Как на самом деле произошел раскол христианской церкви: правда и мифы о Великой схизме

Летним днем, 16 июля 1054 года, в константинопольский храм св. Софии в начале богослужения вошли кардинал Гумберт и два других папских легата и проследовали в алтарь. Они пришли не молиться. Послы, приехавшие в Константинополь для переговоров о примирении, обратились со словом к народу, жалуясь на упорство их патриарха Михаила, затем положили на престол буллу о его отлучении и вышли вон. Выходя из храма, кардинал отряхнул пыль с ног и произнес: «Видит Бог и судит».

…Сначала все, пораженные, безмолвствовали. В великом смятении за кардиналом побежал диакон и умолял его взять буллу назад. Но тот отказался, и она упала на мостовую. Тогда буллу отнесли патриарху, который сначала ее брать не стал, но потом, опасаясь, что она будет обнародована без его ведома, взял и повелел перевести на греческий язык.

Единая во множестве

Видимо, столь резкой мерой папские легаты хотели спровоцировать волнения в народе, направленные против патриарха, возложив на него вину за конфликт с Римской церковью, а затем и его низложение. Но они ошиблись: патриарх в ответ отлучил их самих, волнения же в народе действительно поднялись, но только против самих же легатов и едва не стоили им жизни. Так это трагическое событие описывают историки.

С тех пор, как взаимно отлучили друг друга константинопольский патриарх Михаил Керуларий и легат римского папы кардинал Гумберт Сильва-Кандидский, минуло 970 лет. С XIX века это событие стало называться «великим расколом», или, по-гречески, схизмой, и оцениваться как окончательное разделение церквей Востока — греческой, и Запада — латинской. Хотя уже в XX столетии стало очевидно, что событиям 1054 года было придано неподобающее историческое значение (отчуждение церквей началось гораздо раньше, а непризнание друг друга гораздо позже), а оценка их как окончательного разделения является мифом. И тем не менее из церковного сознания этот термин совсем не ушел.

Но как возможны в Церкви, «организме Любви», разделения? И как возможны ожесточенные доктринальные споры в Церкви, где, по словам русского христианского мыслителя XIX века Алексея Хомякова, «истина хранится во взаимной любви христиан»?

Единая христианская церковь с первого века своего исторического странствования состоит из множества церквей, местных общин. При этом многочисленные церкви имеют одно и то же призвание и служение и равны между собой. Для того чтобы подчеркнуть равное достоинство поместных церквей, богословы в XX веке стали называть их церквами-сестрами, сравнивая их с детьми в одной семье, которые должны жить в согласии и быть в полноте общения друг с другом.

Однако, как и в семье, общение и внутри церквей, и между ними подвержено испытаниям, а значит, оно может и нарушаться, и даже прерываться. И главная причина подобных проявлений во всех случаях — оскудение, умаление любви. В древней Церкви проблемы, возникающие между церквами, решались различными способами — иногда в процессе переписки, но прежде всего на общих собраниях — соборах. При этом церкви большие, старшие и, следовательно, духовно более сильные старались заботиться о младших, меньших и более слабых. А в случаях необходимости исправления прерывали общение.

Видимо, одним из первых разногласий, пришедшимся на II век, был спор между римскими и восточными епископами о правильном сроке и самом смысле праздника Пасхи. В Риме ее праздновали в первое воскресенье после 14 нисана (то есть апреля) — по иудейскому лунному календарю, тогда как в Асийских (малоазийских) церквах Пасху праздновали 14 нисана, независимо оттого, на какой день недели эта дата приходилась. Святой Поликарп, епископ Смирнский, находясь в Риме в 155 году, обсуждал эту проблему с папой Аникитой (155-166 гг.). В результате обсуждения обе стороны, оставшись каждая при своем мнении, решили следовать обычаям предшествующих им пресвитеров и епископов.

Но никакой ссоры из-за этого не произошло, более того, Аникита просил Поликарпа возглавить литургическое собрание Римской церкви.

Несколько позже папа Виктор I (189—199 гг.) решил ввести во всей Церкви римский обычай как единственно правильный, но Поликрат, епископ Эфесский, сославшись на апостольские традиции своей церкви, принять его отказался. Папа Виктор совсем уже был готов разорвать отношения с Асийскими церквами, но св. Ириней Лионский, ученик Поликарпа, выступил в этом споре примирителем, просив папу не подвергать из-за этого опасности мир в Церкви.

«Заблудшие овцы»

История Церкви показывает, что разделение обычно возникало в том случае, если не преодолевалось испытание (искушение) властью и если в отношениях между церквами использовалась сила иная, чем любовь.

Особенно явным это стало после того, как император Константин в 310-х годах прекратил в Римской империи государственные гонения на христианство, а затем предложил Церкви союз. Согласие на этот союз привело, конечно, к взаимным влияниям и обязательствам, в результате которых Церковь получила возможность использовать силу государственной власти для решения своих проблем, то есть почувствовала вкус политического влияния. Но поскольку Церковь в принципе не может жить такими силами и духом, то в ней происходит раскол, или, по-гречески, схизма.

Когда две церкви убеждены, что только одна из них является Церковью Христовой, а другое сообщество заблуждается, то речи о церквах-сестрах быть более не может. Тогда это — две христианские конфессии, каждая из которых убеждена, что ее собственные члены принадлежат Телу Христову, в то время как верующие другого сообщества, напротив, «заблудшие овцы» (как будет видно ниже, восточные и западные Церкви веками были по отношению друг к другу «церквами-сестрами», хотя и в неполном единении, и лишь в XVIII веке дело дошло до того, что они перестали признавать друг друга Церковью Христовой).

Ив Конгар, выдающийся французский историк и богослов, писал, что уже в IV веке отношения латинян и греков характеризуются «состоянием, которое вовсе не соответствует представлению о нормальном общении, нарушаемом только из-за отдельных конфликтов». Так, за 464 года, прошедшие с начала единовластного правления императора Константина (323 год) до VII Вселенского собора (787 год), между греками и латинянами было 5 схизм общей длительностью 203 года. В течение почти половины многовекового периода, за который были созваны семь совместных Вселенских соборов, греки и латиняне не имели между собой общения.

Первая кровь

Первый случай использования государственной силы против еретиков произошел на I Вселенском соборе в Никее (ныне турецкий город Изник) в 325 году. Тогда были отправлены в ссылку александрийский пресвитер Арий и его единомышленники, не признававшие полной божественной природы Христа.

Справедливости ради нужно отметить, что описание отношений церквей возможно лишь в пространстве двух процессов — отчуждение и воссоединение шли рука об руку… Во все эпохи и на Востоке, и на Западе находились христиане, особенно глубоко переживавшие разделение и стремившиеся его преодолеть.

Cолунские братья

Еще одним примером плодотворных отношений греческих и латинских христиан является духовное движение, основанное солунскими братьями — святыми Кириллом (826—869) и Мефодием (815—885). Великим плодом этого движения, которое так и было названо — кирилло-мефодиевским, стало рождение общеславянского христианского мира, объединенного общей книжностью с ее языком и обрядом. Движимые христианской любовью к языческому славянскому народу, Кирилл и Мефодий взяли на себя подвиг его просвещения Евангелием. Их деятельность с самого начала была их личной инициативой.

Сама мысль о переводе и священных книг, и богослужения на негреческие, «варварские» языки, о миссии среди «варваров», как и вообще о церковной деятельности, не связанной с политическими интересами государства, была совсем не характерной как для византийского, так и для средневекового христианства в целом. Братья-миссионеры вышли на служение из Константинопольской церкви как раз в то время, когда патриарх Фотий боролся с папой Николаем, но не принимали в этой борьбе никакого участия. Когда же в 866—867 гг. она достигла наибольшего напряжения и Фотий на соборе в Константинополе отлучил Николая, братья, гонимые немецким духовенством, искали защиты у папы — они пошли в Рим, принесли ему в дар мощи св. Климента Римского и надолго остались там.

Здесь младший брат, в миру Константин, принял монашество с именем Кирилл и вскоре, заболев, умер. Мефодий же возвратился в Моравию. Как и всякое духовное движение, их служение вызвало конфликты с местными светскими и церковными властями, а потом и прямые гонения. После изгнания из Моравии св. Мефодий с двумястами учениками-пресвитерами ушел в Болгарию.

Имперские противоречия

Первый Вселенский собор 325 года был созван императором Константином, перенесшим столицу Римской империи из Рима в Константинополь (заново выстроенный город на месте старого греческого городка Византий; историки нового времени для различения древней Римской империи и новой стали называть последнюю Византийской). Так возникла традиция созывания Вселенских (т.е. всеимперских) соборов императором в тех случаях, когда он считал, что этого требует критическая ситуация в Церкви. Императоры использовали свою власть вплоть до последнего, Седьмого Вселенского собора 787 года, в котором участвовали и греки, и латиняне, поскольку на тот момент империя еще была единой.

После коронации в Аахене императора Карла Великого (800 год) и фактически возникновения в западных землях еще одной Римской империи больше не состоялось ни одного Вселенского собора, признанного обеими сторонами — с того момента ни один император не мог пригласить епископов обеих сторон. В отличие от поздней античности (IV век), когда одна единая империя имела двух соправителей, теперь и византийский император — на Востоке, и император — на Западе, каждый претендовал на то, что только он является законным преемником римских императоров. Таким образом, не было больше авторитета, который был бы признан обеими сторонами. И даже если бы в Церкви не было внутренних, в том числе богословских, противоречий, она все равно была бы втянута в соперничество имперских интересов.

Первый крупный конфликт между Римской и Константинопольскими церквами после коронации Карла Великого произошел в 850—860-е годы. В этот период напряженность богословских разногласий смешалась с политической. В последствии на Западе возникло мнение, что это и был окончательный раскол, а его виновником являлся патриарх Фотий: в его переписке с другими восточными патриархами (иерусалимским, александрийским и антиохийским) содержалось немало упреков в адрес латинян.

На Востоке же считали, что в расколе виноват папа Николай. Западные богословы впоследствии часто именовали православных «фотианами» (по аналогии с христианами-протестантами, которые называются «лютеранами» или «кальвинистами»). Но после того, как в середине XX века католический историк Франтишек Дворник доказал, что при Фотии схизма была преодолена, новую дату схизмы обозначили 1054 годом, а ее виновниками назвали константинопольского патриарха Михаила Керулария и кардинала Гумберта Сильва-Кандидского.

Несостоявшийся мир

В XI веке и Рим, и Константинополь, явственно ощущая военную угрозу от норманнов, стремились урегулировать проблемы в отношениях между церквами и возобновить между ними общение. Римская делегация, посланная в 1054 году в Константинополь, должна была вести переговоры о мире в Церкви. Патриархом Константинопольским в то время был Михаил Керуларий, главой римской делегации — кардинал Гумберт, решительный сторонник независимости Церкви от светской власти. И тот, и другой были людьми неподатливыми, а потому их переговоры привели не к миру, а к обострению противоречий.

В годы патриаршества Михаила Керулария сильное папство, отвергающее любой компромисс, противостояло энергичному, ревниво относящемуся к сохранению своей самостоятельности константинопольскому патриарху. И император, который был заинтересован в мире между церквами, не мог ничего сделать.

Спор начался в Константинополе еще весной 1053 года, когда Михаил Керуларий приказал закрыть там латинские монастыри и вообще все латинские церкви, обосновывая это тем, что у них в богослужении использовался пресный, а не квасной хлеб, что было признано абсолютно недопустимым и даже недействительным. Это привело к бесчинствам, достойным крайнего сожаления.

В Константинополе посланцы папы были приняты императором Константином IX дружественно, а патриархом Михаилом — подчеркнуто нелюбезно. Послы сочли, что император является более важной фигурой, нежели патриарх. Михаил же в свою очередь просто игнорировал легатов.

В таких обстоятельствах переговоры не складывались — кардинал Гумберт потерял терпение, и 16 июля 1054 года, во время богослужения в алтаре Святой Софии, провозгласил буллу об отлучении от Церкви Михаила Керулария и его приверженцев. Патриарх потребовал от императора, чтобы тот вызвал легатов обратно, дабы они обосновали представленные ими неслыханные обвинения. Император же сначала подумал, что Михаил сфальсифицировал буллу, но вскоре сам убедился в том, что представленный Михаилом греческий перевод точно соответствует латинскому тексту. Посланники папы вернулись было обратно, но, отказавшись предстать перед собором под председательством патриарха, поспешно удалились.

Говоря о событиях 1054 года, следует помнить, что ни латинская церковь не отлучала греческую, ни греческая — латинскую. Буллы об отлучении (экскоммуникации) касались лишь отдельных лиц: римские легаты отлучили патриарха и некоторых приближенных к нему лиц, а спустя несколько дней патриарх отлучил легатов.

Флорентийский собор

Непримиримые

В дальнейшей истории взаимоотношений Греческой и Латинской церквей позитивных изменений практически не было. Основные усилия Латинской церкви начиная с XVI века были направлены на борьбу с реформацией, что не могло не повлиять и на отношение к Греческой церкви.

После Великих географических открытий изменился и мир, в котором действовала Церковь. Ответственность римского престола за распространение христианства и Церкви во всем мире необыкновенно возросла. Но чем больше проходило времени, тем сильнее среди латинян распространялось убеждение, что Церковь Христова может быть лишь там, где верующих окормляет папа, преемник Святого Петра. И уже с начала XVIII века в католическом богословии утвердилось мнение, что все таинства, совершаемые вне пастырского попечения папы, незаконны. Все с большей убежденностью католики настаивали на том, что не может быть Церкви там, где верховному пастырю не оказывается безоговорочного послушания.

Они настаивали на том, что вне канонических границ ведомого папой римского церковного сообщества могут пребывать только находящиеся в заблуждении церковные объединения, которые, строго говоря, вообще не могут участвовать в таинствах Церкви.

Для латинян началось время сомнений в том, что некатолики вообще могут спастись. А потому они все более чувствовали, что совесть их обременена тяжелым долгом — срочно призвать заблудших к переходу в католическую веру, и они решительно приступили к «обращению» православных. В 1729 году Римская Конгрегация по распространению веры издала декрет, который впредь строго запрещал общение в таинствах. Этот декрет не был догматическим решением, и издал его не сам папа, а один из органов Курии (администрация Ватикана). И тем не менее окончательный разрыв между Греческой и Латинской церквами произошел в гораздо большей степени из-за этого декрета, а не из-за Буллы об отлучении 1054 года.

Греческие патриархи были очень обеспокоены сомнениями католиков в правах греческих церквей на совершение святых таинств и новой практикой латинской миссии среди православных.

В июле 1755 года патриархи Константинополя, Александрии и Иерусалима собрались в Константинополе и издали совместное заявление: «Мы, милостью Божией возросшие в Православной церкви, подчиняясь канонам св. апостолов и отцов, признавая только единую, нашу святую, соборную и апостольскую Церковь, принимающие ее таинства, а следовательно, и святое крещение, но считающие таинства еретиков неприемлемыми, чуждыми апостольской традиции и изобретением испорченных людей, если эти таинства не совершаются так, как Святой Дух заповедал это апостолам и как это делает Церковь Христова до сегодняшнего дня, — мы отвергаем их в совместно принятом решении, и мы принимаем приходящих к нам обращенных как неосвященных и некрещеных…»

Напряжение и противоречия между латинянами и греками возросли в XVIII веке настолько, что для них уже стало невозможным назвать другую сторону Церковью Христовой. Западная Церковь стала отрицать возможность совершения таинств епископами и священниками, не подчиненными папе. Греческие церкви отрицали полномочия отделенной от них церкви совершать таинства. Тем самым обе стороны претендовали на то, что Господь только им одним передал таинства для верного их использования.

Отныне каждая из обеих сторон считала себя единственной служительницей человеческого спасения, единоспасающей Церковью. Ни та, ни другая стороны не хотели признать, что они призваны совместно свидетельствовать об Истине Евангелия, но предполагали, что за их различными учениями кроются противоположные точки зрения и противоречия — позицию другой стороны они истолковывали теперь как отрицание евангельских истин. С этого момента греческие и латинские церкви считают, что они «разделены между собой в вере».

Так раскол между Востоком и Западом, который до сих пор понимался как разделение между церквами-сестрами, находившимися почти в полноте общения, с XVIII века стал настоящей границей между конфессиями. Нараставшее веками отчуждение между Востоком и Западом перешло во взаимное неприятие и отказ от общения в таинствах, и среди большинства христиан утвердилось мнение, что католическая и православная церкви существуют сами по себе. Раскол стал реальностью. Но чуткая христианская совесть ни на Востоке, ни на Западе с этим безжалостным отказом друг от друга примириться не могла.

Послесловие

В XIX–XX вв. перед лицом всеобъемлющего кризиса христианства — массового ухода людей из Церкви и распространения атеизма — многим христианам стало ясно, что его преодоление возможно лишь в совместном свидетельстве. Но его-то и не могли дать разделенные церкви. Падение именно в это время старого типа церковно-государственных отношений придало церквам сил для поисков на этом пути.

В новом движении диалога церквей участвовали и епископы, и рядовые верующие. Очень важным стал богословский и церковно-исторический анализ причин расколов и путей их преодоления. Православные церкви, в том числе Константинопольская, и особенно Русская, с самого начала принимали в этом участие, причем не только теоретически, но и практически.

Но важнейшим вкладом Болотова в достижение христианского единства стало его участие в диалоге с так называемой старокатолической церковью. Старокатолики отъединились от Римско-католической церкви в конце XIX века из-за принятия в ней догмата о папе. В православно-старокатолическом диалоге было необходимо обсудить догматические разногласия, и Болотов написал свои знаменитые «Тезисы о филиокве». В них он предложил метод исследования (предполагающий различение догмата, святоотеческого и частного богословского мнения) и с предельной ясностью показал, что данное догматическое различие не может считаться «непреодолимым препятствием» для восстановления общения между Восточной и Западной церквами.

После трудов Болотова можно было сказать, что главный догматический «завал» на пути восстановления отношений этих церквей был разобран.

Уже в 1990-е годы папа Иоанн-Павел II принял древнюю практику равной возможности использования церквами обеих традиций и неоднократно читал «Символ веры» без «филиокве» — как это принято в православных церквах.

XX век стал веком нового узнавания церквами своего призвания к единству в любви, временем преодоления разделений и исторической инерции. В 1964 году Папой Римским Павлом VI и патриархом Константинопольским Афинагором I были «изъяты из церковной памяти и среды» акты отлучения 1054 года, что стало «выражением искренней взаимной воли к примирению».

Встреча между папой Павлом VI и патриархом Афинагором может рассматриваться как обнадеживающее свидетельство того, что католики и православные теперь, быть может, более, чем когда-либо, готовы к диалогу примирения — диалогу Любви.

_{Материал опубликован в марте 2004, частично обновлен в июле 2024}