«Иваси — рыба неверная...»
Лет 40—50 назад моря Дальнего Востока охватил грандиозный ивасевый бум. Каждое лето несчетные косяки тихоокеанской сардины-иваси поднимались на север, в места нагула, заполняя воды залива Петра Великого и Татарского пролива. Миллионы тонн этой вкуснейшей рыбы — львиная доля мирового улова — оставались в сетях японских, советских и корейских рыбаков.
И вдруг промысел постигла катастрофа. В 1942 году он уменьшился в десятки раз. Затем иваси исчезла практически совсем. Остановились консервные заводы.
«Иваси — рыба неверная, — говорил старый-старый кореец. — Мой дед ел эту рыбу... Мой отец, который прожил больше меня, ловил иваси, когда ему было тридцать и сорок лет, а потом ее не было. Я прожил чуть не век. Когда мне было восемнадцать, я ее тоже ловил. Потом она исчезла... Камбала, минтай — верные рыбы, иваси — неверная».
Этот рассказ приводит дальневосточный океанограф Г. Бирюлин. И действительно, корейские хроники свидетельствуют: на смену уловным, «жирным» ивасевым временам не раз приходили «тощие», а то и совсем пустые. Но отчего, почему?
— В конце 30-х годов в Японском море наступило похолодание, — объясняли ученые. — А иваси рыба субтропическая, ей нужна теплая вода. Теперь же, — продолжали они в начале 50-х годов, — ожидается потепление. Ждите повторения ивасевого бума.
Но рыба не пришла ни через десять, ни через тридцать лет после внезапного исчезновения. Правда, ей на смену явилась холодолюбивая скумбрия. «В чем причина?» — вопрошали рыбаки. Ученые только поднимали очи горе: говорили о действии космических факторов — лунных циклов, пятен на солнце. Но эти объяснения, граничившие с астрологическими предсказаниями, мало трогали сердца.
Был, однако, и такой прогноз. В конце 30-х годов японский ихтиолог М. Уда заявил: иваси скоро исчезнет. Свой вывод он сделал, изучая места ее Нерестилищ. Но голос ученого остался гласом вопиющего в пустыне: никто не пожелал услышать его в пору бума. Коллеги просто не разделяли мнения Уды, а рыбопромышленники недвусмысленно намекнули, чтобы он не мешал их бизнесу.
О прогнозе вспомнили, когда беда разразилась. Тогда рыбаки сами обратились к ученому с вопросом: «Когда возвратятся иваси?» Уда ответил: «В середине 80-х годов». Но коллеги ученого снова остались при своем мнении — слишком много неясного было в механизме его прогноза. Но с японским ученым согласилась... рыба. Вот уже несколько лет уловы иваси на Дальнем Востоке растут. «Дальрыба» готовит флот, завозит сети в ожидании нового ивасевого бума.
И все-таки исчезновение иваси остается загадкой. Впрочем, так же как и ее возвращение. Наука пока еще очень мало знает о жизни, которая вершится за береговой чертой. «Я кажусь себе мальчиком, играющим на берегу, в то время как неизмеримый океан истины расстилается перед моим взором». Эти слова приписывают И. Ньютону и относят их к науке. Однако то же самое даже сегодня можно сказать и о самом океане, о его жизнедеятельности.
Вот в дополнение к случаю с иваси еще одна загадка. На рубеже XX века кальмары буквально наводнили Ла-Манш. Их было так много, что когда они, так же неожиданно, как и появились, вымерли, то на вывоз их выброшенных на берег останков было мобилизовано окрестное население. А ведь кальмары в этих краях обычно встречаются редко.
Другой пример. В 1932 году несметные косяки сельди заполонили море у мурманского побережья. Жители просто запирали ее сетями в заливах и уже оттуда черпали. Впрочем, нечто подобное не раз сличалось и на Дальнем Востоке. Но отчего и почему это происходило, на это нет пока исчерпывающего ответа: люди наблюдают финал драмы, действие которой происходит вдали и на глубине.
Ихтиолог, правда, скажет, что все это местные, локальные вспышки, вернее, всполохи жизни, по которым нельзя судить о биомассе океана. Но чем вызваны эти вспышки? О чем они говорят? Что управляет поведением тех же иваси?
«Рыба ищет, где глубже...
...а человек — где рыба». Эту нехитрую присказку нельзя понимать буквально. Те несколько десятков видов рыб, которые являются предметом промысла, приходят нагуливаться на мелководье, где их уже поджидают рыболовные флотилии. Скопление судов на таких банках огромное. Моряки шутят: стоит обронить там утром часы, как к вечеру их непременно кто-нибудь выловит.
Мировое рыболовство все еще в основном толчется на шельфах. Здесь, на мелководьях, составляющих не более одной десятой площади океана, добывается девять десятых мирового улова рыбы.
Всего лет десять назад поисковые корабли открыли богатые рыбой места не на шельфе — в открытом море, на склоне Курило-Камчатской впадины. Затем советские океанологи обнаружили и исследовали сообщества ставрид, снетка, морских карасей в южной части Тихого океана. И даже за тысячи километров от берегов, на возвышенностях подводных хребтов, открыты крупные скопления рыб.
Советский Союз — великая морская держава. Наши рыбаки освоили промысловые районы в различных уголках планеты. Вообще сейчас не сыскать такого богатого участка Мирового океана, где не ловили бы флотилии самых различных стран. Расширилась география промысла, увеличились объемы, но и на этом фоне наши дальневосточные моря остаются важнейшим рыбным районом — здесь вылавливается около трети всей добываемой нами продукции моря. Вернее сказать, «производится», так как в некоторых районах рыболовство напоминает заводской конвейер.
...Лето. Остров Шикотан. В море, насколько хватает глаз, рыболовные суда. Путина. ТИНРО (1 Тихоокеанский научно-исследовательский институт рыбного хозяйства и океанографии.) сообщил: подходит сайра. Ночь. Над водой опускаются яркие люстры — их свет привлекает рыбу. Здесь ее берут сетями, качают насосами. Один из способов лова так и называется «черпающим».
Пожалуй, самое главное в этом «производстве», чтобы вовремя и в большом количестве подходила живая «продукция» — рыба. И рыбаки задолго должны знать, когда и сколько придет сайры — ведь к ее приему нужно приготовить и корабли, и консервные заводы. А уловы ее могут колебаться в огромных пределах — то уменьшаться, то увеличиваться в десятки и даже сотни раз. Сайра, так же как сардина и скумбрия, из-за своей плодовитости способна вынести большой «промышленный пресс», поскольку мало реагирует на перелов. Но даже и здесь можно сказать то же, что было сказано об иваси: «Сайра и скумбрия — рыбы неверные».
В 1972 году наш Дальний Восток переживал «скумбриевый бум»: полки в магазинах ломились от этой рыбы, мировые уловы ее достигали почти миллиона тонн. И вдруг сотрудник ТИНРО А. С. Соколовский выдает прогноз: «Скумбрия пошла на убыль, вылов ее на следующий год нужно резко уменьшить». Трест «Дальрыба» игнорировал предупреждение ученого: план 1973 года был принят таким же, как в урожайном 1972-м. Но его опротестовала... скумбрия. На Дальний Восток выехала комиссия министерства: прогноз ТИНРО был признан верным.
Говорят, на ошибках учатся. К сожалению, это не всегда так. Похоже, тридцать лет спустя — пусть и не в таких масштабах — повторилась «ивасевая история». И все-таки вся эта история не прошла бесследно. Промышленность убедилась в важности прогнозов, ученые же поняли: чтобы предсказать ситуацию путины, мало наблюдать рыбу лишь в местах ее нагула.
...Район Тихого океана к югу от острова Хонсю. Здесь, между берегом и теплыми струями течения Куро-Сиво, нерестится та самая популяция скумбрии, которую ловят у Курильских островов. Изучая в этом месте рыбу, А. С. Соколовский как раз и сделал прогноз на 1973 год, о котором рассказано выше.
Ученый показал, что ситуация на нерестилище зависит от меандрирования, то есть изгибания струй теплого течения Куро-Сиво. Меандр Куро-Сиво дает начало цепной реакции событий. Обычно вскоре у берега появляется завихрение, перемешивает воду, поднимая из глубин богатые пищей холодные воды — а ведь скумбрия холодолюбивая рыба. К тому же на нерестилище образуется круговорот, который удерживает икру и мальков от выноса их в море. Рыба становится «оседлой». Созревает многочисленное крепкое поколение скумбрии. Через несколько лет (при прочих благоприятных условиях) можно ждать хорошей путины.
Как мы видим, очень многое зависит от режима Куро-Сиво. Профессор А. М. Баталии писал, что меандры течения — зарница грозы, разразившейся на просторах Тихого океана. Но причины этого грандиозного явления науке пока неизвестны. А без их раскрытия трудно создать долговременный прогноз для многих тихоокеанских рыб. Правда, биологи и здесь находят выход. Они пользуются своими, биологическими индикаторами, считая, что тепло- и холодолюбивые рыбы должны «находиться в противофазе»: годы, неурожайные по сардине и сайре, должны быть благоприятны для анчоуса и скумбрии. Должны, но бывают, увы, не всегда. И хотя ученые добились немалых успехов в прогнозировании численности рыб, все-таки промышленность оказывается нередко в зависимости от неуправляемых и пока непредвиденных стихийных явлений в морях и океанах.
От прогноза — к управлению
Ученый, берущийся за нелегкое дело прогнозирования «рыбной ситуации», сразу попадает в океан проблем — биологических, океанографических, даже космических. А предсказать судьбу того или иного стада нужно точно. Промысловиков мало волнует, что наука чего-то не знает, — должна знать... Но в последние годы и одного прогнозирования уже недостаточно.
На просторах одного из самых рыбных водоемов — Охотского моря — живет стадо охотоморской сельди. В то время как атлантическая селедка дает уже не столь большие, как некогда, уловы, а на лов некоторых стад тихоокеанской сельди наложен временный запрет, их охотоморская родня до последнего времени процветала (1 Сейчас лов этой рыбы также временно прекращен.). К тому же эта рыба наше национальное богатство, в самую лютую зиму она не уходит за шельфы. Ее можно было бы сравнить со стадом домашних животных, если бы руку к ее приручению приложил человек.
Рыба эта нерестится у берегов Охотского моря, от Аяна до Магадана. Есть у нее облюбованные места, где она откладывает липкую свою икру на прибрежные водоросли и камни. Но вот беда, в мае и июне, когда она идет на нерест, в Охотском море не совсем сходят льды. Нередко они оттесняют рыбу от берега, не дают отнереститься.
Знаток этой сельди сотрудник ТИНРО Б. В. Тюрнин прогнозирует численность сельди с учетом ледовой обстановки. Но сейчас, считает он, этого мало. А почему бы не отсыпать у берега искусственный риф, преградить путь льдам и защитить тем самым нерестилище?.. Создать сельдевое хозяйство? Нет, в малонаселенном Охотском море это задача не нашего века. Другое дело — защитить продуктивное стадо.
Раньше из морей только черпали. Думали: рыба — дар природы. Оказалось, не дар, а заем. И наступает срок платежа. Четверть века назад Япония вела в Тихом океане безудержный лов лососей. Рыба эта нерестится в основном в наших дальневосточных реках, но японцы перекрыли пути ее миграции. И уловы лососей стали катастрофически падать.
Двадцать лет назад разум возобладал, и была заключена советско-японская рыболовная конвенция, которая устанавливает ежегодно, сколько лососей может изымать Япония и сколько СССР. Численность красной рыбы предполагается поддерживать на оптимальном уровне.
Здесь требуется не только строительство рыбоводных заводов (а они уже действуют на Курильских островах, на Сахалине и в Японии), необходимо найти нужную пропорцию между естественным и искусственным разведением лососей. Все взвалить на плечи природы нельзя; много икры и молоди гибнет в реках Дальнего Востока от морозов, при возросших выловах уровень морских стад они не поддержат. Заводы дают численность, из их «инкубаторов» скатываются в моря прямо-таки миллиарды мальков. И хотя обратно, на нерест, приходят всего лишь несколько процентов красной рыбы, экономически рыборазведение весьма выгодно: один рубль, вложенный на разведение горбуши, оборачивается одиннадцатью рублями прибыли!
А минусы? Главный из них, пожалуй, один: ухудшается качество лососевых стад. Ведь икру берут у тех рыб, которые успели дозреть на подходе к реке. Потомство же дают только быстросозревающие лососи. На первый взгляд хорошо, от них скорее, можно получить икру. Но такая рыба идет на нерест, как говорят, «в брачном наряде», мясо ее невкусное — такова уж природа лососей, здесь качественны либо мясо, либо икра.
Но и это не все: как показал в своих исследованиях директор ТИНРО лауреат премии Ленинского комсомола С. М. Коновалов, стадо, идущее на нерест, не является в генетическом отношении однотипным: есть в нем холодолюбивые рыбы и теплолюбивые. А на заводе отсекают одну часть стада, и только она дает потомство. Разумеется, генофонд обедняется, и, к примеру, теплолюбивые лососи уже не столь успешно могут отстоять свою экологическую нишу от врагов.
Коновалов предлагает брать на заводах икру равномерно из головы, середины и хвоста лососевого стада. А это требует дополнительных усилий: генетически разные рыбы внешне почти не отличаются друг от друга.
Разведение лососей на рыбозаводах можно сравнить с отгонным скотоводством: и здесь и там животных выращивают, а затем отправляют на откорм. Только превратности океана много опасней, чем условия высокогорных пастбищ или степи. Но ведь и среди рыб можно отобрать более «урожайные» виды. Так, заместитель директора Сахалинского отделения ТИНРО Ф. Н. Рухлов предлагает наряду с кетой и горбушей разводить также и другую красную рыбу — сима и кижуча. В последнем случае возврат оказывается примерно в десять раз больше, чем в первом (правда, при этом растут и расходы). И вообще нужна мощная, индустриальная биотехника, позволяющая выпускать в океан не беззащитных мальков, а умеющую постоять за себя крупную рыбу.
Марекультура: первые шаги
Осваивая «голубую ниву», современный человек как бы повторяет путь, пройденный его предками при освоении суши. Вначале собирательство (на земле — коренья, ягоды, в море — моллюски), потом дикая охота (ей примерно соответствует нынешнее рыболовство, бой китов), скотоводство (в чем-то его напоминает рыборазведение) и, наконец, земледелие. К этому этапу освоения богатств моря мы подошли только в последние годы.
С 1957 года некоторые места на Дальнем Востоке стали регулярно засевать водорослью анфельцией. Затем создали подводное опытное хозяйство вблизи Одессы: здесь дно лимана расчистили от камня, возделали, засеяли, удобрили, и вот результат — за одно лето сняли 15 урожаев этой водоросли!
В 1969 году была основана первая в стране морская рыботовар-ная ферма на Азовском море, которая недолго оставалась в тех краях единственной. Это и понятно, ведь с одного гектара удавалось получить от 700 до 1250 центнеров рыбы!
Однако особого размаха эта отрасль (ее называют марекуль-турой или, по аналогии с земледелием, моределием) набирает на Дальнем Востоке. Так, в Японии, в городе Такамацу, с одного гектара «морского огорода» было выловлено более ста тонн такого деликатеса, как гигантский омар.
У «ас в Приморье, в заливе Посьет, работает первое опытно-промышленное хозяйство по разведению морского гребешка. А на острове Попова, в единственном месте, где ведется лов трепанга — этого «морского женьшеня», — уже приступают к его искусственному разведению.
Моределие — отрасль исключительно перспективная. Так, подсчитано, что урожая подводных ферм с территории, равной небольшой провинции Италии, вполне достаточно, чтобы накормить население этой страны. Мелководий же и шельфов на Земле настолько много, что, если собрать их вместе, получился бы подводный континент, равный по площади Европе. Собрать нельзя, а использовать можно. Нужны средства, и они есть: если вложить в моределие столько долларов, во сколько обошелся США ее военный флот, то океан мог бы прокормить двадцать миллиардов людей — втрое больше, чем их будет на планете к концу этого века.
Александр Харьковский, наш спец. корр.
