Первое появление Дональда было неожиданным и весьма эффектным. В марте 1972 года Джоанна Джоунз и Майкл Бейтс, сотрудники океанологической станции в Порт-Эрине на острове Мэн, занимались сбором геологических образцов на дне моря у побережья. Устав вглядываться в шевелящийся ковер водорослей, проплывавший в каком-нибудь метре под нею, Джоанна подняла голову и... оцепенела. Прямо на них из зеленоватого подводного сумрака стремительно неслась огромная черная торпеда. Увернуться ни она, ни Майкл уже не успеют. Секунда-другая, и их искромсанные тела лягут на дно, навсегда унеся с собой тайну страшной смерти.
Однако в каком-то полуметре от аквалангистов «торпеда» остановилась, и на них лукаво поглядел дельфиний глаз.
Джоанна ясно видела короткое рыло, которое с характерным переломом переходило в покатый лоб с большим белым шрамом. Это была афалина. В самом ее появлении не было ничего особенного: не такая это редкость в Ирландском море. Но дикие дельфины не подплывают к людям и уж, во всяком случае, не нападают на них. «Быть может, он удрал из океанариума и теперь, соскучившись по людям, хочет возобновить контакт с ними?» — подумала Джоанна и тут почувствовала на плече руку Майкла. Он в недоумении показывал на невесть откуда взявшегося гостя. Доктор
Джоунз выразительно — насколько это возможно в гидрокостюме с аквалангом за спиной — пожала плечами. Минут десять люди и дельфин неподвижно висели в воде, пристально разглядывая друг друга. Наконец Бейтс потянул Джоанну вперед, недвусмысленно показывая, что пора вернуться к делу. Не слишком охотно она последовала за Майклом, то и дело оглядываясь, чтобы посмотреть, как поведет себя дальше этот необычный дельфин. Некоторое время он смотрел вслед аквалангистам, а затем развернулся и исчез в зеленоватой толще воды. В тот день доктор Джоанна Джоунз и не предполагала, что ей придется еще не раз встречаться с этим дельфином, а сам он станет знаменитостью не только острова Мэн, но и побережья Англии. Дональда, как окрестили его позднее, непреодолимо тянуло к людям. Вскоре он свел знакомство чуть ли не со всеми пловцами и ныряльщиками в окрестных водах, хотя не обошлось и без недоразумений. Увидев рядом с собой внезапно вынырнувшее огромное тело, кое-кто из пловцов пугался и спешил как можно скорее добраться до берега. А там начинались рассказы о том, как «чудовищный дельфин» хотел утопить человека, разрезать пополам своим «острым как бритва» спинным плавником, «защекотать до смерти» и так далее, в зависимости от богатства фантазии рассказчика.
Между тем это внушительное животное — длиной Дональд был больше трех с половиной метров и весил никак не меньше трехсот килограммов — держалось неизменно дружелюбно, проявляя при этом поразительную осторожность. Дельфин был настолько силен, что ему, будь он злобно настроен, ничего не стоило бы искалечить или даже убить человека подобно тому, как его собратья расправляются с крупными акулами. Другое дело, что Дональду оказалась свойственна прямо-таки поразительная игривость.
Первой это испытала на себе доктор Джоанна Джоунз, постоянным компаньоном которой во время подводных работ стал Дональд. Как-то раз она собирала на дне образцы и складывала в ведро, а ее ассистент Бейтс на веревке поднимал их в лодку. Дельфин вертелся рядом и с любопытством наблюдал за ней. Когда очередное ведро наполнилось и медленно поползло вверх, Дональд устремился за ним и толчком рыла перевернул. Образцы вывалились на дно. Решив, что это произошло случайно, Джоанна погрозила озорнику, который отплыл в сторону и, казалось, едва сдерживая смех, ожидал, как она поступит. Доктор Джоунз вновь собрала рассыпанные образцы в ведро. Но едва оно стало подниматься, дельфин опять перевернул его. Это повторилось и в третий, и в четвертый раз. Утихомирить или прогнать расшалившегося Дональда оказалось невозможно. Пришлось прервать работу. Однако на следующий день началось сначала. В итоге график исследований оказался под угрозой срыва.
Выход нашел слесарь-умелец с океанологической станции, снабдивший ведра крышками с запорами. Когда через три дня Джоанна Джоунз спустилась с ними на дно, дельфин был тут как тут, явно намереваясь продолжить игру. Он плавал вокруг, пока Джоанна наполняла их образцами, и при этом, как утверждала она, лукаво подмаргивал, когда та стала прилаживать крышки, Дональд подплыл почти вплотную и стал внимательно следить за ее манипуляциями. Доктор Джоунз сделала вид, что ее ничуть не беспокоит его присутствие. И вот первое ведро пошло вверх. Дельфин настиг его в нескольких метрах от дна и сильно поддел рылом. Увы, крышка плотно сидела на месте, Дональд повторял свои атаки до тех пор, пока Майкл не втащил ведро в лодку. То же самое произошло и со второй партией образцов. Когда же стали поднимать третье ведро, дельфин сопровождал его до самой поверхности, «обнюхивая» запоры и крышку и даже пробуя их на зуб. После этого игра с опрокидыванием ведер прекратилась. Впрочем, объектом внимания общительного дельфина были не только сотрудники океанологической станции. В ранние утренние часы, когда пловцов и ныряльщиков на пляжах еще не было, Дональд повадился навещать вышедших на промысел рыбаков. Он вел себя вполне прилично: не рвал сети и не похищал улов. Разве что позволял себе попрыгать да окатить водой сидевших в лодке. Однако и того было достаточно, чтобы распугать рыбу. Рыбаки прощали все это лишь потому, что у дельфина не нашлось любимчиков — каждый раз он выбирал новую жертву для своих акробатических упражнений.
Прошло больше двух лет с тех пор, как Дональд избрал своим постоянным местом жительства прибрежные воды у острова Мэн. Постепенно он стал местной знаменитостью, о которой непременно рассказывали каждому приезжему. Услышал его историю, правда, изрядно приукрашенную, и научный сотрудник крупной фармацевтической фирмы Гораций Доббз. Он сразу же загорелся желанием лично познакомиться с общительным дельфином. Хозяйка гостиницы, в которой остановился Доббз, посоветовала обратиться к местной аквалангистке Мауре Митчел, считавшейся одним из ближайших друзей Дональда.
Мисс Митчел сначала никак не могла понять причины странного возбуждения, с которым гость уговаривал ее как можно скорее показать Дональда.
— Раз вы пробудете здесь целый месяц, то наверняка увидите его на пляже, — пожала плечами Маура.
— Но я хочу не просто полюбоваться играми, а понаблюдать за дельфином в процессе повседневного общения с человеком, понять, что заставляет дикую афалину искать контактов с ним. Ведь после Пелорус-Джека и Опо это лишь третий подобный случай, если не считать легенд о дельфинах, служивших богу моря Посейдону.
...В 1888 году почтовое судно, еженедельно ходившее между Северным и Южным островами Новой Зеландии в проливе Пелоус у острова Д'Юрвиль, стал регулярно сопровождать дельфин. Каждый раз он плыл впереди, словно указывая путь. Шли годы, наладилось регулярное пассажирское сообщение между Веллингтоном и Нельсоном, и каждый пароход в водах близ острова Д'Юрвиль встречал дельфин-лоцман, получивший имя Пелорус-Джек. Молва о нем распространилась по всему миру. И поскольку нашлись коллекционеры, предлагавшие большие деньги за чучело этого дельфина, то по требованию общественности новозеландское правительство 26 сентября 1904 года издало специальный указ, который объявлял вне закона «всякого, кто поднимет руку на Серого дельфина в водах пролива, заливах и прилежащих эстуариях». Все, кому довелось видеть Джека вблизи, рассказывали о поражавшем их чисто человеческом выражении добрых глаз. И лишь его гибель в 1911 году положила конец многолетней дружбе дельфина с моряками.
Сорок четыре года спустя у небольшого новозеландского поселка Опонони к лодкам местных рыбаков начала подплывать молодая дельфиниха-афалина. Она быстро подружилась с людьми, позволяла чесать себя веслом, шваброй и даже гладить рукой. Любопытно, что Опо, как назвали афалину, никогда не лакомилась рыбой, которую ей предлагали, а предпочитала добывать пропитание самостоятельно. Она стала каждый день приплывать на многолюдный пляж, где играла с купающимися и даже катала на спине ребятишек. Особенно подружилась дельфиниха с тринадцатилетней девочкой, жившей у самого берега моря. Известность Опо росла. Некогда пустынный поселок превратился в крупный туристский центр. Жители Опонони организовали комитет защиты дельфина и вывесили перед въездом в поселок плакат: «Добро пожаловать в Опонони, но не пытайтесь стрелять в нашего дельфина!» В Новой Зеландии началось движение за принятие специального закона, охраняющего Опо, как это было пятьдесят лет назад с Пелорус-Джеком. Такой закон был принят и вступил в силу с полуночи 8 марта 1956 года. Но на следующий день дельфиниха была найдена мертвой в небольшой расселине между скалами. Причина ее смерти осталась загадкой.
— ...Кстати, при жизни Опо была не только игрива, но и страшно любопытна; ее особенно интересовали подвесные лодочные моторы. Она могла часами плыть за лодкой, держась буквально у самых лопастей, — закончил Гораций Доббз свой рассказ.
— Совсем как наш Дональд, — заметил кто-то. — Ну да сами увидите...
В то время научный сотрудник фармацевтической фирмы не мог и предположить, какую роль сыграет в его жизни знакомство с весьма коммуникабельным дельфином-афалиной.
Действительность превзошла самые смелые ожидания Доббза. И больше всего Горация поразила сообразительность дельфина, ибо тот умел не только быстро разобраться в новой обстановке, но и, казалось, делал соответствующие выводы. Особенно запомнился Доббзу один случай. В этот день он решил сфотографировать Мауру Митчел вместе с Дональдом на дне моря. Он усадил аквалангистку на ковер из водорослей и, чтобы она не всплывала, положил ей на колени внушительный камень. Едва дельфин увидел это, как пришел в страшное возбуждение и стал метаться вокруг Мауры. Ни она, ни Гораций не понимали, в чем дело, пока Дональд рылом не сбросил камень с коленей.
— Он, видимо, решил, что я попала в западню, — знаками объяснила Доббзу Маура.
Чтобы проверить ее догадку, они повторили все сначала. Дельфин опять столкнул камень. И лишь после того, как Маура сама сняла его, поплавала рядом с Дональдом, а затем опустилась на дно и положила камень на прежнее место, дельфин успокоился. «Это был переломный момент, — вспоминает Доббз. — Именно тогда мне пришла в голову мысль, что между человеком и одиноким дельфином возникают совершенно особые, сложные взаимоотношения».
Вскоре по возвращении с острова Мэн Гораций Доббз получил от Мауры Митчел весьма расстроившее его письмо. Выведенный из терпения шалостями дельфина один из рыбаков влепил в него заряд дроби. После этого Дональд исчез из прибрежных вод. Огорченный Доббз, естественно, решил, что никогда больше не увидит афалину. Каково же было его удивление, когда, приехав на следующее лето отдыхать в небольшое курортное местечко Мартинз-Хейвен на побережье Уэльса, он опять столкнулся на пляже с... Дональдом. Дельфин и здесь стал всеобщим любимцем. Тогда-то и пришла Доббзу мысль оставить работу и всерьез заняться наблюдениями за дельфином. «Новая встреча с ним стала поворотным пунктом на моем жизненном пути, — пишет Гораций Доббз. — Главное, почему я решил отказаться от обеспеченной и размеренной жизни научного работника, была возможность сохранять контакт с дельфином, в каком бы месте он ни находился». И действительно, Доббз провел с Дональдом три летних сезона — в 1975 году у побережья Уэльса и в 1976 и 1977 годах у берегов Корнуэлла. За это время он снял фильм о своем друге Дональде и написал занимательную книгу «Вслед за диким дельфином», в которой попытался нарисовать его психологический портрет.
Вот один из штрихов этого портрета: стоило дельфину приметить цветной мяч, и он не отставал от купающихся, пока не выпрашивал его. Заполучив игрушку, Дональд балансировал ею на кончике рыла, подбрасывал вверх, и не успевал мяч коснуться воды, как резким ударом дельфин опять посылал его в воздух. Иногда Дональд делал вид, что пытается утопить мяч, наваливаясь на него грудью и слегка придерживая плавниками, а тот стремительно выскакивал из-под огромного тела. Если же мяча не было, он жонглировал пустыми бутылками. Дельфин сам разыскивал их на дне и приносил в зубах к пляжу.
Наблюдая за Дональдом, его биограф вскоре обнаружил, что тот тонко реагирует на окружающую обстановку. Он частенько резвился на мелководье среди купающихся, но ни разу никого не толкнул и не задел, словно понимая, что при его размерах это могло бы иметь неприятные последствия. Доббз был уверен, что именно поэтому дельфин, если им овладевала потребность разрядить запасы энергии, уплывал подальше в море и в отдалении от людей бурно плескался, высоко выпрыгивал из воды, делал сальто.
Иной раз забавы Дональда не были столь безобидны. Почему-то ему пришлось по вкусу проказничать с якорями.
— 5 августа 1977 года мы с Дональдом с утра в течение двух часов плавали в бухте Коверак на побережье Корнуэлла, — рассказывает Доббз. — Устав, я устроился отдохнуть на мостках спасательной станции. Вскоре в бухту вошла 7-тонная яхта «Аквариус оф Эрн», бросившая якорь неподалеку (позднее я узнал, что он весил шестнадцать килограммов без цепи). Ее экипаж на маленьком ялике отправился на берег. Погода была прекрасная: полный штиль, яркое солнце. И вдруг яхта сама собой медленно пошла к выходу из бухты. Моментально надев маску, я свесился в прозрачную воду. Так и есть: зажав в зубах якорь, Дональд преспокойно буксировал за собой «Аквариус». Хорошо, что я вовремя заметил его проделку и яхтсмены успели на ялике догнать свое судно, а то бы он запросто увел его от берега. Но чаще всего он просто вытаскивал якоря из грунта, а затем перепутывал якорные цепи.
Я предоставляю вам самим судить, являлись ли его проделки следствием врожденной проказливости и чувства юмора или же были просто результатом повышенного интереса к якорям, как и к другим техническим приспособлениям.
Сам Гораций Доббз, который общался с Дональдом несколько лет, делает вывод, хотя и лаконичный, но достаточно недвусмысленный: «Наблюдения за точностью и тонкостью его реакций в подобных случаях заставляют считать их сравнимыми с мыслительными процессами, которые традиционно считаются присущими только человеку...»
Наиболее показательный пример вполне сознательного поведения, который приводит Доббз, выглядел следующим образом:
«Дело происходило в курортном местечке на побережье Корнуэлла. Группа начинающих пловцов решила потренироваться в нырянии под руководством спасателя Боба Карсуэлла. Естественно, что Дональд тут же присоединился к ним. Он, видно, подметил неопытность новичков и заботливо сопровождал каждого при погружении. И надо же было так случиться, что одному из них свело судорогой ноги. Каким-то чудом он все же вынырнул, хотя и изрядно нахлебался воды. Как только его голова показалась на поверхности, дельфин устремился к бедняге и стал рылом поддерживать его, пока не подплыл Карсуэлл. Дональд помог спасателю подтащить пострадавшего к шлюпке и даже деликатно подталкивал его в мягкое место, когда он взбирался на борт. Дельфин высовывался из воды и, казалось, с состраданием смотрел, как ныряльщику массируют ноги. Когда судорога прошла и человек с облегчением выпрямился на банке, Дональд счел свою миссию выполненной и уплыл в море».
Об осознанности действий дельфина говорит, по мнению Доббза, и его поведение во время съемок фильма. По сценарию, Доббза должен был буксировать за собой быстроходный катер, чтобы наглядно показать зрителям, какую скорость способен развить сопровождающий человека дельфин. «Для моей транспортировки мы решили использовать акваплан, — рассказывает Доббз. — Но как только катер отошел от причала и помчался вдоль берега, догнавший меня Дональд дал ясно понять, что хотел бы занять мое место. Поскольку я не спешил выполнить его желание, он стал все сильнее и сильнее покусывать мне руку, пока я не выпустил доску акваплана. Дональд тут же схватил ее зубами и в течение часа с видимым наслаждением катался за катером».
Гораций Доббз открыл в характере афалины немало и других весьма характерных черт. Временами дельфин приплывает к пустынным участкам побережья, кажется, чтобы насладиться ритмическим шорохом перекатываемых волной камешков. Или его любовь к детям, с которыми он готов играть целыми днями. «И все-таки сколько бы я ни описывал Дональда, его портрет никогда не будет завершен. Ибо за каждой замеченной мною чертой наверняка кроется еще какая-то, оставшаяся неразгаданной. Чем больше я узнаю дельфина, тем больше нового открываю в нем».
С. Барсов
По материалам иностранной печати
