В первой половине XX века огромными подмостками для этого грозного вида оружия стала Первая мировая война, которая фактически определила дальнейшее развитие большинства видов военной техники. Но именно роль артиллерии выросла многократно, а сама она сильно изменилась.
Если в Русско-японскую войну на огонь артиллерии еще приходилось не более 15% потерь в живой силе, то в 1914 году — уже до 75, а в 1918-м (несмотря на развитие боевой авиации, появление химического оружия и совершенствование полевой фортификации) — до 68%. При этом, когда речь заходит о Первой мировой, вспоминают, как правило, тяжелую артиллерию. Действительно, противники трепетали под огнем 280-мм или 305-мм гаубиц, 420-мм мортир или 380-мм железнодорожных пушек, которые выбрасывали из жерл огромные снаряды, прозванные «чемоданами». Но основную повседневную боевую работу на той войне выполняла более скромная, но и более многочисленная артиллерия, войсковая.
К началу войны она была в России почти полностью обеспечена и орудиями, и боеприпасами. Но потребности кампании превысили расчетные данные в 12—15 раз. Какие бы теории ни выдвигали стороны накануне столкновения, реальность существенно их скорректировала: пришлось наращивать артиллерию не только количественно, но и множить типы и образцы орудий, менять их боекомплект, вводить новые службы.
Даже первый маневренный период боевых действий потребовал больше пушек и выстрелов, чем ожидалось. С переходом же к позиционной войне потребности возросли многократно. С одной стороны, пришлось создавать артиллерию Резерва Главного Командования, в том числе из орудий большой мощности (в России они составили «тяжелую артиллерию особого назначения»). С другой стороны, она «спускалась» вниз по звеньям войсковой организации. Своя постоянная огневая сила потребовалась бригадам, полкам и даже батальонам.
3-дюймовая горная пушка обр. 1909 г. Калибр — 76 мм. Длина ствола — 15,3 калибра, масса орудия в боевом положении — 626,6 кг, масса гранаты — 6,5 кг, начальная скорость гранаты — 381 м/с, дальность стрельбы гранатой — 7500 м, скорострельность — 10 выстр/мин
Перемены на дивизионном уровне
В 1914-м артиллерия, которую впоследствии назовут «дивизионной», включала легкую полевую, конную и горную. Состояла она из 3-дюймовых (76-мм) пушек — образца 1900 и 1902 годов, облегченного «конного» варианта этих полевых пушек и горных пушек образца 1904 и 1909 годов. Тогда за эффективный настильный шрапнельный огонь германская пехота прозвала русскую полевую пушку «косой смерти».
Но скоро противник перестал ходить в атаки плотными цепями в полный рост по открытому пространству, а вместо этого принялся активно использовать складки местности, зарываться в землю, прикрываться проволочными заграждениями, строить укрепления, рассыпать по позиции укрытые пулеметные точки. Задачи артиллерии становились все сложнее. Главной по-прежнему оставалась борьба с живой силой. Но теперь речь шла уже не столько о ее уничтожении — такого добиться уже не удавалось, — сколько о подавлении ее и огневых средств на важнейшем направлении действий дивизии. В руководстве «Свойства орудий и краткие указания для их применения» от августа 1916 года для 3-дюймовых полевых пушек ставились еще и такие задачи, как обстрел окопов, борьба с пулеметами и артиллерией в окопах, проделывание проходов в проволочных заграждениях.
Глубина оборонительного фронта пехотной дивизии уже к середине войны увеличилась от 1—1,5 до примерно 10 километров. Максимальной дальности стрельбы «трехдюймовки» — 6,4 километра — уже не хватало, а увеличить ее, используя отличные баллистические свойства пушки, но не меняя кардинально конструкции, оказалось невозможно. Выход нашли сами артиллеристы: подкапывая на позиции землю под хоботовой частью орудия, они увеличивали угол возвышения ствола и достигали дальности до 8,6 километра. Введение 34-секундной трубки позволило стрелять на то же расстояние шрапнелью. Правда, шрапнель уже сходила тогда с боевой сцены. Прежние достоинства оборачивались недостатками — при настильной траектории и малых углах к горизонту, на которых разрывались пушечные шрапнели, снопы пуль легко перехватывались насыпями, брустверами и козырьками окопов. Еще Русско-японская война заставила срочно вводить в боекомплект полевой пушки фугасную гранату, и теперь ее роль непрерывно росла. Уже осенью 1915 года в боекомплекте полевой артиллерии доля фугасных гранат увеличивается с 15 до 50%.
Но и граната калибра 76 миллиметров оказывалась слабой против блиндажей, огневых точек с козырьками, тем более что при малом угле падения снаряда значительная часть энергии взрыва попросту терялась, а изрядная доля осколков уходила вверх и в грунт. Большинство зарывшихся в землю укреплений представляло собой «горизонтальные» цели, для их поражения снаряд должен был падать как можно отвеснее и нести больший разрывной заряд. К тому же пушки с отлогой, настильной траекторией не могли вести огонь через головы своих войск. Настоятельно требовались гаубицы.
37-мм траншейная пушка Розенберга обр. 1915 г. Длина ствола — 22,8 калибра, масса орудия — 180, масса гранаты — 0,68 кг, начальная скорость гранаты — 435 м/с, дальность стрельбы гранатой — 3200 м, скорострельность — 8 выстр/мин
«Гаубизация» артиллерии
Более крутая (навесная) траектория стрельбы требует не только большего угла возвышения ствола, но и значительно меньшей начальной скорости снаряда, а соответственно, меньшей относительной длины ствола и меньшей плотности заряжания (отношения массы порохового заряда к объему зарядной камеры). Поэтому гаубица может иметь значительно больший калибр, нежели пушка, при аналогичном весе и подвижности. Масса снаряда растет в кубе от роста калибра, а меньшее давление пороховых газов в канале ствола позволяет уменьшить толщину стенок снаряда. Все это дает большую «убойную силу». Еще одна характерная черта гаубиц — переменный пороховой заряд, позволяющий варьировать начальные скорости снаряда. В результате гаубица оказывается весьма гибким орудием по выбору траектории и дальности полета снаряда. Правда, раздельное заряжание уменьшает скорострельность, а несколько зарядов значительно утяжеляют перевозимый боекомплект. Тем не менее «гаубизация» полевой артиллерии стала одной из характерных черт Первой мировой войны.
К ее началу русская артиллерия, в отличие от французской, например, имела на вооружении полевые гаубицы. Они занимали отнюдь не столь важное место, как в германской, но оказались весьма перспективными.
Легкой полевой гаубицей русские артиллеристы занялись по опыту все той же Русско-японской. Главное артиллерийское управление определило для нее калибр 48 линий (122 миллиметра) — надо сказать, он оказался удачен и с успехом прожил уже век. Хотя была разработана отечественная конструкция, на вооружение после испытаний 1908—1909 годов приняли 122-мм гаубицы системы германской фирмы «Крупп» (с горизонтальным клиновым затвором) и французской фирмы «Шнейдер» (с поршневым затвором). В боекомплект вошли фугасный снаряд с взрывателем, шрапнель с 45-секундной трубкой и пять зарядов в гильзах. Вместе с другими полевыми орудиями гаубицы получили броневые щиты — они стали обязательным элементом полевых орудий и применялись несколько десятилетий.
Даже гаубичная шрапнель могла «заглянуть» в окоп противника сверху, но главным и здесь оказался фугасный снаряд (бомба). Сопоставьте действие фугасной 122-мм бомбы, несущей разрывной заряд в 2 килограмма, с 76-мм гранатой (заряд 0,8 килограмма): разрыв первой образовывал в грунте воронку диаметром 2,0—2,5 метра и глубиной 0,8—1,0 метра, последней — соответственно 1,25—1,5 метра и 0,5—0,7 метра. При этом вес гаубицы образца 1910 года в боевом положении (1,33 тонны) сопоставим с весом полевой пушки 1902-го — 1,01 тонны. Правда, русская полевая пушка при превосходных баллистических качествах была тяжелее французской, германской и австрийской. Да и 122-мм полевая гаубица тоже превышала по массе германскую 105-мм.
К 1914 году 122-мм гаубицы имелись при корпусах, в ходе войны они «спустились» в дивизии. Причем если сначала полевая легкая артиллерия включала 5480 полевых пушек, 452 конные пушки, 346 горных пушек и 512 гаубиц, то к 1917-му — уже 6524 полевых, 570 конных, 600 горных и 1054 гаубицы. Гаубичная артиллерия росла быстрее других. И все же ее не хватало. Как и в случае с другими видами вооружений, пришлось прибегать к зарубежным заказам и, разумеется, использовать трофеи. В 1916 году в числе полевых и горных орудий русской армии числились: французские 90-мм пушки, японские 75-мм полевые и горные пушки «Арисака» 1898 года (Тип 31), 12-см гаубицы «Круппа» (также доставлены из Японии), английские 114-мм (45-линейные) полевые гаубицы, австрийские 76,5-мм пушки М.05 и 10-см гаубицы М.99, германские 7,7-см пушки nA96. Правда, полевыми пушками российскую армию снабжали в основном отечественные заводы — за годы войны они произвели 8529 пушек образца 1902 года против 650 французских и японских пушек, прибывших за это же время. А вот 122-мм гаубиц обеих моделей изготовили в России 1289 штук, так что 400 английских 114-мм сыграли немалую роль.
Снарядов, дайте снарядов!
Лейтмотивом обвинений русских либералов в адрес военного ведомства, а потом красной нитью в научно-популярной и художественной литературе о Первой мировой стал «снарядный голод». В самом деле, предвоенные запасы артиллерийских выстрелов растаяли в первые же месяцы, и к началу 1915-го этот голод на фронте истинно разразился. Летом того же года только ежемесячная потребность определялась в 3 миллиона снарядов, хотя в 1914 году планировали до конца провоевать с 5,6 миллиона. Пришлось принимать срочные меры для увеличения производства в России и заказывать за рубежом. Комиссия генерал-майора Владимира Ипатьева и Химический комитет ГАУ много сделали для этого. А усилиями специальной комиссии генерал-майора Семена Ванкова производство 76- и 122-мм выстрелов к 1916 году почти достигло необходимого объема. Достичь этого удалось благодаря переходу на производство цельнокорпусных гранат «по французскому образцу» из обычного и сталистого чугуна. Причем суррогатированные снаряды русского производства оказались значительно безопаснее французских (в смысле преждевременных разрывов). А вот переход на упрощенные взрыватели привел ко многим несчастным случаям — после войны это пришлось учитывать при разработке новых трубок и взрывателей. (В этом направлении эффективно работал в 1910—1930-е годы конструктор Владимир Рдултовский.)
Главными становятся фугасные снаряды, а основным взрывчатым веществом для их снаряжения — тротил (тринитротолуол). Хотя использовали также мелинит, аммотол, аммонал, ксилил, во Франции — шнейдерит, а в Австро-Венгрии — экразит и другие вещества.
Итак, «снарядный голод» русской полевой артиллерии был в основном преодолен к началу 1916 года. По свидетельству бывшего начальника ГАУ генерала Евгения Барсукова, это вызвало другую крайность. Пехотные командиры, плохо представляя себе свойства артиллерии, требовали от нее «ураганного», «барабанного» и тому подобного огня, а артиллеристы, дабы «успокоить» их, развивали такой темп стрельбы, что порой быстро и почти бесполезно выводили из строя сами орудия.
Справедливости ради отметим, что в целом за время войны русские немало усовершенствовали способы стрельбы. Получил широкое применение отработанный ранее метод огня с закрытых позиций (там, где для этого имелись соответствующие прицелы с угломерами), уточнялись способы пристрелки, сосредоточения. Важным нововведением стал заградительный огонь, переносимый вперед по мере продвижения пехоты (подвижный огневой вал).
Возросла роль специальных снарядов — дымовых, зажигательных, осветительных. Война породила и принципиально новый их тип — «химические», снаряженные отравляющими веществами. В России с 1916 года изготавливали, например, 76-мм снаряды удушающего (хлорпикрин) и ядовитого (фосген, венсинит) действия, а с 1917-го — химические мины для минометов. К концу войны их использование уже не считалось «экзотическим», а после нее повсеместно считалось, что следующая мировая бойня будет «химической».
48-линейная легкая гаубица обр. 1910 г. Калибр — 122 мм. Длина ствола — 12,8 калибра, масса орудия в боевом положении — 1331 кг , масса гранаты — 23 кг, начальная скорость гранаты — 335 м/с, дальность стрельбы гранатой — 7700 м, скорострельность — 2 выстр/мин
Из траншей
При позиционной войне, когда противники устраивались на одном месте надолго, зачастую в паре сотен метров друг от друга, дивизионной артиллерии было нелегко вести постоянную огневую поддержку пехоты. Даже при надежной связи между родами войск (каковой обычно не имелось) неизбежное рассеивание снарядов создавало опасность поразить своих.
Итак, и в обороне, и в атаке пехоте требовались орудия, которые могли бы постоянно сопровождать ее на колесах, размещаться в траншеях на замаскированных позициях, чтобы дальность огня при этом не превышала 300—500 метров. Эти орудия ближнего боя получили название «траншейной артиллерии». Еще в 1910 году при реорганизации русской армии поднимался вопрос о легкой артиллерии «сопровождения», но тогда это сочли излишним, предполагая, что такие задачи смогут решить 3-дюймовые конные пушки. Но они оказались слишком громоздки для окопов, расчеты еле перекатывали их по полю боя. Морская 47-мм пушка Гочкиса также была тяжела для ручной «тяги». Не слишком успешно себя проявили и старые 57-мм береговая и капонирная пушки Норденфельда. Так что самым популярным калибром «траншейных» пушек стал пришедший из морской артиллерии калибр 37 миллиметров (можно вспомнить, например, французскую 37-мм пехотную пушку Mle 1916 TR «Пюто», которую ставили впоследствии на танки «Рено» FT).
В России легкую 37-мм траншейную пушку разработал член Арткома генерал Михаил Розенберг. Его пушка образца 1915 года имела короткий ствол, поршневой затвор, простой в изготовлении лафет из деревянных деталей, резиновый буфер отдачи и броневой щит, достаточный для защиты от германских пуль. Боекомплект включал гранаты и картечь. Орудие легко разбиралось на три части, переносилось по траншеям или «ездило» по полю, для установки требовало площадку чуть больше, чем станковый пулемет. Однако к началу 1917 года в войска поставили только 137 пушек Розенберга, так что не меньшую роль в траншейной артиллерии сыграли 218 поставленных из США 37-мм автоматических пушек МакКлена.
Наконец, для непосредственной поддержки пехоты весьма пригодилась 3-дюймовая скорострельная противоштурмовая пушка «Шнейдер», принятая в том же 1910 году для вооружения крепостей — теперь ею вооружали «отдельные штурмовые батареи». И уже во время войны стали налаживать производство «короткой пушки» образца 1913 г. Путиловского завода с боекомплектом и баллистикой горной пушки, возможностью ведения огня шрапнелью или гранатой, в том числе — с закрытых позиций.
47-мм миномет капитана Лихонина, Россия. Калибр мины — 180 мм, масса орудия — 90 кг, масса мины — 21—23 кг, начальная скорость — 60 м/с, дальность стрельбы — 320 м
По мортирной траектории
Еще при обороне Порт-Артура мичман Сергей Власьев и капитан Леонид Гобято создали первый миномет, с успехом срывавший осадные работы японцев. Но оценили этот опыт только в России и Германии. Правда, в России предпочли новую 6-дм нарезную мортиру, в Германии разработанные минометы «отдали» саперам. Но на позиционном этапе Первой мировой бомбометы и минометы приобрели большую популярность — орудия с очень крутой (мортирной) траекторией вели огонь со дна окопов и из-за укрытий, посылали тяжелые разрывные снаряды в окопы противника на несколько сот метров. Их снаряды, падая отвесно, разрушали полевые постройки и убивали массу людей вокруг. В большинстве своем эти орудия были дульнозарядными с калиберной миной или, по схеме Гобято — Власьева, с надкалиберной миной, которая вставлялась в ствол хвостом-стержнем.
Создавались эти новые орудия спешно и с изрядной долей импровизации, что породило большое разнообразие схем и образцов. «Творческий подход» проявляли и в войсках — применяли что угодно, от пружинных катапульт для метания ручных гранат до огнестрельных самоделок из труб и орудийных гильз.
В русской армии появились 6-дм (152-мм) мортиры Петроградского и Путиловского заводов, 6-дм бомбометы образца 1915 года системы Обуховского завода, 89-мм бомбометы завода Ижорского, 38-линейные (95-мм) бомбометы поручика Василевского, 3,5-дм (88-мм) — Аазена, 20- и 47-мм минометы капитана Лихонина. Копировали и заграничные модели: наш вариант французского 58-мм миномета Дюмезиля № 2 назывался Ф.Р. («франко-русский»), а трофейного германского 90-мм — Г.Р. Самым портативным (правда, выпустили его в малом количестве) стал 8-линейный бомбомет Рдултовского с дальностью стрельбы до 300 метров. Среди самых крупных — 9,45-дм (240-мм) английский «Баттиньоль» с дальностью стрельбы 1280 метров и весом 1,64 тонны.
Перспективная схема сложилась на другом «крае» мировой войны. К ее концу в Англии капитан Стокс разработал миномет с калиберной миной, которая опускается вместе с метательным зарядом в ствол, падает вдоль него под собственным весом и выстреливается наколом на капсюль в казенной части. Это обеспечило такому орудию скорострельность до 25 выстрелов в минуту, а схема «мнимого треугольника» с опорной плитой под казенником и опорой-двуногой для ствола — устойчивость при стрельбе при относительной легкости. Уже после войны французская фирма «Брандт» доработала систему, придав мине удобообтекаемую форму, а сам миномет сделали разборным. Так появилась схема Стокса — Брандта — основа для дальнейшего развития минометов.
Как «приземлить» самолет
В те же грозные годы возник и такой важный на весь последующий век специальный тип артиллерии, как зенитная. И тут снова приходится говорить о дивизионной пушке. Хотя 76-мм зенитная (противоаэропланная) пушка была создана Францем Лендером и Василием Тарновским еще в 1914-м, производство ее в годы войны не достигло промышленных масштабов. Бороться с вражескими самолетами выпало полевым и морским пушкам, для которых разработали множество вариантов ямных (конструкторы Матвеев, Мяги и другие) и тумбовых (Гвоздев, Розенберг, Герценшвейг, Рекалов, Мяги) установок, пригодных для изготовления прямо в войсках. Причем 3-дм пушки образца 1900 года на таких установках использовали чаще, чем образца 1902-го — последние были просто нужнее для решения основных задач. Лучшей оказалась установка Б.И. Иванова для полевой пушки — она входила в артиллерийские наставления до начала 1930-х. Для стрельбы по воздушным объектам, а также для разрывания проволочных заграждений служила 76-мм «шрапнель с накидками» Гартца, но более эффективной оказалась «палочная» шрапнель Розенберга — снаряд с готовыми стержневыми осколками.
«Трехдюймовки-долгожители»
Итак, какие требования к артиллерии выявились в ходе тех великих кампаний? И традиционные — увеличение дальности стрельбы и мощности снарядов, и новые — увеличение сектора обстрела без изменения позиции орудия, увеличение маневренности, быстрота занятия и смены позиции. Сочетание большей дальнобойности и угла горизонтального наведения позволяло не только поражать цели на большей глубине, но и сосредоточивать огонь нескольких разбросанных по фронту и в глубину батарей по одной группе целей. Батарея на одном фланге дивизии смогла оказывать поддержку подразделению на другом, а также вести огонь по подвижным целям. Ширина фронта и глубина проникновения пехоты теперь прямо определялись «радиусом действия» поддерживающей артиллерии. Если до войны угол горизонтального наведения артиллерийских орудий не превышал 8 градусов, то вскоре после нее возникла необходимость увеличить его до 30—60. Все это требовало нового поколения орудий.
Однако создание (а главное, серийное производство!) новых систем требовало времени и затрат. Отечественная промышленность, несостоятельность которой обозначилась в годы Первой мировой, остро нуждалась в реконструкции. Еще только предстояло переоборудовать старые и выстроить новые заводы, внедрить промышленные принципы и технологии. В условиях режима тотальной экономии в середине 1920-х красноармейскую артиллерию пришлось срочно перевооружать менее дорогим путем — модернизировать старые системы. И вот в 1930 году на вооружение принимаются улучшенные образцы практически всего спектра артиллерийско-стрелкового вооружения — от револьвера до 152-мм гаубицы.
90-мм бомбомет Г.Р. Масса орудия — 68,9, масса бомбы — 3,3 кг, начальная скорость — 101 м/с, дальность стрельбы — 430—500 м
В этом ряду оказалась, разумеется, и «трехдюймовка» — самое массовое орудие войсковой артиллерии. Больше всего внимания тогда уделили увеличению дальности стрельбы. Удлиняли стволы сразу на 10 калибров, увеличивали заряд пороха в патроне, ввели патрон со снарядом более аэродинамически выгодной «дальнобойной» формы, угол возвышения ствола увеличили до 37 градусов. В результате дальность увеличилась до 13 200 метров, хотя при сохранившемся небольшом угле горизонтального наведения это ненамного увеличивало огневую маневренность… Впрочем, «трехдюймовки» еще порядком повоевали в Великую Отечественную. Предлагалось даже увеличить калибр дивизионной пушки до 85 миллиметров, но промышленность не потянула бы тогда столь существенное перевооружение боеприпасами, и 76 миллиметров остались ее калибром до самого конца 1940-х.
Пришедшие на замену «трехдюймовке» дивизионные пушки образца 1936-го (Ф-22) и 1939-го (УСВ) были орудиями уже другого поколения. А впереди уже маячила новая «высота» — 76-мм пушка образца 1942 года — легендарная ЗИС-3 Василия Грабина…
А пока в том же 1930-м модернизировали и 122-мм полевую гаубицу образца 1910-го, а в 1937-м (поскольку задерживалось принятие на вооружение новой гаубицы) — и гаубицу 1909-го. Увеличив объем зарядной каморы, введя новые заряды и снаряд «дальнобойной» формы, конструкторы добились дальности стрельбы 8940 метров. Соответствующие изменения внесли в лафет и противооткатные устройства. Гаубицы получили также нормализованный панорамный прицел. Наконец, в 1938 году в войска поступила новая гаубица М-30 системы Федора Петрова — впоследствии одно из лучших орудий Второй мировой войны. Калибр 122 миллиметра оказался выгоден для осколочного действия (разрыв над землей) и минимально необходим для эффективного фугасного действия снаряда дивизионной гаубицы.
Новые орудия отличались еще одной характерной чертой — лафетами с раздвижными станинами. Такие лафеты еще в конце XIX века предлагал инженер Депор во Франции, незадолго до Первой мировой их начали вводить в Италии. Но тогда больше смотрели на недостатки схемы — увеличение веса лафета, времени перехода из походного положения в боевое, на то, как сложно подобрать подходящую площадку для его установки (обеспечить опору четырем точкам — два колеса и две станины — сложнее, чем трем).
Однако для орудий нового поколения такие лафеты стали насущно необходимы — с ними угол горизонтального наведения, например, 76-мм дивизионной пушки образца 1936-го, составлял 60 градусов, а 122-мм гаубицы образца 1938-го — 49. Для сравнения: у гаубицы образца 1910-го — менее 5 градусов.
89-мм бомбомет Ижорского завода. Калибр мины — 250 мм, масса орудия — 737 кг, масса мины — 79,9 кг, дальность стрельбы — 850—1070 м
Батальонная и полковая
Опыт применения «орудий ближнего боя» показал — они должны стать неотделимой частью пехотных подразделений, везде следовать за ними, постоянно находиться «под рукой» командиров. Это и породило батальонную артиллерию — усложнившаяся организация полевой потребовала делить ее по звеньям войсковой организации (корпусная, дивизионная и так далее). В РККА в 1920-е годы батальонную артиллерию укомплектовывали 37-мм пушками Розенберга, МакКлена и пушками «Грюзонверк», а также 58-мм минометами Ф.Р. — набор, конечно, временный, уже не в духе времени. Не решила проблему и 45-мм «батальонная гаубица» образца 1929 года системы Франца Лендера. В условиях быстрой механизации армий батальонная пушка не могла не быть противотанковой — необходимость вести огонь по «бронемашинам, танкам, бронепоездам» подчеркивалась уже в середине 1920-х. Первой таковой стала 37-мм противотанковая пушка образца 1930-го — лицензионная копия германской «Рейнметалл». Основу же батальонной артиллерии составили 45-мм противотанковые пушки образца 1932 и 1937 годов — «сорокопятки». Одной из причин перехода к калибру 45 миллиметров стало как раз придание противотанковой пушке свойств батальонной — с более мощным осколочным снарядом в боекомплекте. Угол горизонтального наведения 60 градусов облегчал стрельбу по подвижным целям.
Однако одной лишь легкой артиллерии такого уровня не хватало. Ее снаряды не справлялись с разрушением полевых укреплений, на которые неизбежно «напоролась» бы пехота в наступлении. Не годились они и для остановки внезапно атакующих крупных групп противника. Требовался калибр не меньше «дивизионного», но на более подвижных орудиях. Так началось возрождение полковой артиллерии, упраздненной в Русской армии еще за 100 лет до того. В 1923 году ее вновь ввели в штат стрелкового полка, временно вооружив теми же 37-мм пушками образца 1915 года и МакКлена, а также полевыми пушками образца 1902-го. Только в начале 1928 года в войска поступила 76-мм полковая пушка образца 1927 года, разработанная в КБ Оружейно-артиллерийского треста под руководством Сергея Шукалова. Этот потомок «короткой пушки» образца 1913-го стал единственным артиллерийским орудием, принятым в СССР для серийного производства в 1920-е годы, что само по себе говорит о важности вопроса. Заметим также, что пушку официально назвали «76-миллиметровой» — с 1927 года метрическая система в нашей стране стала обязательной и единственной.
К достоинствам пушки относили сравнительно малый вес, позволявший расчету перекатывать ее на руках и быстро брать «в передки». «Полковушке» предстояло стать настоящей «рабочей лошадкой» полевой артиллерии, хотя заменить собой «дивизионки» и противотанковые пушки она, конечно, не могла.
Полковая пушка образца 1927-го вместе с 45-мм пушками составляла в 1930-е годы также основу артиллерии воздушно-десантных войск, поскольку размеры и масса этих орудий позволяли перебрасывать их самолетами — на земле тягачами для них служили легкие автомобили. Вообще война остро поставила вопрос о тяге для артиллерийских орудий. Необходимость моторизации была очевидна, но нехватка средств заставляла ограничиться введением тягачей прежде всего в артиллерию тяжелую. И хотя легкие тягачи создавались и даже пошли в производство, а лафеты рассчитывались на буксировку с большими скоростями, основным «движущим средством» для батальонной, полковой и дивизионной артиллерии оставалась обычная лошадь. Точнее, шестерочная упряжка для дивизионных пушек и гаубиц, четырехконная — для «полковушек» и противотанковых пушек…
Минометы снова в деле
…И те и другие вели огонь по настильной траектории. Между тем задача поражения укрытых целей навесной стрельбой на уровне полка и батальона стояла не менее остро, чем в дивизии.
В 1920—1930-е годы приобрела популярность идея универсальных орудий, решающих разнородные задачи. В дивизионной артиллерии попытались было ввести «наземно-зенитные» пушки, но системы получились сложными и громоздкими, и ничего из этого не вышло. В артиллерии сопровождения придумывали орудия, которые вели бы огонь и как пушка, и как гаубица (мортира), но и эти опыты тогда положительного результата не дали. Решение лежало на пути дополнения пушек батальонными и полковыми минометами. Собственно говоря, в Красной армии еще в 1920-х в батальонную артиллерию включили 58-мм миномет Ф.Р., а вскоре начались исследовательские работы по новым моделям, хотя отношение к гладкоствольным минометам тогда господствовало неоднозначное. Сама простота вместе с плохой кучностью их образцов минувшего военного времени породили мнение — это, мол, только «суррогаты» настоящих орудий. С другой стороны, быстрое распространение минометов Стокса — Брандта в разных армиях говорило само за себя.
В конце концов в 1927 году группа Николая Доровлева разработала гладкоствольный миномет в виде 76-мм «батальонной мортиры» МБ. А затем — еще и целые семейства минометов калибра от 60 до 240 миллиметров, включая и химические 107-мм, и батальонные 82-мм (по типу Стокса — Брандта). Позднее основным разработчиком стало конструкторское бюро Бориса Шавырина, где придумали 82-мм батальонный миномет образца 1937 года, 107-мм горно-вьючный и 120-мм полковой образца 1938-го. Они-то и составили основу нового минометного вооружения РККА.
(Продолжение следует. Начало в № 9 )
Иллюстрации Михаила Дмитриева
