Честное слово, различить их мог только искушенный взгляд. Факиры все были одинаково одеты в широкие дхоти, одинаково усаты. Садились они все на одном и том же месте — в углу сада отеля «Кларке». В этой самой дорогой гостинице Бенареса селились богатые туристы, преимущественно американцы, приезжающие смотреть диковины священного города Индии. Факиры-заклинатели ловко раскладывали инвентарь и за десять рупий извлекали флейту, чтобы выманить из круглых плетеных корзин своих грозных питомцев. Тут были все — от королевской кобры, чей укус влечет почти мгновенную смерть, до удава, чьи объятия тоже гарантируют смертельный исход — разве что чуть позже.
Я стал самым прилежным зрителем факирского номера. Через два дня у меня завязались приятельские отношения почти со всеми заклинателями. Как большинство индийцев, они были очень внимательны к чужестранцам. Однако сразу же напрочь забывали английский, едва я переходил к обстоятельным вопросам, касающимся секретов их ремесла.
В ответ на мою тираду: «Я знаю, что флейта не играет никакой роли в заклинании, потому что змеи лишены слухового аппарата», — я получал лишь вежливую улыбку.
Тем не менее эта научная истина, почерпнутая из статей в популярных изданиях, отступала перед лицом фактов. Факты же были следующие: едва факир открывал корзину, оттуда стрелой вылетала кобра, чья раскрытая пасть не оставляла ни малейших сомнений по поводу ее намерений. И тут происходило чудо. Факир начинал играть на флейте, вернее, исторгать из нее тонкий пронзительный звук, качая при этом головой сверху вниз. Рептилия тут же успокаивалась и, не отрывая ледяного взора от инструмента, начинала покачиваться, причем именно в такт мелодии, которую она, по дружному мнению зоологов, была неспособна услышать.
Здесь крылся какой-то трюк. Но какой? Просмотрев с дюжину сеансов, я так и не смог его обнаружить. Пронзительный визг дудки и лукавые улыбки факиров начинали уже действовать мне на нервы.
Тогда я решил тоже прибегнуть к обычному журналистскому трюку.
— Я хотел бы научиться заклинать змей, — сказал я собравшимся факирам.
Мое предложение, похоже, озадачило их, и они довольно долго обсуждали его между собой на урду. Наконец старший из заклинателей, Рам Дасс, дал ответ:
— Мы возьмем тебя в учение. Но это будет стоить дорого.
— Сколько?
— Четыреста рупий.
Я бы кровно обидел их, если бы пренебрег традицией Востока и не начал бы торговаться. В результате получасовых дебатов было уговорено, что я пройду полный курс «змеезаклинательства» в пяти уроках по 25 рупий за урок. Рам Дасс самолично будет преподавать мне.
Внеся задаток, я счел возможным приступить к вводной части.
Кстати, она изрядно беспокоила меня.
— Вы удаляете у своих кобр ядовитые зубы?
— Нет. Все равно они очень быстро отрастают... Вот увидишь, сахиб, это вовсе не обязательно.
— А если она укусит меня?
— Боги этого не допустят. Но даже если это случится, у нас есть свои лекарства. Скорей всего ты не умрешь.
Я подумал, что ни одно страховое общество не дало бы и ломаного гроша за мою жизнь. Мне оставалось уповать на сыворотку Пастеровского института, но больше на собственное везение.
Первый мой урок начался назавтра в десять утра во дворе храма Сарнат. Рам Дасс явился в сопровождении двух ассистентов. Мы сели напротив друг друга. Факир приказал:
— Протяни мне руки ладонями кверху и ничего не бойся.
Я повиновался. Рам Дасс положил мне на ладони двух змеек светло-коричневого цвета, внимательно следя за моим лицом. Метр ожидал, наверное, что я инстинктивно отдерну руку. Я сдержался. Рам Дасс удовлетворенно кивнул.
— Это цветочные змейки, — важно сказал он. — Они не кусают. Разверни их и обмотай вокруг запястий.
Гады вели себя спокойно, словно были веревочками.
Учитель забрал их и положил мне на колени змею подлиннее и потолще.
— Двухголовая змея, — сказал он, продолжая наблюдать за мной.
Я постарался самым непринужденным образом вернуть ему назад питомца. То, что в Индии называют двухголовой змеей, не что иное, как развившийся родственник земляного червя. Тело его покрыто тонкими чешуйками, оба конца неотличимы на глаз. Это бесхвосто-безголовое существо самое безобидное из воспитанников Рам Дасса.
Округлым жестом циркового фокусника учитель извлек из корзины и сунул мне под нос следующую длинную тоненькую змейку ярко-изумрудного цвета. Та широко раскрыла пасть, дабы я мог убедиться, что все четыре ее загнутых зуба длиной не меньше двух сантиметров в целости и сохранности. Я узнал ее: это была банановая змейка, самая быстрая из рептилий. Когда она мелькает между ветвей, за ней невозможно проследить взглядом. К счастью, это ядовитое создание никогда (или очень редко) не кусает человека, ее агрессивность — простой рефлекс страха.
Факир удовлетворился демонстрацией, опустил змейку в корзину, тщательно прикрыл крышкой и достал из соседней плетенки трехметрового удава. На весах он потянул бы не меньше восьми кило. Как все змеи его вида — боа-констрикторы, анаконды и т. д., — питон в общем не агрессивен, особенно в период пищеварения (эти периоды иногда растягиваются до нескольких недель). Рам Дасс обвил питона вокруг моей шеи, и я тут же понял, что данный экземпляр уже очень давно работает на голодный желудок. Кольца змеи начали сжиматься — сначала медленно, постепенно, но потом все быстрее, быстрее. Лицо мое налилось кровью, в висках нещадно молотило, глаза должны были вот-вот выскочить из орбит. Чтобы взять себя в руки, я стал рассуждать: «Рам Дасс не может дать своему питону спокойно удавить меня... ведь ему придется за это отвечать... в уголовном порядке!» — хотелось кричать мне. Когда лицо мое стало лиловым (метр потом подтвердил это), заклинатель взял дудочку и заиграл хорошо мне знакомую мелодию.
Змея мгновенно разжала объятия, и я глотнул толику воздуха. Хотя «мгновенно» не совсем верное определение: кольца питона стали разжиматься за секунду до того, как флейта издала первый звук.
...Однако не будем предвосхищать событий.
Первый урок имел единственной целью приучить меня к прикосновению рептилий. Я не верю в теорию, гласящую, что животные «чувствуют» у человека страх. Думается, все проще: страх парализует человека, и тот становится добычей хищника. Чтобы победить врага, надо вначале побороть самого себя.
Я был непререкаемо убежден, что дрессировка змей и крокодилов невозможна. Действительно, вот уже сколько лет выступают на арене дрессировщики львов, тигров, пантер и белых медведей, но до сих пор еще не появился никто, кто бы заставил аллигатора сделать что-либо более содержательное, чем сожрать на глазах у публики дрессировщика. Ласка не имеет действия на пресмыкающихся, на змей в частности. И все же и к этим упрямцам подобрать ключи можно. Я в этом убедился следующим утром.
На сей раз я был просто зрителем. Рам Дасс опустил на газон корзину, прикрытую тряпкой. Затем развязал веревку, стягивающую горловину большого кожаного мешка, и вытряхнул оттуда великолепную кобру больше двух метров в длину. Та встрепенулась, распустила капюшон с явно видимым рисунком очков и кинулась на дрессировщика. Но тот был настороже и встретил ее во всеоружии.
Этим оружием, как уже догадался проницательный читатель, была флейта. Получив по зубам, кобра упала, но тут же вновь бросилась в нападение. Нет нужды говорить, что и оно закончилось для нее плачевно.
Раз за разом кобра выказывала свой злобный нрав, пока совсем не выбилась из сил и не обратилась в бегство. Не тут-то было! Рам Дасс вновь оказался у нее на пути, грозя своей музыкальной дубиной. Опасная игра длилась уже с четверть часа. Змея, получая при каждой попытке нападения жестокий удар, теряла драчливость и под конец, обессилев, юркнула в приготовленную для нее корзину. Укротитель закрыл ее плетеной крышкой и сел рядом.
Пот ручейками бороздил смуглое лицо Рам Дасса. Мы закурили, и факир, жадно затягиваясь, отвечал на мои вопросы. Да, он только что получил эту кобру — привез из леса один из обычных поставщиков. Как их ловят? С помощью расщепленной бамбуковой палки. А отыскивать их помогают прирученные мангусты. Сколько стоит змея? Кобры, например такой великолепный экземпляр, как эта, идут по двадцать рупий за штуку, питоны — по пяти рупий за ярд длины, гадюки — шесть рупий за дюжину. Что он делает с гадюками? Выпускает их на бой с мангустами: туристы, читавшие в детстве Киплинга и запомнившие бой Рикки-Тикки-Тави с кобриной четой Нагов, обожают это зрелище.
Взрослая мангуста дерется иногда по пять-шесть раз в день, если каждый раз отнимать у нее жертву: сытый зверек не станет нападать. А если змее удается укусить зверька? Рам Дасс поднимает глаза к небу: мангуста умирает. Вопреки распространенному мнению организм этого маленького легко приручаемого зверька не вырабатывает противоядия. Дерется ли мангуста с коброй? Рам Дасс цокает языком: если нет другого выхода. Кобра — очень серьезный противник, быстротой она вполне может соперничать со своим мохнатым врагом. За время, меньшее чем полсекунды, кобра успевает бросить тело в атаку, укусить, выпустить в рану солидную дозу яда и ретироваться. Как правило, мангусты не нападают на кобр, разве что сильный голод толкает их на этот безрассудный шаг. Или настойчивость туриста: за десять долларов, щедро предложенных американцем, факир готов пожертвовать коброй или мангустой, а то и обеими, ибо мангуста часто успевает прокусить кобре шею прежде, чем почувствует смертельное действие яда.
Мне удалось сделать довольно четкие фотографии боя мангусты с гадюкой при выдержке 1/600 секунды. Это максимум, который позволяла моя репортерская камера. Так вот, при бое мангусты с коброй все снимки у меня вышли расплывчатыми...
Однако вернемся к нашей кобре, сидящей взаперти в своей корзине в саду храма Сарнат. Мой учитель, придя немного в себя, заключил:
— Кобра, она очень быстрая, глазами за ней не уследишь. Надо еще иметь чувство. Да и поостеречься не мешает.
Он поднял свой дхоти, и я увидел, что ноги его обуты в толстые кожаные башмаки армейского образца, а лодыжки замотаны в толстые лоскутья одеяла, перевязанные веревочками. Потом он закатал правый рукав — от запястья вверх рука была обернута длинным куском кожи. Я вспомнил, что во время выступлений он часто прятал левую руку за спину, а единственно уязвимая ладонь правой руки была закрыта, как эфесом шпаги, широким раструбом «заклинательной флейты».
— Ты всегда так одеваешься? — спросил я.
— Нет. Только для первого урока. Гляди!
Он поднял крышку корзины. Кобра, должно быть, за это время тоже собралась с силами: ее мерзкая приплюснутая голова взвилась, будто подброшенная пружиной, и метнулась вперед. Получив мощный «музыкальный удар», она рухнула на тряпки.
— Вот что я скажу тебе, сахиб. Кобры так и не выучиваются, они просто боятся флейты. Поэтому, откидывая крышку, убедись, что змея успела рассмотреть твою флейту!
— А сколько надо учить змею, прежде чем она сможет выступать на публике?
— Долго... Есть кобры, которые быстро понимают, другие медленнее. Есть такие, что не хотят ничего есть в неволе. Их-то мы и пускаем драться с мангустами для американцев.
— Ну, а об этой ты что думаешь?
— Это хорошая кобра. Я ее помотаю как следует, а потом ты с ней сам будешь работать.
Час спустя я начал работать с моей первой коброй. Нельзя сказать, чтобы я был вундеркиндом. Да и кобра настолько ошалела от «науки», преподанной ей моим и ее воспитателем, что едва шевелилась...
Назавтра Рам Дасс сказал, что будет учить меня заставлять кобру танцевать под музыку. Он выдал мне дрессированную, «верную» змею.
— Как же я буду играть, если не умею? — спросил я.
— Делай вид. Ты ж не платил мне за обучение музыке, а только за уроки дрессировки... Вообще кобре все равно, хорошо ли ты играешь, сахиб. Тебе нужно просто двигаться вместе с флейтой в такт движениям кобры. Это ты следи за ней, а не она за тобой. Когда змея поднимет голову, ты поднимаешь флейту. Если она начнет покачиваться из стороны в сторону, следуй за ней. Только не отставай, иначе все заметят. Вот смотри...
Вновь открывается плетеная крышка. Кобра выскакивает и... замирает неподвижно. Рам Дасс тоже застыл с дудкой у рта, играя пока увертюру. Затем змея начала качаться, и голова музыканта с крохотным запозданием последовала за ее движениями.
Уже несколько веков в цирках Европы и Америки выезженные лошади танцуют под оркестр вальс. И мало кто из зрителей догадывается, что это оркестр приспосабливается к механическим движениям лошади, которая, увы, не отличается музыкальным слухом.
— Давай, теперь твоя очередь, — сказал Рам Дасс.
Он вытащил из своего бездонного мешка новенькую дудку и церемонно протянул ее мне. Я знал, что этот дар означает, что меня приняли в достославную гильдию заклинателей змей, и сердце мое наполнилось гордостью.
Волнуясь, я приподнял крышку, закрывая ею свою левую руку как щитом, а правой прижал к губам флейту. Напружинив щеки, я извлек из дудки жалкий писк, под который не стала бы плясать ни одна уважающая себя змея. Я поблагодарил провидение за то, что она создала их глухими.
Кобра скользнула на траву. Я ожидал, что она приподнимется и начнет качаться, однако все случилось не так. С поразительной быстротой она скользнула в мою сторону, через мгновение проникла в брючину и обвилась вокруг лодыжки. К счастью, я сидел скрестив ноги, поэтому она не смогла подняться выше.
Нельзя сказать, чтобы я был подготовлен к этому маневру. Да и учитель, судя по всему, обеспокоился не меньше моего.
— Сахиб! Сиди и не двигайся! — резко бросил он, шевеля усами.
Я вовсе не собирался шевелиться. Более того, мелькнула мысль, мне вообще больше не придется этого делать.
Рам Дасс присел рядом со мной, с великими предосторожностями, сантиметр за сантиметром, он закатал мою брючину и обнажил змею. Другой рукой он приблизил к ней флейту. Кобра раздула шею и послушно закачалась из стороны в сторону, как ей и полагалось поступать с самого начала — только не у меня на ноге! Белые очки и крохотные колючие глазки качались почти у самого моего носа.
На первый раз с меня было достаточно. Последующие уроки, правда, оказались более удачными, так что в конце курса обучения я смог даже выступить в саду отеля с двумя кобрами одновременно. Там меня и заснял кто-то из коллег-журналистов. Рам Дасс, у которого была идеально развита деловая сметка, обошел присутствовавших с тарелкой, а после выступления предложил мне разделить с ним «гонорар». Я отказался, поправ тем самым все законы профессионализма. Рам Дасс в знак признательности сказал, что научит меня заклинать скорпионов.
Однако я решил, что с меня хватит и змей. Пусть смежную профессию — заклинателей скорпионов — осваивают другие журналисты!
Андре Виллерс, французский журналист
Перевел с французского М. Мариков
