделанным из толстой проволоки с расплющенным и загнутым концом. Удалив семечки и начисто выскоблив внутреннюю поверхность, она укладывает несколько обработанных горлянок в ведро, на дне которого насыпан песок, а в стенках толстым гвоздем проделаны дырки.
К этому времени дрова в печи прогорели, она прокалилась, а красные угли пышут жаром. В полость каждой тыквы Зайнаб вливает столовую ложку хлопкового масла и ставит ведро в печь. Дверцу наглухо закрывает и откроет ее только на следующий день. Через несколько минут масло внутри тыкв закипит, постепенно пропитает стенки сосуда и окрасит кожицу в коричневый цвет, а вырезанные узоры — в светло-желтый. Вынув табакерки из печи, Зайнаб протрет их песком, отполирует — и те засияют благородным блеском. Можно, как в старину, выбрать из них самую изящную и заказать ювелиру для нее оправу. Правда, теперь ее делают не из серебра, а из нержавеющей стали. В металл вкрапляются самоцветы, цветные стекла, и получается изысканнейший флакончик, в котором чрезвычайно трудно угадать его скромное огородное происхождение.
Александр Миловский
