Приключения сэра Артура Конан Дойла: как «отец» Шерлока Холмса стал рыцарем без страха и упрека

Ему довелось быть врачом, спортсменом, участвовать в войне, добиваться освобождения невинно осужденных людей, бороться за вакцинацию, тестировать новые лекарства, писать научные труды, исторические и научно-фантастические романы, читать лекции… И все это — помимо создания бессмертного образа Шерлока Холмса. Собственные убеждения и честь всегда были для этого рыцаря без страха и упрека дороже общественного мнения.

Восемь тысяч человек — мужчины в вечерних костюмах и женщины в длинных строгих платьях — 13 июля 1930 года собрались в Лондонском Королевском Альберт-холле, чтобы почтить память скончавшегося пять дней назад сэра Артура Конан Дойла. За эти дни в газетах появилось множество статей под броскими заголовками: «Леди Дойл и ее дети ожидают возвращения духа Конан Дойла», «Вдова уверена, что вскоре получит сообщение от мужа», в газете «Дейли Геральд» написали о секретном коде, который перед смертью дал жене писатель, чтобы избежать обмана со стороны медиума, вступившего с ним в контакт.

Среди публики было множество тех, кто не понимал, как мог знаменитый автор приключений о Шерлоке Холмсе, доктор медицины и материалист, стать одним из самых известных в мире пропагандистов «спиритической религии». И сегодня сэр Артур должен был явиться в этот переполненный зал и разрешить противоречие своей жизни.

Шуршание шелка и взволнованный шепот стихли, когда появилась леди Конан Дойл. Она шла, величественно подняв голову, в окружении своих сыновей Адриана и Дениса, дочери Джин и приемной дочери Мэри. Джин села рядом с детьми на сцене, но одно из кресел, между ней и Денисом, осталось пустым. На нем висела табличка «Сэр Артур Конан Дойл».

На сцену вышла миссис Робертс, хрупкая женщина с огромными карими глазами, — известный медиум. Сеанс начался — сощурив глаза и вглядываясь в даль, словно моряк на палубе корабля, угадывающий линию горизонта во время шторма, миссис Робертс разразилась монологом, передавая сидящим в зале людям сообщения от вступивших с ней в контакт духов. Прежде чем указать, к кому именно дух обращается, она описывала одежду ушедших из жизни, их привычки, родственные связи, факты и мелочи, которые могли быть известны только родным.

Но когда возмущенные скептики стали покидать зал, миссис Робертс воскликнула: «Леди и джентльмены! Вот он, я его снова вижу!» В звенящей тишине все взоры оказались снова прикованы к пустому креслу. А медиум в состоянии транса быстрым захлебывающимся голосом выкрикивала: «Он был здесь с самого начала, я видела, как он сел в кресло, он поддерживал меня, давал мне силы, я слышала его незабываемый голос!»

Наконец, миссис Робертс повернулась к леди Джин: «Дорогая, у меня есть для вас сообщение». В глазах миссис Дойл появилось отстраненно-сияющее выражение, а на губах промелькнула улыбка удовлетворения. Сообщение от Дойла потонуло в шуме и грохоте, возбужденных криках и звуках органа — кто-то решил прервать эту сцену музыкальными аккордами. Леди Дойл отказалась разглашать слова, которые передал ей муж в тот вечер, она лишь повторяла: «Поверьте, я видела его так же явственно, как сейчас вижу вас».

Кодекс чести

«Артур, не перебивай меня, а лучше повтори еще раз: кем приходился твой родственник сэр Денис Пэк Эдуарду III? Когда Ричард Пэк женился на Мэри из ирландской ветви нортумберленских Перси, в третий раз породнив нашу семью с королевской? А теперь посмотри на этот герб — это оружие Томаса Скотта, твоего великого дядюшки, который был в родстве с сэром Вальтером Скоттом. Не забывай об этом, мой мальчик», — во время этих уроков геральдики и рассказов матери о генеалогическом древе их древнего ирландского рода сердце Артура сладко замирало от восторга и волнения.

…Мэри Фойли вышла замуж в 17 лет за Чарлза Дойла — младшего сына известного художника, первого английского карикатуриста Джона Дойла. Чарлз приехал из Лондона в Эдинбург на работу в одну из государственных контор и остановился в качестве постояльца в доме ее матери. Он уехал в далекую от светской жизни столицу Шотландии, чтобы выйти наконец из тени своего отца и двух успешных братьев.

Университеты

В школе, а затем в Колледже иезуитов Артур провел семь лет. Здесь царили суровая дисциплина, скудная пища и жестокие наказания, а догматизм и сухость преподавателей превращали любой предмет в набор унылых и скучных банальностей. Выручали привитая матерью любовь к чтению и занятия спортом.

Закончив учебу с отличием, Артур вернулся домой и под влиянием матери решил получить медицинское образование — благородная миссия доктора как нельзя лучше подходит мужчине, в чьи намерения входит достойное исполнение своего долга. Тем более теперь, когда отца отправили в лечебницу для алкоголиков, а после — в еще более горестное заведение — приют для умалишенных…

Эдинбургский университет, похожий на мрачный средневековый замок, славился своим медицинским факультетом. Вместе с Дойлом здесь учились Джеймс Барри (будущий автор «Питера Пэна») и Роберт Льюис Стивенсон. Среди профессоров блистали Джеймс Янг Симпсон, впервые применивший хлороформ, сэр Чарлз Томпсон, недавно вернувшийся из знаменитой зоологической экспедиции на судне «Челленджер», Джозеф Листер, снискавший славу в борьбе за антисептики и возглавлявший кафедру клинической хирургии.

Ни секунды не раздумывая, на третьем году обучения он согласился занять место судового хирурга на китобойном судне «Надежда», отправлявшемся в Гренландию. Ему не пришлось применять свои медицинские познания, зато наравне со всеми Артур участвовал в ловле китов, ловко орудовал гарпуном, подвергая себя смертельной опасности вместе с другими охотниками. «Я стал взрослым мужчиной на 80 градусах северной широты», — с гордостью скажет Артур по возвращении матери и отдаст ей заработанные 50 фунтов.

Доктор Дойл

Казалось, даже от яркого огня в камине внезапно повеяло холодом. Джеймс и Генри Дойл — дядюшки Артура — застыли с окаменевшими от разочарования и обиды лицами. Только что племянник не просто отказался от помощи, предложенной из самых добрых побуждений, но и невероятным образом оскорбил их религиозные чувства. Они готовы были найти ему в Лондоне место врача, используя свои обширные связи, только с одним условием — он станет католическим доктором.

«Вы сами бы посчитали меня последним негодяем, согласись я, будучи агностиком, лечить пациентов и не разделять с ними их убеждений», — с совершенно неуместной горячностью заявил им Артур. Бунт против религиозного воспитания в школе иезуитов, изучение медицины в одном из самых прогрессивных тогда университетов Европы, внимательное чтение работ Чарлза Дарвина и его последователей — все это повлияло на то, что к 22 годам Артур перестал считать себя верующим католиком.

…На ступеньках кирпичного дома высокий человек в длинном плаще в слабом синеватом свете маленького газового фонаря натирал новенькую медную табличку с надписью «Артур Конан Дойл, доктор медицины и хирург». Артур приехал в портовый город Портсмут, чтобы начать здесь оседлую жизнь и попытаться создать свою практику. Он не мог себе позволить нанять служанку, а потому только под покровом темноты занимался хозяйственными делами: нехорошо, если будущие пациенты увидят доктора, сметающего грязь с крыльца или покупающего себе продукты в бедных портовых лавчонках города.

За несколько месяцев пребывания в городе единственным пациентом стал крепко подвыпивший моряк — он прямо под окнами его дома пытался поколотить свою жену. Вместо этого ему самому пришлось уворачиваться от крепких кулаков выскочившего на шум разгневанного доктора. На следующий день моряк пришел к нему за врачебной помощью.

В конце концов, Артур понял, что бессмысленно целыми днями караулить пациентов. Никто не постучит в дверь неизвестного доктора, нужно становиться публичным человеком. И Дойл стал членом боулинг-клуба, крикетного клуба, играл в бильярд в находящейся неподалеку гостинице, помог организовать в городе футбольную команду, и главное — вступил в Литературное и Научное общество Портсмута. Часто в это время его рацион состоял из хлеба и воды, а тонкие кусочки бекона он научился, экономя газ, поджаривать в пламени газового фонаря. Но дела пошли в гору. Пациенты потихоньку начали прибывать. А сочиненные между делом рассказы «Мой друг убийца» и «Капитан полярной звезды» были куплены одним из портсмутских журналов по 10 гиней за каждый.

Вдохновленный первым успехом, новоиспеченный писатель творил с сумасшедшей скоростью, затем сворачивал листки бумаги в картонные цилиндры и отправлял в разные журналы и издательства — чаще всего эти литературные «посылки» бумерангом возвращались к автору. Но однажды в 1883 году престижный «Корнхилл мэгазин» (в его редакции гордились тем, что печатают не дешевое бульварное чтиво, а настоящие образцы литературы) опубликовал (правда, анонимно) очерк Дойла «Сообщение Хебекука Джефсона» и заплатил автору целых 30 фунтов. Сочинение недоброжелатели приписали перу Стивенсона, а критики сравнили с Эдгаром По. И это, по сути, было признанием.

Туи

Однажды знакомый доктор попросил Артура посмотреть пациента, страдающего тяжелыми приступами горячки и бреда. Дойл подтвердил диагноз — юный Джек Хоукинс умирал от церебрального менингита. Его мать и сестра не могли найти квартиру — никто не хотел принимать больного жильца. Дойл предложил им занять несколько комнат в его доме. Смерть Джека, для которого он сделал все что смог, тяжело подействовала на впечатлительного доктора. Отдушиной была лишь благодарность в печальных глазах его сестры Луизы.

В медицинские журналы он отправлял статьи, посвященные серьезным медицинским проблемам. Но не стремление сделать ученую карьеру, а лишь желание добиться истины и защитить ее заставляло Артура штудировать толстые тома и даже добровольно выступать в роли подопытного кролика: он несколько раз тестировал лекарства, еще не занесенные в Британскую Фармакологическую Энциклопедию.

Как покончить с Холмсом

Идея написать детективную историю пришла Конан Дойлу, когда он перечитывал своего любимого Эдгара По, ведь именно он впервые не только ввел в обиход слово «детектив» (в 1843 году в рассказе «Золотой жук»), но и сделал своего сыщика Дюпена главным действующим лицом повествования.

Артур пошел дальше По, его Шерлока Холмса воспринимали не как литературного персонажа, а как реально существующего человека, из плоти и крови, «детектива с научным подходом, который рассчитывает только лишь на собственные способности и дедуктивный метод, а не на ошибки преступника или случай». Его герой станет расследовать преступление теми же методами, какими доктор Джозеф Белл выявлял болезнь и ставил диагноз.

«Этюд в багровых тонах» сначала испытал судьбу множества ранних рассказов Дойла — почтальон исправно возвращал ему слегка обтрепанные картонные цилиндры. Лишь одно издательство согласилось опубликовать рассказ только потому, что он понравился жене издателя. Однако недавно появившийся в Лондоне журнал «Стрэнд» вскоре после этой публикации в 1887 году заказал писателю еще шесть рассказов о сыщике (они появились между июлем и декабрем в 1891 году) и не прогадал. Тираж журнала с 300 тысячами экземпляров увеличился до полумиллиона. С раннего утра в день выхода очередного номера около здания редакции собирались огромные очереди. На пароме, пересекавшем Ла-Манш, англичан теперь можно было узнать не только по клетчатым макинтошам, но и по зажатым под мышкой журналам «Стрэнд».

Редактор заказал Дойлу еще шесть рассказов о Холмсе. Но тот ответил отказом. Его ум был занят совершенно другим — он писал исторический роман. Через своего агента он решил потребовать 50 фунтов за рассказ, уверенный, что это слишком высокая цена, но получил немедленное согласие и вынужден был снова приняться за Шерлока Холмса. Но всю жизнь Конан Дойл будет считать именно жанр исторического романа самым важным в своей литературной карьере. «Мика Кларк» (о борьбе английских пуритан времен короля Якова II), «Белый отряд» (романтическая эпопея из времен средневековой Англии XIV века), «Сэр Найджел» (исторический сиквел «Белого отряда»), «Тень великого человека» (о Наполеоне). Самые добродушные критики недоумевали: неужели Конан Дойл всерьез возомнил себя историческим романистом? А для него самого грандиозный успех лаконичных историй о Холмсе был лишь делом рук ремесленника, но не настоящего литератора…

В мае 1891 году Конан Дойл в течение недели находился между жизнью и смертью. В отсутствие антибиотиков инфлюэнца была настоящей убийцей. Когда сознание немного прояснялось, он размышлял о своем будущем. То, что бедная Луиза приняла за очередной приступ горячки, было на самом деле моментом кризиса не только в медицинском смысле. Выздоровев, Артур сообщил Луизе, что они уезжают из Портсмута в Лондон и он становится профессиональным писателем.

Теперь ему мешал только Шерлок Холмс, тот самый, кто принес ему славу и богатство, позволил стать главой и опорой семьи. «Он отрывает меня от гораздо более важных дел, я намереваюсь с ним покончить», — жаловался Дойл матери. Мать, страстная поклонница Холмса, умоляла сына: «Ты не имеешь права его уничтожить. Ты не можешь! Ты не должен!» Да и редакция «Стрэнда» потребовала еще рассказов. Артур снова отказался, на всякий случай попросив тысячу фунтов за дюжину — неслыханный по тем временам гонорар. Условия были приняты, и он не мог подвести издателя.

Особый дар

В августе 1893 года Луиза стала кашлять и жаловаться на боли в груди. Муж пригласил знакомого врача, и тот однозначно констатировал — туберкулез, причем так называемый галопирующий, а это означало, что ей осталось жить не больше 3-4 месяцев. Глядя на осунувшуюся бледную жену, Дойл сходил с ума: как он, врач, не мог сам распознать признаки болезни гораздо раньше?

Чувство вины катализировало энергию и страстное желание спасти жену от неминуемой смерти. Дойл бросил все дела и увез Луизу в легочный санаторий в швейцарском Давосе. Благодаря правильному уходу и колоссальным средствам, которые он тратил на ее лечение, Луиза прожила еще 13 лет. С болезнью жены совпало известие об одинокой смерти отца в частном отделении больницы для умалишенных. Конан Дойл поехал туда, чтобы забрать его вещи, и обнаружил среди них дневник с записями и рисунками, которые потрясли его до глубины души. Пожалуй, это стало вторым поворотным моментом в его судьбе. Чарлз обращался к сыну и печально шутил, что только ирландское чувство юмора могло приписать ему безумный диагноз лишь потому, что он «слышит голоса».

Победить демонов

А пока судьба уготовила ему еще одно испытание. 15 марта 1897 года 37-летний Дойл в доме своей матери встретил 24-летнюю Джин Леки, дочь богатых шотландцев из древнего рода, восходящего своими корнями к знаменитому Роб Рою. Огромные зеленые глаза, волна темно-русых, отливающих золотом кудрей, тонкая нежная шея — Джин была настоящей красавицей. Она училась пению в Дрездене и обладала чудесным меццо-сопрано, была отличной наездницей и спортсменкой.

Они полюбили друг друга с первого взгляда. Но ситуация была безнадежной и потому особенно тягостной — конфликт между чувством долга и страстью никогда еще с такой разрушительной силой не терзал его душу. Он не имел права даже помыслить о разводе с женой-инвалидом, не мог и стать любовником Джин. «Мне кажется, ты придаешь чересчур много значения тому, что ваши отношения могут носить только платонический характер. Какая разница, если ты больше все равно не любишь жену?» — спросил его однажды муж сестры. Дойл прокричал в ответ: «Это разница между невиновностью и виной!»

Он и так слишком во многом себя упрекал и все яростнее боролся с демонами, пытавшимися пробить брешь в его рыцарской кольчуге верности. Луиза не беспокоила мужа, стоически переносила страдания, но Артур не мог себя заставить подолгу вдыхать запах лекарств, он метался как тигр в клетке, здоровый, переполненный энергией, добровольно обрекший себя на воздержание.

Чтобы избавиться от депрессии, он заполнял все свободное время разнообразными делами. То, чем он в те годы занимался, кажется, с лихвой хватило бы на несколько жизней. Когда к нему обратился некий Джордж Эдалджи, приговоренный к пожизненной каторге за порчу скота, Конан Дойл сумел доказать его невиновность. А потом занялся другим делом — Оскара Слейтера. Игрок и авантюрист, он был напрасно, как показало проведенное Дойлом вместе с его адвокатом расследование, обвинен в убийстве пожилой леди.

Артур совершал опасные альпинистские экспедиции, в компании таких же отчаянных смельчаков пустился на поиски древнего монастыря в Египетской пустыне, летал на воздушном шаре, судил боксерские матчи. Между делом написал пьесу о Холмсе, любовный роман «Дуэт», который критики в пух и прах разнесли за сентиментальность. Увлекся автоспортом — в его конюшне появилась новехонькая спортивная машина «Уолсли» темно-красного цвета с красными шинами. Он гонял на ней с сумасшедшей скоростью, несколько раз переворачивался и чудом избежал гибели. Принял участие в выборах в парламент, но проиграл — Дойл не посчитал нужным говорить с избирателями об их интересах, в то время как Англия вступила в войну с бурами.

Спустя несколько лет сам лорд Чемберлен попросит Дойла снова принять участие в выборах, хотя тот поклялся больше никогда не заниматься политикой. Чемберлен знал, как его уговорить: Англия перестает быть великой империей, ее собственные колонии становятся могущественнее, необходимо повысить налоги на импортные товары и защитить внутренний рынок. Но, согласившись, он вновь проиграл. Имперские настроения, даже и обоснованные экономически, были не в моде, впрочем, разве риск прослыть радикалом и навредить своей репутации мог его остановить?

Сэр Артур

Ему повезло — одна из множества попыток попасть на войну с бурами в Южной Африке увенчалась успехом, и Артур отправился туда в качестве хирурга. Гибель, кровь, страдания людей и собственное бесстрашие на несколько месяцев полностью затмили его личные проблемы.

Как-то в начале августа 1914 года, когда стало ясно, что войны не избежать, Конан Дойл получил от деревенского водопроводчика мистера Голдсмита записку: «Нужно что-то делать». В тот же день писатель начал создавать отряд добровольцев из близлежащих деревень. Он просил и его отправить на фронт, но военное ведомство ответило рядовому 4-го королевского добровольческого полка сэру Артуру Конан Дойлу (от более высокого звания он, разумеется, отказался) вежливым, решительным отказом.

Последний поход

Первым на войне погиб любимый брат Джин Малколм Леки, потом шурин и два племянника Конан Дойла. Чуть позже — старший сын Артура Кингсли и брат Иннес. Артур писал матери: «Меня радует только то, что от всех этих любимых и дорогих людей я получаю очевидные доказательства их посмертного существования…»

Рано утром 7 июля 1930 года 71-летний Конан Дойл попросил посадить его в кресло. Рядом с ним были дети, а Джин держала мужа за руку. «Я отправляюсь в самое захватывающее и славное путешествие, каких еще не было в моей полной приключений жизни», — прошептал сэр Артур. И добавил, уже с трудом шевеля губами: «Джин, ты была великолепна».

Его похоронили в саду их дома в Уинделшаме, неподалеку от розария жены. В розарии состоялась и поминальная служба, которую провел представитель спиритической церкви. Специальный поезд привез телеграммы и цветы. Цветы покрыли ковром огромное поле рядом с домом. Джин была в ярком платье. Во время похорон, по свидетельствам очевидцев, совсем не ощущалось скорби. Журнал «Стрэнд» прислал телеграмму: «Дойл отлично выполнил свою работу — какой бы сферы это ни касалось!» Другая телеграмма гласила: «Конан Дойл умер, да здравствует Шерлок Холмс».

…После панихиды в Альберт-холле медиумы во всем мире докладывали: в «стране» духов появился луч, сверкающий, как бриллиант чистой воды. Джин постоянно вступала в контакт с мужем, слышала его голос и получала от него советы и пожелания для себя, детей и оставшихся ему верных друзей. Артур попросил ее срочно обратиться к врачу: у Джин действительно обнаружили рак легких. По иронии судьбы в своем земном воплощении он не сумел вовремя предостеречь свою первую жену. После смерти леди Дойл в 1940 году их с Артуром дети рассказывали, что она, в свою очередь, через медиумов передавала им свои сообщения…

После продажи дома в Уинделшаме супругов перезахоронили. На могильной плите Артура его теперь уже совсем взрослые дети попросили выбить слова: Рыцарь. Патриот. Врач. Литератор.

_{Материал опубликован в журнале «Вокруг света. Люди и судьбы», 2006, частично обновлен в январе 2024}