Амазония... Пожалуй, нет на земле другого такого места, где природа была бы так щедра. Ее недра богаты нефтью и золотом, каменным углем и драгоценными камнями, огромны энергетические ресурсы великой реки, уникален растительный и животный мир. Влажные тропические леса бассейна Амазонки, составляющие одну шестую часть лесного массива земного шара, с полным основанием называются «зелеными легкими» планеты. Но в этих «легких» появляются все новые «каверны» — огромные пространства вырубленной и выжженной сельвы, загрязненные промышленными отходами реки и озера.
Бездумное освоение Амазонии угрожает не только самой природе, но и тем, кто живет в этом обширном районе. Сегодня жители Бразилии все активнее выступают за рациональное использование уникальных природных ресурсов страны. Главную роль в этой борьбе играет молодежь: студенты, молодые ученые, рабочие и крестьяне.
Вопросы защиты окружающей среды занимают все больше места в программах Всемирных фестивалей молодежи и студентов. XIII фестиваль в Пхеньяне войдет в историю крупными акциями участников молодежных экологических движений. Их борьба трудна, а порой и трагична — пример тому судьба тридцатилетнего бразильского сборщика латекса — серингейро Шику, о котором повествует журналист Жозе Гомеш. Работа Центра «Защита природы и окружающей среды» и проведенный в рамках фестивальной программы день в защиту природы свидетельствуют, что только активными усилиями людей можно остановить отравление среды обитания человека.
Красные черепахи озера Батата
Жуан Перейра — человек несомненно увлеченный и деятельный. В свои 22 года (а на вид ему не дашь больше 17) он уже признанный лидер экологического движения студентов Бразилии, активист партии «зеленых». За последние годы Перейра не раз путешествовал по Амазонской сельве, был в районах, где сложилась бедственная экологическая обстановка. Идя на встречу с Жуаном, я постоянно спрашивал себя: что побудило его и его товарищей, проживших всю жизнь в Рио-де-Жанейро и привыкших к городскому комфорту, тратить свои каникулы на поездки в отнюдь не самые живописные уголки страны, вместо того чтобы нежиться на роскошных пляжах Копакабаны или развлекаться на знаменитых карнавалах Сан-Паулу? Поэтому, наверное, я и попросил рассказать Жуана о том, как все начиналось, о его первой экспедиции в Амазонию. — Решение отправиться в район реки Тромбете, на северо-востоке страны, где сложилась угрожающая экологическая обстановка, пришло как-то само собой,— рассказывает Жуан.— Захотелось узнать, почему некоторые преподаватели называли этот район обреченным. Нас, студентов, собралось пять человек, и, дождавшись очередных каникул, мы тронулись в путь. За несколько часов самолет доставил нас в Манаус — главный город штата Амазония. Но как не похож он на столицу страны, сверхсовременную Бразилиа; на гигантский людской муравейник Рио-де-Жанейро или на многоликий, шумный Сан-Паулу!
Казалось, город погружен в полудрему: автомобилей немного, на центральных улицах, хотя и многолюдных, ритм жизни какой-то «замедленный»: люди не суетятся, никуда не спешат. Таким мы увидели Манаус... Впрочем, в городе мы пробыли всего несколько часов, успев осмотреть лишь здание Муниципального театра (единственная, пожалуй, его архитектурная достопримечательность). В Манаусе к нам присоединился Фернанду Кабейра, журналист, специализирующийся на вопросах охраны природы Амазонии. Ему немногим более тридцати, но его острого пера в Бразилии здорово побаиваются не только отдельные нарушители природоохранительных законов, но даже всемогущие транснациональные корпорации.
На следующее утро на небольшой «тойоте» мы выехали из Манауса, отказавшись от вертолета, любезно предложенного нам местным отделением Бразильского института развития лесного хозяйства. Мы решили добираться своим ходом, чтобы почувствовать на себе, что такое сельва.
До места назначения — километров 200 на машине, а дальше пешком через узкую полосу сельвы к реке Тромбете — месту разработки бокситов.
Быстро проехав по новым кварталам города, мы оказались на прямой, как стрела, дороге. Проложена, а точнее прорублена, через заросли она была недавно: еще виднелись следы работы мощных бульдозеров, сломанные деревья, невыкорчеванные пни гигантских гевей, полотно не заасфальтировано, жирная, темно-красная земля по обочинам не успела зарасти травой и кустарником. За обочиной угрожающе вздымалась (иначе не скажешь) стена леса. Эта красная дорога, обрамленная буйной растительностью, напоминала ножевую рану на теле сельвы.
Через пару часов мы приехали в поселок Брас. Брас представлял собой остатки фактории, где прижилось несколько семей серингейрос — сборщиков каучука. Отсюда до реки Тромбете всего несколько километров пути.
Один из местных жителей, Алвару Пинейда, охотно согласился быть нашим проводником. Перед тем, как тронуться в путь, Алвару выдал каждому из нас по мачете в толстых кожаных ножнах. Мачете — это универсальное орудие серингейрос и других жителей Амазонии. Широкий, толстый клинок используется и для рубки тростника, и как лопата, а порой может служить и грозным оружием. С мачете на поясе, в широкополых шляпах мы выглядели, как нам казалось, настоящими путешественниками — покорителями джунглей. Но Фернанду, поглядев на нас, улыбнулся в усы.
На окраине фактории, где начинался лес, наше внимание привлекло одно полуразрушенное каменное здание, видимо, дом бывшего владельца этих земель. Его стены, все заросшие плющом, в одном месте были расколоты. Через здание проросло дерево. Расколотые стены и молодое дерево стояли как символ могущества сельвы. Эта картина у меня и сейчас перед глазами. Но куда чаще случается, что природа отступает, и ей бывает уже невозможно помочь.
Жуан на минуту задумывается, потом продолжает:
— По узкой тропке мы гуськом вошли в сельву. С первых же шагов нас оглушила какофония: пронзительные крики, визги, уханье, рычание. Однако мы почти не видели животных, кроме птиц самых причудливых расцветок, перепархивавших с ветки на ветку, да пары хвостатых обезьян, скандальными криками предупреждающих обитателей леса о нашем появлении. Невольно подумалось, что все рассказы об опасных путешествиях по сельве — просто красивые сказки. Скоро мы вышли на небольшую прогалину. Чуть дальше начинались заросли кустарника, через которые приходилось прорубать дорогу. Вот тут-то стало ясно, что значит «прогуляться» по сельве. Через пару часов непрерывной работы мачете человек полностью выбивается из сил. Лишь серингейрос могут в течение всего дня почти без отдыха орудовать мачете.
Но вот впереди забрезжил просвет. Сельва кончилась. Пройдя по ней чуть более трех километров, мы чувствовали себя совершенно измотанными, но были довольны своим маленьким подвигом. Мы — у цели, впереди река Тромбете, по берегам которой раскинулась так называемая индустриальная зона. Здесь — один из крупнейших в мире центров разработки бокситов. (Бразилия занимает третье место в мире по добыче этого сырья, уступая лишь Австралии и Гвинее-Бисау.)
Как только мы окинули взглядом открывшуюся панораму, стало ясно, что слухи об экологическом состоянии района ничуть не преувеличены. Перед нами расстилалась самая настоящая пустыня. Земля красного оттенка, без признаков жизни, вся была испещрена трещинами, ветер поднимал буруны пыли. Как разительно контрастировала эта мертвая пустыня с буйством природы оставшейся позади сельвы! А ведь десятилетие назад все пространство здесь было покрыто лесами. Действительно, страшный памятник человеческой цивилизации!
Несколько часов мы бродили по этой опустошенной местности. Везде — та же картина. Вскоре подошли к озеру Батата, некогда славившемуся своей богатой фауной и кормившему не одно индейское племя. Здесь ловили вкуснейшую пресноводную рыбу: тукунаре, тамбагуи и пираруку. Теперь рыбы не осталось. Вода озера используется для промывки бокситов и поэтому приобрела красный оттенок. Уцелели лишь черепахи... но и они стали красного цвета.
Район реки Тромбете и озера Батата начал осваиваться в 1978 году, когда здесь обнаружили сырье для производства алюминия. На площади в 310 тысяч гектаров иностранными и бразильскими компаниями были вырыты десятки шахт, вскрыты огромные карьеры. Расширяющаяся добыча и обогащение бокситов требовали все больше электроэнергии, и решили построить на Тромбете гидроэлектростанцию. Мощная плотина перегородила реку, под водой оказались 912 квадратных километров сельвы.
Нам стало ясно, что компании, добывающие сырье, меньше всего заботятся о сохранении природы. Их дело получить наибольшие прибыли за кратчайший срок. К тому же, как выяснилось, большинство иностранных предпринимателей в Бразилии получили концессии до того, как в 1981 и 1983 годах были приняты специальные природоохранительные декреты. Поэтому сейчас очень трудно заставить монополии раскошелиться на строительство очистных сооружений, установку фильтров и другие меры экологической защиты.
— Наше молодежное движение и партия «зеленых» активно участвуют во всех экологических мероприятиях,— продолжает Жуан.— Мы публикуем материалы о экологическом положении в том или ином районе, обращаемся в конгресс с требованиями о прекращении эксплуатации истощенных земель, о создании специальных заповедных зон, где запрещено крупное строительство, добиваемся тщательных научных обоснований строительства какого-либо объекта. Что же касается района реки Тромбете и озера Батата, то мы сняли подробную экологическую карту района и намерены разработать ряд мер для восстановления этой зоны за счет алюминиевых компаний. С этой программой мы обратимся в правительство.
Я хочу, чтобы красные черепахи озера Батата обрели свой естественный цвет и чтобы район реки Тромбете никто больше не называл обреченным.
Уходил от Перейры я не в лучшем настроении: уж очень нерадостную картину нарисовал Жуан. И все же своей решимостью и молодым задором он заронил мне в душу искру надежды.
Эта надежда крепла, когда я встречался с людьми такой же, как у Жуана, беспокойной судьбы, с теми, кто считает делом всей своей жизни спасение Амазонии, да и всей природы Бразилии.
Дети реки
В один из январских дней этого года мне довелось побывать в городе Белен на Атлантическом побережье Бразилии. Там я стал свидетелем необычного зрелища. В центре города, направляясь к зданию правительства штата Пара, чинно двигалась группа людей в набедренных повязках, их головы украшали разноцветные перья экзотических птиц, волосы коротко стрижены, лица и тела покрыты красной и черной красками. У многих мочки ушей и нижняя губа оттянуты тяжелыми украшениями... Представители индейских племен Амазонии собирались на свой первый съезд...
— Защита уникальной природы Амазонии неразрывно связана с жизнью ее коренных обитателей — индейцев, их культурой, традициями, религиозными верованиями, общественными отношениями,— так начал свое выступление на съезде Паякан — вождь племени каяпо, видный деятель экологического движения Бразилии.
Мы познакомились с Паяканом. Ему 27 лет. Уже больше пяти лет он правит большим племенем в среднем течении Амазонки. Паякан родился в деревушке Гаратира на берегу реки. Вся жизнь племени связана с Амазонкой. С раннего детства аборигены учат детей почитать реку-кормилицу. Индейцы добывают рыбу, размачивая в воде древесную кору, содержащую безвредный для человека наркотик. Когда рыба всплывает вверх брюхом, ребята собирают ее и нанизывают на тонкие прутики. Используя двухметровый лук и стрелы, индейцы охотятся на животных, которые приходят на водопой. В воде и близ реки каяпо собирают травы, дикорастущие плоды. Свою пищу аборигены готовят на огне, завернув в листья. До сих пор каяпо почти не используют железных орудий. Деревья они рубят только в случае необходимости, чтобы построить жилище или выдолбить пирогу. Каяпо — «дети Реки» — как они сами себя называют, никогда не брали от природы больше, чем она могла им дать — таков неписаный закон, по которому индейцы жили столетиями.
— Но вот пришел белый человек. Началась колонизация Амазонии,— рассказывает Паякан.— Первым делом белые стали искать золото и драгоценные камни. Постепенно они все больше углублялись в амазонские дебри. И не дай бог было какому-либо племени оказаться в золотоносном районе! Его изгоняли, а если племя сопротивлялось, индейцев истребляли, разрушали их деревни. Повсюду, где находили золото или драгоценные камни, лес вырубался, почва перекапывалась, устраивались специальные системы для промывки породы. В таких местах сельва погибала, исчезали животные, в отравленной воде гибла рыба.
Шло время. Запасы золота и алмазов поистощились, но оставалось главное богатство Амазонии — ее леса. Потом наступил и их черед. В 60-х годах началась интенсивная, никем не контролируемая вырубка. В поисках ценных пород деревьев: гевей, паубразил, красного дерева — вырубались и выжигались целые участки сельвы... Это продолжается и по сей день с той лишь разницей, что сегодня для этих целей используется специальная техника. Были изобретены мощнейшие бульдозеры, снабженные специальным ковшом-тараном. Они врезаются в чащу и оставляют после себя настил из поваленных деревьев. Часто на пути таких «строительных работ» попадаются индейские поселения. Тогда индейцы вынуждены целыми племенами сниматься с родных мест и перебираться в районы, куда еще не дошла «цивилизация».
Так случилось и с родной деревушкой Паякана — Гаратирой. Паякан был совсем молодой, но сумел убедить людей племени переселиться на 60 километров вверх по течению реки. Вскоре места, где раньше жили индейцы, превратились в заболоченное кладбище изуродованных деревьев. Тогда-то Паякана и избрали вождем племени. Люди поверили ему и не ошиблись. Паякан понимал, что нельзя всю жизнь убегать. Надо бороться за свою землю, и он стал действовать. Паякан на время покинул свое племя и нанялся рабочим на лесозаготовки. Там он выучил португальский, потом уехал в город. Вскоре он нашел единомышленников среди белых. Его другом стал молодой биолог Дарелл Поузи — общественный деятель, страстный поборник защиты природы Бразилии. Индейский вождь вместе с ученым создал группу в защиту экологии Амазонии. Паякан научился пользоваться видеокамерой и водить автомобиль. Он объездил многие места в бассейне реки, где ведутся лесозаготовки, разрабатываются месторождения полезных ископаемых, ведется строительство ГЭС и других промышленных объектов. Паякан снял несколько фильмов, которые показывают, как человек может изуродовать леса, загрязнить прозрачные реки и погубить плодородные луга в погоне за быстрым обогащением.
В его фильмах увидели и ужаснулись мертвым ландшафтам: болотам на месте некогда могучих лесов; рекам, превращенным в сточные канавы; пыльным бурям на прежде плодородной земле. Эти фильмы показывали во многих кинотеатрах страны и по национальному телевидению.
Несмотря на все трудности, Паякан, как мне кажется, добился главного: его призывы и фильмы встревожили многих и многих людей. Как грибы после дождя стали появляться общества и группы «эколоджистас» — защитников природы. Их деятельность уже приносит первые плоды. В северо-западном районе Амазонии благодаря усилиям этих людей правительство запретило строительство крупной ГЭС, чье искусственное озеро затопило бы не одну сотню гектаров сельвы.
Однако не стоит думать, что борцы за сохранение природы Амазонии всегда встречают понимание и поддержку. Их деятельность требует большого мужества: слишком могущественны их противники. Порой судьба их трагична...
Эхо выстрела в Шапури
Мигел да Сильва опаздывал. Он резко затормозил у дома, быстро выскочил из своего «рейндж-ровера», взбежал по мраморным ступенькам, небрежно швырнул чернокожему слуге роскошную белую шляпу и ключи от машины. Все уже собрались в великолепном особняке дона Фернанду да Кошта, построенном в колониальном стиле. Этот лучший в захолустном городке Шапури дом строил еще его отец, самый богатый фазендейро (так в Бразилии называют землевладельцев) штата Акри на западе страны.
В 40—50-х годах семейство да Кошта владело лесными угодьями, превосходящими по площади Бельгию. С тех пор на фазенде да Кошты стал собираться весь «цвет» округи на деловые встречи и празднества. Это были те, кто владел штатом, полновластные хозяева его земель, те, кто вершил судьбы тысяч и тысяч жителей А.кри.
Хозяину дома нравилось иногда поиграть в «старые, добрые времена». Тогда прислугу одевали в белоснежные пиджаки и фартуки и такие же белоснежные перчатки. Гостей встречал лакей в ливрее. Доставалось из сервантов фамильное серебро, на стол подавались самые изысканные и экзотические блюда. Впрочем, все члены этого клуба считали себя людьми вполне современными...
— Рад приветствовать вас, Мигел,— расплылся в улыбке хозяин. Но, увидев озабоченное лицо гостя, дон Фернанду поспешил проводить его на веранду, где собрались уже все фазендейрос. Стоило да Сильве войти, посыпались нетерпеливые вопросы:
— Ну что?! Какое принято решение?
— Что власти? Отклонили протест этих «зеленых»?!
— Как наша дорога?
Да Сильва помрачнел еще больше:
— Плохо! Протест принят. Решено приостановить строительство.
На веранде установилась гнетущая тишина: каждый погрузился в свои невеселые думы. То, что сообщил да Сильва, означало для большинства потерю миллионов крузейро, для других — крах. Раз было принято решение остановить строительство, значит, не будут покупать за хорошие деньги участки сельвы под дорогу, прекратятся выплаты за уже проданные участки, уйдут рабочие, отпадет надобность в поставках продуктов и одежды; не понадобятся и закупленные стройматериалы...
— Выпьем, сеньоры! — предложил дон Фернанду, стараясь хоть как-то разрядить атмосферу. Но напитки не улучшили настроение гостей.
— Сколько можно терпеть? — не выдержал престарелый дон Альваро.— В мое время этих голодранцев давно бы поставили на место. Что же вы, молодежь? — Он с вызовом обратился к группе молодых фазендейрос.
— Ну, вы не совсем правы, дон Альвару,— ответил старший брат да Сильва.— В течение тех десяти лет, что в Акри существует профсоюз, мы заставили замолчать не одного крикуна.
— Да, конечно, ваши парни убрали нескольких вожаков серингейрос, но только потому, что власти закрывали на это глаза,— вступил в разговор дон Фраире, крупнейший лесопромышленник района.— Но что же они теперь? Правительство задумало аграрную реформу. Кроме того, Шику Мен-деш сумел взбудоражить всю общественность страны, обвинив нас в «разграблении национального достояния»! Представляете, что из этого вышло? Теперь я должен испрашивать разрешения на вырубку и продажу моего же леса! И давать об этом полный отчет! Их, видите ли, беспокоит то, что в Амазонии вырубается каждый год 2 миллиона гектаров леса.
— Хуже всего то, что Шику умудрился, несмотря ни на что, объединить серингейрос, индейцев и сельскохозяйственных рабочих,— мрачно констатировал дон Франсишку.— Теперь с ними трудно. Помните, как в прошлом году они сколотили шайку молокососов и стали требовать от нас прекратить вырубки. А когда мы их выставили, они со своими девками и детьми перекрыли путь бульдозерам. Рабочие бросили машины и, не дождавшись расчета, ушли от нас, а другие не соглашались работать в нашей зоне даже за тройную плату.
— А что они сделали с нашими парнями из «эскадрона»,— бледнея от злобы, сквозь зубы процедил старший да Сильва.— Подстерегли их на дороге к индейской деревне, куда те шли кое с кем поговорить, и так их отделали, что половина бежала, побросав ружья и мачете. Шику к тому же сам сдал двоих ребят в полицию, и их, как бандитов, засадили в тюрьму. Так что теперь и на полицию рассчитывать нельзя: там тоже полно этих «борцов за национальное достоинство».
— Да, времена не те,— меланхолично заметил дон Альваро.— Тут недавно из города приехали какие-то студенты. Облазили весь район строительства дороги в Акри, что-то снимали, чертили, разговаривали с рабочими и индейцами. А потом, я слышал, сделали фильм «Спасите Амазонию!»...
— Пора кончать с этим Шику! — Мигел да Сильва грохнул кулаком но столику красного дерева с такой силой, что тот жалобно хрустнул.— Сколько мы все будем терпеть одного голодранца? Что же будет дальше, если ему удалось уговорить наших друзей из Межамериканского банка отказаться от строительства дороги?!
Через четверть часа гости выдохлись, расселись по креслам и взяли свои бокалы. Только тут они заметили, что с веранды исчезли братья да Сильва и еще несколько молодых фазендейрос...
Уже десятый час, а собрание серингейро все продолжается. Люди собрались на окраине городка в здании школы. В помещении тесно. Мужчины с обветренными и обожжеными солнцем лицами, в вылинялых, стираных-перестираных рубахах и джинсах сидят за маленькими партами, на лавках у стены, прямо на полу в проходах. Большинство — молодые ребята, но выглядят они значительно старше: изнурительная работа в сельве и на плантациях наложила на их лица свою печать. У входа расположилась группка индейцев, их можно отличить по более смуглому оттенку кожи и характерной стрижке «под горшок». На импровизированной трибуне Шику — Франсишку Мендеш, руководитель профсоюза сельскохозяйственных рабочих Акри, признанный лидер серингейрос, человек, которого индейские племена шатата считают своим другом и защитником.
Он говорит неторопливо, спокойно и отчетливо. Подчеркивая особо важную фразу, он постукивает по столу большой, тяжелой ладонью с сильными пальцами и потрескавшейся кожей.
— Сегодня для нас хороший день. Мы одержали Важную победу: прекращено строительство дороги № 364. Скоро отсюда уберут технику. Можно считать, что на какое-то время мы спасли сельву. Но, ребята, все только начинается. Фазендейрос этого так не оставят. Помните, меньше чем за десять лет они убили более тысячи человек. Это были те, кто становился им поперек дороги, кто пытался защитить Амазонию. Теперь нас значительно больше, много тысяч и по всей реке, и в штате. У нас есть друзья в столице и в Рио, даже в конгрессе. Главное — добиться от правительства и федеральных властей жесточайшего контроля над экологической обстановкой в Амазонии и в стране вообще. Ну, все на сегодня, уже поздно, давайте расходиться.
Шику очень устал. До собрания с активистами движения серингейрос и индейцев в защиту природы он с друзьями обошел несколько отдаленных деревень и поселков. Конечно, для потомственного сборщика каучука пройти десяток-другой километров — дело привычное: чтобы набрать дневную порцию латекса, серингейрос проходят в день не менее 2030 километров, но тут дело другое. Пришлось выступать в каждой деревне, отвечать на сотни вопросов.
Главная идея Франсишку Мендеша состояла в том, чтобы объединить набирающее силу экологическое движение с движением профсоюзов и движением «людей леса», как в Бразилии называют серингейрос и аборигенов. Такое объединение дало бы движению голову — городская интеллигенция, ученые и студенты; тело — массовые профсоюзы, располагающие кое-какими средствами и влиянием; руки и глаза — серингейрос и индейцы, знающие сельву как свой родной дом.
«Хорошо, что в движении главным образом молодежь. Горячи, непримиримы, готовы на все ради благородной цели,— мелькнуло в голове Шику, я он улыбнулся, подумав о себе.— Тоже мне старец нашелся».
Ему было немногим более тридцати, и непримиримости хватило бы на пятерых.
«Наконец-то дома, — вздохнул Франсишку, добравшись до своего домика на другой окраине городка.— Ильза и девочки, наверное, заждались, беспокоятся».
Уже четырежды Франсишку получал анонимки, в которых ему угрожали расправой. Поэтому власти наняли двух дюжих парней, чтобы охранять дом Шику.
Его ждали. Ильза что-то делала на кухне, девочки читали. Жена и две дочери бурно приветствовали Шику. После поцелуев И притворных упреков за опоздание к ужину все сели за стол. Было уже совсем поздно, когда Франсишку принял перед сном душ и вышел во двор. Жара спала, ночной ветерок приятно обдувал лицо...
Выстрел разорвал ночную тишину. Шику бросило на землю. Он упал к ногам выбежавших на звук выстрела охранников.
Франсишку Мендеш скончался не приходя в сознание по дороге в больницу.
Известие об убийстве Франсишку Мендеша, профсоюзного лидера, выдающегося борца за спасение природы Амазонии, всколыхнуло всю страну. На похороны Шику съехались тысячи людей. Президент Сарней отдал распоряжение о поимке и строгом наказании преступников. В Шапури были направлены специальные отряды полиции, и спустя всего несколько дней убийцы были пойманы.
Смерть Шику явилась толчком для развития экологического движения в Бразилии и во многих странах Латинской Америки. В США был создан Всемирный экологический фонд имени Шику Мендеша, призванный содействовать делу защиты природы во всем мире. Свою лепту в его деятельность вносят сегодня тысячи людей.
Жозе Гомеш, бразильский журналист специально для «Вокруг света»
Перевел с португальского А. Рей-Кагфо
