«Продавший кошачий зуб — продаст и слоновый бивень». Не раз слышал я в Буркина-Фасо эту пословицу, и особенно часто — на рынке. В нескольких словах — вся премудрость рыночных отношений по-африкански.
— Дружище, сколько за товар? — спрашивает покупатель.
— 700 франков.
— Барака (дословно «спасибо», здесь «еще сбавьте»).
— 650,— уступает продавец.
— Барака («еще сбавьте»),— не унимается покупатель.
— Сколько предложите сами?
— Дам 500.
— Барака (теперь «добавьте»).
— Последняя цена?
— 600 франков. Сам взял за 550 франков. И лишь потому, что вы — это вы, хотел заработать всего 50 франков. С другим бы и торговаться не стал...
— Будьте уверены, стану постоянным клиентом!
— Согласен, забирайте за 500.
— Барака (теперь означает только «спасибо»). До встречи.
— Барака. До скорой встречи.
Подобные терпеливые, уважительные, с юмором диалоги — не редкость на африканском рынке. И вряд ли кто повысит тон, нагрубит. Со временем я убедился, что такое рыночное общение — часть давней традиции, которую даже колониализм обошел стороной. Когда есть реальная возможность поторговаться, можно с достоинством и шуткой сбавлять цену до приемлемой.
Для африканских торговцев получить «навар»— не всегда самоцель. Очередей нет, покупатели редки. Вот хозяева и не упускают возможности пообщаться и назначить ту цену, которая, по их мнению, соответствует карману покупателя. Например, они никогда не отдадут товар соотечественнику и «белому» по одной цене. Это осталось со времен колонизаторов — «белые» должны платить дороже. Таков первый и главный раздел цен. Разработана система скидок и надбавок. И может случиться, что чересчур заносчивый соотечественник купит товар по той же цене, что и знакомый «белый». Бывает и такое: товар продается... бесплатно.
В деревушке Коро, недалеко от второго по величине города Буркина-Фасо — Бобо-Диулассо, я не удивился, когда мне не продали манго по той цене, по какой отдали коллегам — местным журналистам.
Под огромным деревом сидел ветхий старик. Перед ним груда фруктов. На коленях — длинная отполированная временем сучковатая палка. Ни тележки, ни сумки рядом. Разобрав желто-розовые плоды, мы отправились дальше. Когда, походив по рынку, снова проходили мимо старика, перед ним высилась прежняя груда, Сам он говорил о чем-то с таким же старцем, потом нагрузил собеседника фруктами, тот склонил лицо в ладони в знак благодарности и отправился восвояси.
— Кто, кстати, заплатил, по-твоему, дороже всех? — спросил коллега-журналист.
— Наверное, я...
— Тот старик заплатил дороже, хотя и не дал ни сантима. Обмен услугами между друзьями ценится дороже всего и вообще не все измеряется деньгами — он расплатится услугой, которая может оказаться дороже стоимости фруктов...
Азам рыночного общения африканцы учатся с детства. В этом я убедился, посещая в Уагадугу почтенную чету Траоре: семидесятилетним мсье Моизу и мадам Махамате — сейчас они на пенсии — принадлежит вилла, в которой расположился корпункт ТАСС. Их сын практикующий врач, одна дочь — преподаватель университета, другая — тоже врач, повышает квалификацию во Франции.
Мадам Махамате я неизменно заставал за прялкой или ткацким станком, и занималась она этим не ради удовольствия, хотя денег в доме хватало, а для продажи. Мсье Моиз две-три недели в месяц проводил на птицеферме, на которую выписывал цыплят-однодневок из Франции. Но не эти заботы меня удивляли, ведь везде есть люди, которые без дела не сидят. Поразило другое... Однажды во двор с шумом ворвались ребятишки семи-восьми лет, среди которых были две младшие внучки хозяев.
— Бабушка, дай, пожалуйста, мороженого.
Мадам Махамате встала, ласково потрепала всех по кучерявым головкам, пересчитала. И вынесла целлофановые мешочки с превратившейся в лед медовой водой. С каждого взяла по монетке. И у внучек не забыла.
Да, у девочек уже есть заработанные ими карманные деньги. Бабушка подслащивает медом воду, разливает по пакетикам, закладывает в морозильник. Старшая 13-летняя внучка после школы с пластиковым холодильником на голове отправляется в город и продает ходовой товар. Две младшие усаживаются у ворот дома и тоже торгуют, покуда есть спрос.
Большая часть выручки — бабушке, остальное по праву принадлежит внучкам. Как показывает опыт, успеваемость от этого не страдает.
— Мадам Махамате, вот в толк не возьму. Ваши внучки выглядят взрослее моего сына, а годами он постарше будет.
Мадам Махамате подняла глаза. Я понял, что задал бестактный вопрос, правда, несколько лет знакомства, казалось, давали на него право.
— Есть такая пословица,— ответила хозяйка,— умный ребенок не попросит, а купит галеты, испеченные матерью. Наши дети взрослеют рано, и в нашей семье заведено как везде. Работают все, чтобы прокормиться. Оплачиваемый труд с детства приучает к порядку. И еще у нас говорят: с полным ртом не укусишь...
— Это вы о чем?
— О всех незаконных или унижающих человеческое достоинство способах добывания денег. Только труд дает возможность жить со спокойной совестью.
Да, умение обсчитать или обвесить не поможет стать настоящим коммерсантом. Надо все время находиться в движении, в поиске всего нового. Остановок быть не должно. Недаром Меркурий был покровителем не только торговцев, но и путешественников...
Мальчугана Абдулайе я в течение нескольких лет встречал у почты, книжного магазина «СОСИФА», ливанского продовольственного магазина «Село Сервис». Он за небольшую плату сторожил велосипеды, мопеды и даже автомобили. Эта профессия считается первой ступенькой в большую торговлю. Пришел без гроша в кармане, а дальше все зависит от тебя. Уже одно появление Абдулайе сразу на трех стоянках, поделенных тремя соперничающими группами, свидетельствовало о его незаурядных способностях, веселом нраве, умении ладить с коллегами и клиентами, честности и хватке. И я нисколько не удивился, когда однажды встретил его на улице с двумя подушками, которые он предлагал прохожим. Это означало, что он приглянулся какому-то оптовику и получил у него работу. Абдулайе перешел на следующую ступень коммерции.
Родом он из небольшой деревушки километрах в ста от Уагадугу, а в городе провел половину из своих 14 лет. Ушел из дома, чтобы прокормиться.
— А в Уаге живешь где?
— На рынке.
— Спишь-то где?
— Да на рынке, говорю!
— Где же там?
— Под прилавком — в дождь крыша над головой.
Подстелю картонку и картонкой накроюсь.
— Сколько зарабатываешь?
— Хватает, и родителям с оказией отправляю, и на бизнес остается.
— Учишься?
— Какая там школа?!
В школу не ходил, а французский знает, считать умеет, записку, пусть с ошибками, но напишет. У него впереди еще много ступеней. Сколько из них он пройдет? На которой остановится?..
Европеец, оказавшись на «черном» континенте, в каком-нибудь небольшом городке, который иначе как деревушкой и не назовешь, удивится, узнав, что там найдутся богачи, которые, как говорится, его с потрохами купят. Разумеется, заметить их трудно: ни роскоши, ни лоска, ни дворцов, ни замков. Будто одни бедняки кругом. Но если бы это было так, Африка не была бы Африкой. Ведь жизнедеятельность ее пестрых, неугомонных рынков поддерживают крупные оптовики.
В Буркина-Фасо первые местные миллионеры сколотили состояние к концу 50-х годов. То есть по стажу они — почти ровесники независимой Африки. Утверждают, что основу их финансового процветания заложили куры, которых возили на продажу в Берег Слоновой Кости (ныне Кот-д'Ивуар). В Уагадугу возвращались с хлопчатобумажными тканями и с орехами кола, действие которых сродни крепкому кофе. До сих пор на эти товары большой спрос. Несколько десятков челночных рейсов давали возможность расширить дело, открыть лавку, а то и две-три.
Из первой волны миллионеров уже никого в живых не осталось. Мало кто помнит знаменитых купцов Уангнаде Ильбудо, Сибири Усмана, Бабу Диа-вару. А именно они своей частной инициативой способствовали оживлению торговли, насыщению рынка товарами, удовлетворению спроса, развитию транспорта, строительству современного Уагадугу. Именно они построили вокруг столичного рынка европейского вида дома посреди глинобитных кварталов.
Следующие поколения уже не довольствовались простой торговой формулой «купить—продать», старались выгодно поместить капитал, то есть вывести хотя бы его часть из-под непредсказуемых порой законов свободной торговли.
Вот — Дьянгинаба Барро. Крепко сбитый, небольшого роста, он напоминает бывшего боксера. Под широким массивным лбом — всегда готовые рассмеяться глаза. Он удивительно подвижен и работоспособен, пиджак натянут на животе, как на тамтаме. Родом Барро из деревушки Диери под городом Ородара на западе Буркина-Фасо. Климат здесь в меру влажный, в меру сухой, почва мягкая, плодородная.
Хозяйство отца-мусульманина было крепким. В нем трудились его четыре жены и 17 детей, в их числе Дьянгинаба. Все время в поле — не до школы. Вместо учебника в руках держал только дабу — буркинийскую мотыгу. Сначала, говорит, умел лишь то, что делали родители,— выращивать ямс и батат. Но не забывал и о своем кармане. Урожай продавал на рынке. С разрешения отца одновременно стал подрабатывать починкой велосипедов.
— Одной рукой муку не соберешь,— говорил отец Дьянгинабы,— если есть возможность попробовать себя в другом деле, надо пытаться.
Вскоре мастерская превратилась в лавочку. За запчастями ездил в Бамако и Дакар, а потом и велосипеды прихватывать стал. Обзавелся учениками в соседних деревнях, половина выручки от их работы шла Дьянгинабе. Через несколько лет распрощался с велосипедами и пересел на грузовик. Когда у него стало четыре грузовика, баранку уже крутили служащие. Дьянгинаба торговал орехами кола, которые возил из Кот-д'Ивуара в Буркина-Фасо и Нигер. Из Нигера прихватывал лук и пассажиров-попутчиков: холостые пробеги исключались.
Сейчас капитал владельца «Коммерческого общества Барро и компания» достиг двух миллиардов западноафриканских франков — около четырех миллионов рублей. Дьянгинаба Барро выпускает удобрения, поролон, картон. Что в будущем? Хочет реализовать один проект в национальном масштабе — обеспечить всю страну молоком.
В биографии Дьянгинабы нет ничего исключительного. Изменив лишь детали, в нее легко вставить имена многих других его соотечественников.
К примеру, Нана Бурейма. Бывший буркинийский лоточник, в 12 лет пришедший в город в поисках счастья и продававший сначала спички и иголки. Теперь его бюро в центре Уагадугу известно многим. Он — один из финансовых столпов Буркина-Фасо. Скоро выпустит первую продукцию его кожевенная фабрика. На прилавках магазинов появятся обувь, сумки, ремни с клеймом «Сделано в Буркина». Вступит в строй небольшой заводик по производству конвертов. На буркинийском рынке много местного дешевого — изготавливаемого вручную — и дорогого импортного мыла. Нана собирается производить мыло по умеренной цене и уверен, что его продукция найдет спрос.
Настоящим исключением среди «сильных буркинийского мира» является Мишель Фадуль. Он не африканец, в его жилах течет арабская кровь. Но не упомянуть о нем нельзя — уж слишком заметная фигура. Человек в высшей степени оригинальный, нестандартного мышления, общительный. Коммерсант, как говорится, от бога.
У меня к нему чувства— особые, ведь пришлось однажды походить у него в «сыновьях». Два года назад возвращался я из командировки в Нигер и Чад. Но только в Уагадугу обнаружил, что путешествовал без медицинского сертификата. Санитарный кордон не выпускал. И вдруг слышу:
— Мсье Фадуль, привезут сертификат, пропустим. Подождите,— и служащий махнул рукой в мою сторону.
Мсье Фадуль сразу сообразил, в чем дело:
— Привет. Тоже без сертификата — и, задумавшись на секунду, выпалил с озорным огоньком в глазах.— Давай прорываться вместе... С больным сыном пропустят!
Не успел я опомниться, тем более согласиться, а он уже толкал к проходу:
— Пропустите, в самолете моему старшему сыну стало плохо. Какой еще сертификат?.. Тут жизнь в опасности!..
О его сообразительности и стремлении находить нестандартные решения уже писали московские газеты. Это он — герой той истории, которую рассказывают как анекдот: «Приходит иностранец в «Интурист», номер просит. Ему отвечают, что мест нет. А он: покупаю весь отель». А ведь он действительно в состоянии купить не только «Интурист».
Мишель Фадуль приезжал не так давно на Международную конференцию министров спорта. Ему вручили в Москве почетный диплом ЮНЕСКО за активное участие в развитии физической культуры на Африканском континенте. Оранжевые майки с коричневой надписью «Фадуль» знакомы всей Западной Африке.
Он родился в Бамако. Учился в Ливане и Франции. Три года преподавал математику в бейрутском колледже. В 1966 году перебрался в Уагадугу. Начал с прогоравшей конфетной фабрики — вскоре она стала приносить прибыль. Дальше — еще несколько назначений на «горящие объекты». А результат все тот же. И мсье Фадуля стали величать «спасителем гибнущих предприятий». Так он ворвался в высший свет буркинийского бизнеса. Можно не сомневаться, что здоровье фирмы, носящей имя человека с такой репутацией, с филиалами во многих и не только африканских странах безупречно.
В судьбах буркинийских миллионеров много общего. Отвечая на вопросы корреспондента журнала «Сидвая — магазин», они как будто бы сговорились. Спят ровно столько, чтобы выспаться. Развлечение одно — работа. В течение всей жизни — ни одного отпуска, если не считать болезней. Уважение к покупателям. «Клиент — король, он кормит». «Жульничества в коммерции не бывает, есть профессия — воровство». «С дурной репутацией не стать коммерсантом». Работали, кормили себя и родственников с детства. Никогда специально коммерции не обучались — все познавалось на практике. Это — правило. (И как у настоящего правила есть одно блестящее исключение — Мишель Фадуль, но ведь он — не африканец). Пробились в люди из крестьян. В порочащих связях замечены не были. И, может быть, недаром местная печать их называет «образцовыми буркинийцами» и приводит в пример подрастающему поколению.
Жизнь миллионеров-работяг — язык не поворачивается сказать «толстосумов» или «денежных мешков» — демонстрирует две неопровержимые истины. Во-первых, отдельному человеку под силу пройти огромный путь, если он инициативен. Во-вторых, гораздо труднее придать такое ускорение обществу в целом, если оно не опирается на множество частных инициатив своих граждан. Судите сами, около 90 процентов буркинийцев заняты в аграрном секторе, где немалую часть составляют мелкие натуральные хозяйства.
А как же искусство вежливо торговаться при современной-то экономике? Так ли это важно?.. Буркинийцы уверены, что невозможно создать жизнеспособной экономики без культуры торгового общения, умения вести дела, идти навстречу друг другу.
В Буркина-Фасо говорят: «Не приучайте корову питаться термитами. Наступит день, ее рога застрянут в термитнике. Чтобы освободить корову, придется сделать ей больно — отрубить хвост. Ошалелая, она разворотит термитник, чтобы не быть заживо обглоданной. Вы спасете корову, дающую молоко вашим детям, но зачем было подводить ее к термитнику?» Действительно, зачем?..
Сергей Кондаков
Буркина-Фасо
