Недавно был найден дневник Константина Морозова, участника 1-й экспедиции на Северный полюс в 1937 году. Именно тогда на льдину и была высажена четверка папанинцев. Однако до сих пор о дневнике К. Морозова, пролежавшего в архиве полвека, никогда и никто не упоминал. Как выяснилось, Константин Морозов работал инженером эксплуатационно-ремонтного отдела (ЭРО) авиамоторного завода имени Фрунзе.
На этом заводе в те годы приступили к серийному изготовлению первого советского и самого мощного в мире мотора АМ-34, созданного конструктором Александром Александровичем Микулиным. Эти моторы впоследствии устанавливали на многих самолетах и в первую очередь на четырехмоторных тяжелых туполевских бомбардировщиках ТБ-3. Для наблюдения за их эксплуатацией и ремонтом на заводе и был организован ЭРО. А инженер Морозов представлял ЭРО в экспедиции на Северный полюс.
Весной 1937 года самолеты экспедиции, руководимой Отто Юльевичем Шмидтом, приземлились на куполе — так назывался аэродром на острове Рудольфа — в архипелаге Земли Франца-Иосифа. Здесь нелетная погода надолго приковала машины к земле, и только 21 апреля Водопьянов вылетел на полюс. В составе его экипажа — третьим бортмехаником — находился Константин Морозов.
С этого дня он и начал вести дневник.
Мы публикуем дневниковые записи К. Морозова, подготовленные к печати Л. Лазаревым.
21.V.37
В час ночи со стороны северо-запада на горизонте появилась светлая полоса. Я с Пашей Петениным стал готовить самолет к вылету. Часа в 4 прилетел на У-2 с зимовки Водопьянов. Теперь всего нас 13 человек: О. Ю. Шмидт, Водопьянов, Спирин, Бабушкин, Бассейн, Морозов, Петенин, Иванов, Папанин, Кренкель, Ширшов, Федоров, Трояновский. Мы запустили моторы и еще раз их прогрели. Потом долили горючего и опять запустили. Двумя тракторами стронули машину с места и стали выруливать на старт. Был небольшой ветер, ясно, мороз 10 градусов. Водопьянов дал полный газ. Машина стала медленно набирать скорость — ведь полетный вес 24,5 тонны. Но под горку мы в 5 ч. 10 мин. оторвались от земли. Сделали несколько кругов над аэродромом, набрали высоту 1500 м и в 5 ч. 35 мин. легли курсом на Северный полюс.
Моторы работали четко. Пролетели около часа и впереди увидели сплошную облачность. Водопьянов набрал высоту 1800 м. Все чувствовали себя превосходно. Наконец-то вырвались.
Я три раза ходил в плоскости слушать моторы.(Самолет ТБ-3 имел очень толстое у корня крыло, и подобраться к моторам можно было передвигаясь внутри крыла.— Л. Л.) Все было в порядке. Но спустя два часа я обнаружил, что идет дымок сзади второго мотора. Отверткой проковырял плоскость над радиатором и увидел, что из-под фланца трубы радиатора хлещет антифриз. Я позвал Петенина, и мы с ним вырубили окно в плоскости, чтобы можно было подобраться к фланцу, и стали заматывать его лентами из тряпок, предварительно пропитав их герметиком. Намотали много, но течь не устранили. Тогда я взял миску, кружку, воронку и мягких тряпок. Ими мы обкладывали фланец. Как только тряпки впитают антифриз, я выжимаю их в миску и опять кладу на радиатор. А из миски выливаю в кружку и уже кружкой через воронку заливаю в аварийный бачок, потом из него альвеером качаю в мотор. Таким образом, по очереди с Петениным мы и переливали антифриз...
Посмотришь вниз — только торосы, сплошные торосистые ледяные поля, иногда заметны разводья. Наконец пролетаем полюс. Водопьянов стал снижаться, пробивая облачность. Выйдя из нее, начал искать подходящую площадку для посадки. Среди торосов такая нашлась. Сбросили дымовую шашку для определения направления ветра и, сделав круг, пошли на посадку. Самолет Водопьянов посадил хорошо, несмотря на значительные снеговые наносы. Температура минус 20. Когда машина остановилась, все вышли из самолета и распили бутылку коньяка за благополучный перелет на полюс и за товарища Сталина. Громкое «ура!» прокатилось над полюсом. Но сообщить об этом не могли — перед самой посадкой у Иванова испортился радиопередатчик. Сгрузили папанинское добро.
Папанинцы установили палатки, радиоантенны, но и у них радио плохо работает. Пока Кренкель настраивал, прошло 10 с половиной часов. В это время Рудольф и остальные станции безрезультатно пытались поймать нашу волну. И вот на Рудольфе Страшилов поймал Кренкеля, и началась нормальная связь.
Полет продолжался 6 ч. 45 мин. Мы так переутомились, что даже не стали устанавливать свою палатку, а в 17 часов легли спать прямо в самолете.
22.V.37
Поставили палатку и загородили от ветра снежными «кирпичами». Закрепили на льду тросами плоскости. Больше ничего не делали, так как началась сильная пурга.
23.V.37
Запаяли радиатор, исправили подогрев на двух моторах, осмотрели остальные. Слушали по радио передачу с Диксона о нашем перелете. Я получил радиограмму через Рудольфа. Температура минус 10, ветер 3 балла, иногда просвечивает солнце, временами небольшой снегопад. Рубили лунку во льду. Лед оказался толщиной в 3 метра. (Морозов все время упоминает погоду из-за того, что экспедиция ждет остальные самолеты. А лунка была необходима прежде всего для определения толщины льдины — насколько она надежна для посадки самолетов и для дрейфа на ней папанинцев.— Л. Л.)
24.V.37
Делали дом из снега — радиорубку для Кренкеля. Небольшой ветер, 2—3 балла. Температура минус 14. Осмотрели остальные два мотора. Лопнула коробка подогрева воздуха в карбюраторе у 4-го мотора. Потек антифриз из-под дюрита на трубе, ведущей к радиатору. Это уже на четвертой трубе. Слабнут хомуты КФ завода 22. Закончив работу, мы легли отдохнуть в палатке. Слышим, подошел Ширшов и крикнул, что нас зовет О. Ю. Выйдя, увидели, что у палатки О. Ю. собрался весь народ. Он собрал всех, чтобы огласить только что полученную приветственную телеграмму от Политбюро. Это была для всех большая радость.
25.V.37
Стоит ясная безоблачная погода. Температура минус 16. С Рудольфа сообщили, что три самолета собираются лететь к нам. Мы добавили в радиатор воды, приготовленной из снега, и повесили трубы для прогрева мотора. Потом пошли срубать ропаки, мешающие посадке, и выложили Т, вернее, окрасили снег краской. Самолеты вылетели в 23 ч. 05 мин.
26.V.37
Погода стоит такая, как вчера. Самолеты летят, но все растерялись. Мы подкопали лыжи, поставили под одну домкрат и машину сдвинули с места.(ТБ-3, как и большинство самолетов того времени, имел неубирающиеся шасси. Зимой колеса заменяли на лыжи, но они нередко примерзали, и стронуть самолет с места даже с работающими моторами было невозможно. Поэтому лыжи предварительно отрывали от снега домкратом.— Л. Л.). В 4 часа самолеты должны подходить к нам. Получаем радиограмму с Н-171: «Прошел над полюсом, иду к вам». И через 10 минут мы увидели над горизонтом маленькую точку, которая с каждой минутой росла, и скоро над нами прошел Н-171. Через несколько минут самолет плавно приземлился. Мы пошли к машине. Были очень рады, жали друг другу руки, целовались. Потом началась разгрузка. Ивашина и Фрутецкий(бортмеханики H-171 — Л. Л.) проверили моторы. По их словам, они работают «как часы».
Бензина у них осталось больше, чем у нас, на 100 литров, всего 5100 л. Хотя они были в воздухе 7 часов — на 15 минут больше, чем мы, но зато у них встречный ветер был слабее. По радио получили телеграмму от Алексеева. Он, не найдя нас, сел в 20 милях от нас. Мазурук неизвестно где находится.
Стали работать на аварийном агрегате по очереди. Все ловят Мазурука и переговоры с Алексеевым и с Диксоном. Мне, Петенину и Иванову досталось дежурство. Я гоняю моторчик, Иванов работает по радио. Папанин установил ветряную электростанцию.(Аварийный агрегат — это маленький моторчик, приводящий электрогенератор для питания рации — то есть автономное питание, не зависящее от бортовой электросети.— Л. Л.)
27.V.37
В 13 часов Алексеев сообщил: «Все готово, дайте пеленг, я взлетаю». Я с Орловым положил на нарты 7 спальных мешков и пошел выкладывать Т. Долго ждали, но Алексеева нет. И по радио связь прервана, так как он собрал аварийную антенну, но задержался с вылетом: машина его никак не могла оторваться — груз приличный, а льдина небольшая. И только в 16 ч. 35 мин. мы увидели на горизонте самолет. Погода стояла ясная, мороз минус 15. Через несколько минут машина приземлилась. Была теплая дружеская встреча. Сугробов на мой вопрос: «Как работали моторы и не было ли дефектов?» — ответил: «Моторы работали как звери. Дефектов нет». Началась разгрузка самолета Н-172, а мы пошли спать.
28.V.37
Небо покрыто низкой сплошной облачностью. Температура минус 10 градусов. С Челюскина получена радиограмма от Мазурука. Он находится от нас в 35 милях. Льдина небольшая, все в порядке, готовят аэродром — на этом связь прекратилась. Наши радиостанции (аварийки) никак не могут с ним связаться, хотя работают без перерыва. Я послал вторую телеграмму домой.
29.V.37
Тепло, минус 5. Небольшой ветер, снегопад. С 5 утра нашему самолету дежурить по радио. Я смел снег с плоскостей. Пришел на самолет Бронтман и передал мне телеграмму от жены и сына. «Северный полюс, Морозову. Сердечно поздравляем с Валей тебя и всю экспедицию с таким мировым успехом, как завоевание полюса. Целуем, Аня, Валя».
Пошел помочь Папанину разместить его груз. Опять получил телеграмму — от брата...
Погода улучшается, а от Мазурука никаких вестей. О. Ю. дал распоряжение т. Молокову лететь на поиски Мазурука, и если найдет, то совершить посадку и оказать помощь, после чего вместе перелететь к нам на зимовку. Я пошел с Бассейном помочь греть моторы Ивашины. Моторы через час были прогреты, экипаж занял свои места, и машина скоро пошла на взлет.
Наша радиостанция работала без перерыва — давала пеленг самолету Н-172. Через 1 ч. 20 мин. Молоков вернулся — он лишь в воздухе связался по радио с Мазуруком, но связь была плохая, обрывистая. Видимо, у Мазурука плохо работает рация.
30.V.37
Погода стоит отличная. Штиль, безоблачное небо. Ослепительно светит солнце. Мороз минус 10 градусов, но на солнце тепло. Иванов связался с Мазуруком, и начались переговоры. Оказывается, у них аэродром 700X50 метров, и они боятся взлетать. Все устали, расчищая площадку. О. Ю. решил послать к ним самолет Н-171 и 11 человек, чтобы помочь расчистить аэродром и взять у них часть груза, а затем вместе прилететь на зимовку. Стали греть моторы, но погода испортилась, и полет отменили. Я сегодня дежурил по кухне. Готовил в самолете. Мне помогал Спирин. Перед обедом слушали концерт из Москвы, посвященный нашему перелету. Обедали в самолете. Обед из трех блюд получился неплохой, О. Ю. даже похвалил.
Посадка самолета Мазурука на маленькую льдину вызвала большие трудности. О том, чтобы бросить самолет, и речи не могло быть. Но взлетать тяжело груженному самолету с маленького аэродрома опасно. Отто Юльевич Шмидт шел на риск как руководитель экспедиции, посылая на помощь Мазуруку самолет — удастся ли второму самолету взлететь?
31.V.37
Вот уже десятые сутки сидим на льдине Северного полюса, однообразие начинает надоедать. Все время думаем о Мазуруке. Он, как узнал, что Молоков хочет за ним лететь, сейчас же со своим экипажем усилил расчистку аэродрома. Погода сегодня неважная: облачность, небольшой ветер, видимость пять километров. На горизонте видна светлая полоса, которая медленно продвигается к нам. Я встал на лыжи и пошел прогуляться за торосы. Ослепительный снег, перед глазами все сливается. Без синих очков ничего не видно.
Вернувшись на корабль, узнал, что Мазурук аэродром расчистил и может взлететь, если будет хорошая погода. Запрашивал Спирина, как лучше найти нас. Спирин ему объяснил. Но у них погода неважная, и они не полетели. Вечером из нашего самолета разговаривали с Москвой — связь получилась хорошая.
Часов в 20 я еще раз прогулялся на лыжах за торосами. Вид нагроможденных льдов загадочно красив. Очень удивился, когда надо мной пролетела северная птичка пунка.
1.VI.37
Погода стоит отвратительная: ветер, небольшой снег, температура минус 3 градуса, низкая облачность. Говорили по радио с Мазуруком. Он ждет исключительно погоды. (Скучно.) Все люди сидят в своих палатках. (Читать нечего.)
2.VI.37
Небольшой ветер, низкая облачность, временами идет мокрый снег, температура минус 2 градуса. Сегодня опять готовил обед (скуки ради). От метеоролога Дирулевского, с Рудольфа, получили по радио сообщение, что из Америки через полюс должен пройти гребень атмосферного фронта и будет хорошая погода. О. Ю. во время обеда в самолете решил к прилету Мазурука приготовить моторы и всем лететь на Рудольф. Н-172 и Н-169 сядут на 84—85-й широте из-за недостатка горючего. А им доставит горючее с Рудольфа или наша машина, или Н-171.
Послал еще одну телеграмму т. Марьямову(директор завода имени Фрунзе.— Л. Л.) о работе моторов.
Первая телеграмма не дошла. К вечеру пошел мокрый снег. С плоскостей повисли сосульки, таяли и падали. К вечеру в 23 часа получили от Мазурука телеграмму. Он просит, чтобы с хорошей погодой за ним послали самолет, так как они боятся самостоятельно вылетать. Мы расстроились. Для этого нужно израсходовать 1000 литров горючего, а оно для нас очень дорого.
3.VI.37
Погода все стоит плохая, температура минус 3 градуса. На Рудольфе — такая же. Все время шторм, и купол закрыт. Это нас немного успокаивает — на Рудольф лететь нельзя, даже если бы мы были готовы к вылету. 12 суток просидели уже на льдине Северного полюса. Привыкли, а все же домой тянет. Так надоела эта длинная бесконечная зима. Очень хочется поскорее вернуться в теплые края и хорошо отдохнуть. Каждый день думаешь о доме, о родных и знакомых. Еще страшно надоел круглосуточный день. Когда ложишься спать, всегда чем-нибудь закрываешь глаза. Кругом одно и то же — торосы, и больше ничего. Все мертво. В нашем поселке все сидят в палатках или в самолетах и чем-нибудь занимаются. Ждем к вечеру улучшения погоды, но пока не предвидится. Получили по радио сообщение ТАСС о награждении Большого театра орденом Ленина и ряд заметок из заграничной жизни.
Я получил телеграмму от жены, она пишет: «Живы, здоровы. Как ты?» (почему-то без подписи). Я тут же послал ответ: «Чувствую хорошо, здоров. Привет всем. Крепко целую тебя, Валю. Костя».
Погода не улучшается. В 24 часа О. Ю. говорил с Мазуруком. Он просит, чтобы за ним послали самолет, боится, что не взлетит с грузом. О. Ю. обещал при первом же улучшении погоды.
4.VI.37
Погоды опять нет, всю ночь шел снег. Нашу палатку окончательно засыпало. Пришлось откапывать... Народ стал скучать. От скуки и чтобы размяться ходили за торосы на лыжах. Мертвая тишина, только ветер гуляет. Куски льда цвета лазури, красивые и разнообразной формы. Да, этот Северный полюс мне останется памятен на всю жизнь. Нас дрейфует к Гренландии. Мы уже находимся почти в ста милях от полюса. В 23 часа погода улучшилась, и О. Ю. по радио сообщил Мазуруку, чтобы он попытался вылететь, а если не удастся, то он сейчас же пошлет к нему Молокова.
5.VI.37
Что-то не спится. Встал в 2 часа, вижу, что и остальные тоже ждут Мазурука. Я пошел помочь греть моторы Ивашине. Погода хорошая, высокая облачность, температура минус 1 градус. На горизонте чистое небо. Мазурук сообщил в 6 часов, что он готов к взлету, и через полчаса от него получили сообщение — он в воздухе. С наших самолетов стали ему давать пеленг и разговаривать на луче. Мы все поднялись на самолеты с биноклями и смотрим в ту сторону, откуда должен появиться Мазурук. В это время Трояновский закричал: «Вижу самолет!»
Теперь и мы видели над горизонтом маленькую точку, которая каждую минуту росла. И вот над нами пролетел самолет и, сделав круг, приземлился. Трудно описать, сколько было радости,— все транспорты собрались в лагере. Во время чая О. Ю. сказал, что он составит рапорт правительству и даст благодарность всем заводам, которые построили такие хорошие мощные самолеты. Дали телеграмму на Рудольф о том, что Мазурук прилетел, и сделали запрос о погоде.
Лагерь Папанина готов, все ему доставлено. Теперь нам можно возвращаться на Рудольф. Дирулевский ответил, что Рудольф принять нас не может, так как облачность 200—300 метров. Купол закрыт, но есть надежда на улучшение. Решили послать Крузе на Р-5 на 85-ю параллель для того, чтобы он сообщал о погоде. Ширшов начал свои наблюдения над морем и определил, что здесь проходит теплое течение... Часов в 9 утра легли спать, а в 19 часов встали. Р-5 в воздухе. У нас поднялся ветер, небольшая поземка. К 22 часам ветер усилился до 3— 4 баллов. О. Ю. говорит, что при первой возможности вылетим. Получил телеграмму от жены, она меня очень обрадовала: «Привет, здоровы, Валя едет 16 в Крым, Артек. Очень довольна. Как ты, отвечай, целую крепко. Аня».
О. Ю. распорядился отлить 300 литров бензина Папанину. У нас остается 4500 литров, у Молокова 4000, у Алексеева и Мазурука по 3300 литров. Они сядут на 85-й широте, и им придется доставлять бензин с Рудольфа.
6.VI.37
Часам к трем погода стала улучшаться, и с Рудольфа нам сообщили, что и у них тоже лишь слабый туман на куполе.
Крузе с 85-й параллели сообщает, что облачность 600—800 метров с разрывами. Решено всем вылетать. На самолетах стали греть лампами моторы. Ветер до трех баллов здорово мешал. В это время О. Ю. открыл митинг в честь выполнения правительственного задания. Были подняты флаги с портретами т. Сталина. Дали троекратный салют из карабинов и спели «Интернационал». После митинга стали укладывать все свои вещи и запускать моторы. Петенина отправили на Н-169, так как ему придется садиться для помощи. Мы с Бассейном со всей работой справились быстро. Моторы крутились. Я домкратом стронул машину, и когда Водопьянов дал газ, я в это время ударил два раза по лыже, машина сдвинулась и тихо пошла. Я на ходу вскочил в самолет, после чего Водопьянов дал полный газ, и самолет быстро поднялся в воздух! Сделали несколько кругов над лагерем, пока не взлетели остальные 3 самолета, и тогда легли курсом на Рудольф. Шли над сплошной облачностью. Изредка видны через разрывы облаков битый лед и разводья. Температура в воздухе минус 5 градусов. Ярко светит солнце. Моторы работают отлично. Высотные корректоры подняты до предела для экономии горючего. Через каждые 10— 20 минут осматриваю все моторы. Дефектов нет.
Облачность кончилась. Внизу битый лед и разводья. Иногда видим большие льдины. Опять сплошная облачность. Скорость самолета 200—215. Попутный боковой ветер.
Я следил за остальными самолетами на 85-й широте и ждал, когда два из них пойдут на посадку. Вижу, как Алексеев начал снижаться, за ним Мазурук. Алексеев скрылся за облаками, как утонул, а Мазурук пошел за ним, но опять набрал высоту. Оказывается, он решил дойти до Рудольфа. По его расчетам, бензина должно хватить... Вот на горизонте показался Рудольф. Все были очень рады. Через 15 минут мы плавно приземлились, несмотря на небольшой туман. Была теплая встреча с зимовщиками, экипажем Головина и оставшимися членами экспедиции. Сходили в баню, покушали и легли спать. Алексеев сообщил свои координаты. Решили послать за ним с горючим Р-6 Головина...
На этом обрывается дневник Константина Морозова. После возвращения он был награжден орденом Красной Звезды и легковым автомобилем. И продолжал работать на родном заводе инженером ЭРО — снова обслуживал самолеты, на которых стояли моторы завода имени Фрунзе.
Константин Морозов
