В ночь на воскресенье 13 августа 1961 года в Восточном Берлине была объявлена тревога первой степени. Военнослужащие, полиция и рабочие дружины заняли указанные позиции, где были заранее заготовлены стройматериалы для возведения заграждений.
К утру трехмиллионный город оказался разрубленным на две части. Колючая проволока перегородила 193 улицы, 8 трамвайных путей и 4 линии метро. В приближенных к границе местах с немецкой пунктуальностью были заварены водопроводные и газовые трубы, перерезаны электрические и телефонные кабели, заложены кирпичом канализационные туннели. Линия раздела пролегла через площади, мосты, бульвары, кладбища, пустыри, пруды, парки. Рано утром берлинцы узнали, что отныне живут в двух разных городах…
40 лет назад Хрущев сказал про Западный Берлин: «Это кость в горле Советского Союза». Видимо, генсек знал, что говорил. К 1961 году всем стало понятно: унылый прилавок гэдээровского социализма не выдерживает никакой конкуренции с ломящейся от товаров витриной капиталистической Германии. Самое страшное, что убедиться в этом мог любой желающий — переходи на западную сторону и толкайся по людным бульварам, заглядывай в оживленные рестораны, изучай содержание реклам, внюхивайся в аппетитные ароматы, что доносятся из раскрытых дверей магазинов. Не беда, что денег нет даже на кружку пива, достаточно просто посмотреть, как люди живут. Вроде такие же немцы, только все у них есть. Причем в свободной продаже, без карточек и очередей…
Берлин был поделен на 4 сектора в начале 1945 года, когда стало ясно, что победа над фашизмом — дело времени. Высшим органом управления городом стала Союзная комендатура, куда входили представители всех стран. Со временем СССР порвал все договоренности, ушел из союзного органа управления, объявив Восточный Берлин столицей ГДР и заявив главам трех западных держав, что они должны покинуть Западный Берлин и превратить его в демилитаризованный город. Западные державы ультиматум отклонили. Во время Венской встречи 1961 года между Кеннеди и Хрущевым состоялся такой диалог:
Хрущев: Война или мир — теперь все зависит от вас. Если вы пошлете в Берлин одну дивизию, я отправлю туда две.
Кеннеди: Вы хотите добиться любой ценой изменений, а я — нет.
Хрущев: Мирный договор с ГДР со всеми вытекающими отсюда последствиями будет подписан к декабрю нынешнего года.
Кеннеди: Если это правда, то нас ждет холодная зима.
Под «мирным договором» Никита Сергеевич имел в виду установление реальной границы между двумя Германиями под контролем советских войск. Позднее он вспоминал: «Что я должен был делать? Только в июле 1961 года ГДР покинули более 30 тысяч жителей, причем лучших и наиболее старательных. Нетрудно было рассчитать, что восточногерманская экономика потерпит крах, если мы не предпримем какие-либо меры против массового бегства. Существовали лишь две возможности: воздушный барьер или стена. Воздушный барьер привел бы к серьезному конфликту с Соединенными Штатами, не исключено даже — к войне. Итак, оставалась стена».
А вот запись размышлений Кеннеди: «Потеряв Восточную Германию, Советский Союз лишился бы Польши, да и всей Восточной Европы. Он должен что-то предпринять, чтобы остановить поток беженцев. Может быть, стена? Мы не сможем выступить против. Я могу объединить альянс (НАТО) для защиты Западного Берлина, но не в силах удержать открытым Восточный Берлин».
На заседании Политического консультативного комитета государств — участников Варшавского договора, состоявшемся в Москве в марте 1961-го, идея закрыть границу с Западным Берлином была отклонена. Следующие четыре месяца руководитель ГДР Вальтер Ульбрихт убеждал лидеров соцлагеря в необходимости сооружения барьера между немцами. На встрече генеральных секретарей компартий соцстран 5 августа 1961 года ГДР получила необходимое согласие восточноевропейских стран, а 7-го на закрытом заседании Политбюро ЦК СЕПГ был назначен день «X», иначе говоря, день возведения стены, которым и стало 13 августа.
…По обе стороны колючей проволоки собрались огромные толпы. Люди были в замешательстве. Шумевшая до утра свадьба направилась догуливать ее к родителям невесты — и была остановлена вооруженными пограничниками в нескольких шагах от дома. Почтальон так и не развез по домам корреспонденцию, детсад остался без воспитательницы, дирижер не появился на концерте, врач до самого вечера пытался объяснить, что нужен в больнице. В самом нелепом положении оказался некий Петер Зелле — к нему, в западную часть города, отказались пустить законную супругу. После многих безуспешных попыток воссоединить семью официальным путем он решился на отчаянный шаг — разыскал в ФРГ женщину, как две капли воды похожую на его жену, и попробовал воспользоваться ее паспортом. Как отмечала печать ГДР, бдительные пограничники пресекли эту «злосчастную провокацию».
Больше всего повезло тем, кто жил в домах, через которые проходила граница между секторами, — например на Бернауэрштрассе. В первые часы они прыгали из окон на свободную территорию. Западные берлинцы растягивали палатки и одеяла под окнами и подхватывали прыгавших, но пограничники стали врываться в квартиры и замуровывать окна. Стену доводили до совершенства еще 10 лет — сначала построили каменную, а потом стали заменять железобетонной. Пройти сквозь такую махину было бы не под силу даже фокуснику Копперфилду. Стена казалась совершенно неприступным сооружением. Но мечта о свободе обостряет изобретательность, и некоторые попытки прорваться сквозь стену завершались удачно. Сотни, если не тысячи людей пытались ее преодолеть. Многие бежали с несуществующими паспортами «ООН». Одна семья сумела перекинуть трос с крыши своего дома и переехать на другую сторону на ролике. Цирковая артистка Рената Хаген бежала с помощью западного дипломата, спрятавшись в колонке усилителя. Однажды матросы напоили капитана и под пулями бежали на пароходе, курсирующем по Шпрее. В октябре 1964 года, прорыв подземный ход длиной 145 метров и высотой 60 сантиметров, бежали 57 человек: с восточной стороны залезали по трое в ящик, с западной тянули его за веревку. Так как в ГДР водолазное снаряжение не продавалось, один человек смастерил костюм подводника сам, использовав пожарное снаряжение, кислородную подушку и шланг сварщика. Погрузился в воду — и был таков. Два друга — электротехник и водитель грузовика — соорудили воздушный шар, посадили жен и детей (всего 8 человек) и ночью перелетели на западную сторону.
Кто-то из граждан ГДР считал, что, возведя бетонный вал, восточные немцы надежно защитили свою свободу от посягательств извне и теперь могут в спокойной обстановке строить новую, счастливую жизнь. Другие поняли, что оказались запертыми в каменной клетке. «Что же это за социализм, который вынуждает замуровывать себя, чтобы его народ не разбежался?» — с горечью писал немецкий диссидент Стефан Хейм.
…Но годы делают свое дело. Со временем люди привыкают ко всему — вот и стена уже казалась незыблемой твердыней. Эрих Хонеккер не уставал повторять: «Стена простоит еще 50 и 100 лет — пока не будут устранены причины, обусловившие ее возведение». Но он ошибался… В Советском Союзе начинает веять дыханием перестройки. 8 июня 1987 года во время рок-концерта у здания рейхстага в Берлине происходят крупные беспорядки. Президент США Рейган, обращаясь к генеральному секретарю Компартии СССР, произносит свою знаменательную фразу: «Господин Горбачев, разрушьте эту стену!» События начинают разворачиваться с молниеносной скоростью, а через два года наступает кульминация.
За несколько дней до сорокалетия ГДР в Лейпциге народная полиция разгоняет демонстрацию. Прибывшего на празднование юбилея в Берлин Горбачева люди встречают плакатами: «Горби, помоги нам!» Михаил Сергеевич видит многотысячную толпу, делает выводы и проводит работу с гэдээровскими руководителями. Сразу после этого 6 тысяч граждан ГДР, получивших убежище в посольствах ФРГ в Праге и Варшаве, специальным поездом вывозятся в Западную Германию. 27 октября Госсовет ГДР объявляет амнистию всем осужденным за попытку бегства на Запад. 9 ноября 1989 года по телевизору зачитывается новый закон о пересечении границы, содержащий некоторые послабления. Партсекретарь Гюнтер Шабовски на пресс-конференции оговаривается: «Отныне граница практически открыта». Что он имел в виду под словом «практически» — до сих пор непонятно. Известно только, что к 10 вечера множество восточных немцев собрались у стены на Борнхольмерштрассе. «Что случилось?» — спросили пограничники. «Стены больше нет», — ответил народ. «Кто сказал?» — «По телевизору объявили!» Пограничники почесали в затылках: «Если по телевизору объявили — значит нам тут делать нечего». Слух пронесся по всему городу. Что тут началось! Всю следующую неделю мировое телевидение крутило одни и те же сюжеты: люди лезут через стену, пляшут, братаются и откалывают куски от поверженного заграждения. Многотысячетонная стена из бетона и железа рассыпалась за одну ночь. Вот какое последствие может иметь всего лишь одна случайная оговорка.
Нынешний Берлин — уже не тот город, что был 12 лет назад. Его общая площадь — 889 квадратных километров, что примерно соответствует площади Москвы. Проблема занятости решается благодаря гигантской стройке, охватившей весь центр, — в новом столетии Берлину предстоит стать истинной столицей с парламентом и правительством Германии. Здание рейхстага, побывавшее в переделках, обрело купол из стекла, созданный английским архитектором Норманом Фостером. На Норманштрассе обосновалась комиссия по обработке материалов «штази» — люди приходят в читальный зал и изучают свои досье. У Бранденбургских ворот играют музыканты и выступают акробаты, на Александерплатц пацаны катаются на роликах, возле церкви кайзера Вильгельма продают пиво и сосиски. Здесь же легендарный «Чекпойнт Чарли». До падения стены тут был контрольно-пропускной пункт между Западом и Востоком. Проходить могли только работники посольств и граждане стран-союзников антигитлеровской коалиции — кроме СССР. Устаревшие щиты предупреждают: «Внимание! Вы выезжаете из американского сектора!» Сейчас на месте КПП находится музей Берлинской стены. Сама же стена, там, где она еще сохранилась, тоже являет собою музей — самую длинную на свете галерею (отрезок длиной 1,3 километра от моста Обербаумбрюкке до Центрального вокзала). В 1990 году 118 художников из 21 страны получили по ее фрагменту и разрисовали серую громадину — каждый в своей манере. Самым главным символом этого проекта стала работа россиянина Дмитрия Врубеля.
Он использовал в качестве образца историческое фото, опубликованное в 1988 году в журнале «Пари-матч»: поцелуй Брежнева и Хонеккера. Загрунтовал кусок стены и перенес изображение с помощью акриловых красок. «Моя работа обошла ведущие издания всего мира, ее печатали на майках, плакатах, открытках, дисках, значках», — рассказывал Дмитрий. Успех был результатом совпадения исторических обстоятельств.
…Сейчас стену уже нельзя разбирать на сувениры. Только в одном месте (Хейматмюзеум в спальном восточноберлинском районе Трептове) на растерзание отдан последний блок. А в центре города немногочисленные оставшиеся куски ограждены барьерами, на которых написано: «Подходить запрещено».
Если с физической точки зрения стены давно нет, то психологически она еще остается в головах многих немцев. Трудно назвать братскими отношения, которые сложились между западными и восточными горожанами. «Западники» жалуются, что соседи с Востока превратили город в нечто, напоминающее помойку, и ввели в обиход курить на платформах метро. А восточные берлинцы обвиняют западных в моральном разложении и зазнайстве. Согласно опросам общественного мнения, каждый 11-й житель Восточной Германии хотел бы вернуться во времена ГДР. Немало и тех, кому хотелось бы, чтобы стену восстановили. Самый популярный анекдот последнего десятилетия: «Знаете ли вы, почему китайцы все время улыбаются? Они не разрушили свою стену».
Игорь Стомахин | Фото автора
