Дьявол во плоти: как живет неистовый тасманийский хищник

Внешний облик тасманийского сумчатого дьявола однозначно указывает на его биологическую «профессию»: это хищник, правда, довольно примитивный.

Смесь медведя с бультерьером

По телосложению сумчатый дьявов являет собой некий гибрид маленького медведя и бультерьера: непропорционально большая голова с мощными зубастыми челюстями, довольно массивное тело, короткие сильные лапы, вооруженные крепкими, но тупыми когтями. Шерсть короткая, угольно-черная, с тонким белым полумесяцем на груди, иногда еще и с маленькими белыми пятнами по бокам.

Внимательный взгляд выявит и нечто особенное, несвойственное привычным нам хищным зверям и вообще животным. Во-первых, хвост не длинный и не очень короткий — чуть меньше половины длины тела, но необычной формы: толстый у основания и постепенно утончающийся к концу, как морковка. Он играет роль верблюжьего горба: в нем отлагаются жировые запасы. Если дьяволу приходится долго голодать, его хвост становится равномерно тонким.

Небольшие округлые уши по крыты мехом лишь снаружи. Внутри они голые, розовые (если их владелец спокоен) или малиновые (если он разъярен). Шерсти нет и на конце морды, украшенной влажным носом, а у многих животных частично облезает и хвост. Довольно длинные челюсти могут раскрываться невероятно широко, но самое главное — это необыкновенная сила их сжатия. Некоторые самцы, посаженные в клетку, перекусывали железные прутья.

Ну и, наконец, сумка на животе. Само ее наличие указывает на принадлежность дьявола к подклассу сумчатых. Но у большинства из них сумка открывается вперед и лишь у считанных видов, в том числе у дьявола, — назад. Такое строение сильно затрудняет доступ внутрь сумки ее обладателю, зато исключает попадание туда грязи при рытье.

Непривередливый обжора

В поисках пропитания эти зверьки действительно часто роются в земле, рыщут по траве и кустарникам, лазают по деревьям (особенно молодые), шарят на мелководье. За сутки, точнее, за ночь, животное съедает пищи в объеме, равном 15% собственного веса — для небольшого существа это довольно много.

Понятно, что с таким аппетитом дьявол не может быть разборчивым в еде. Его добычей может стать любое животное, главное, чтобы его можно было ухватить пастью. Но оно и не должно быть очень крупным, чтобы дьявол мог с ним справиться: мелкие млекопитающие, птицы, змеи, ящерицы, лягушки, раки, крупные насекомые, черви, моллюски…

Не пренебрегает он и вегетарианской пищей, поедая сочные корни и клубни некоторых местных растений. Но его всеядность все-таки не безгранична: в помете дьяволов неоднократно находили разжеванные, но не переваренные остатки моркови и кукурузных початков — с непривычными привозными культурами пищеварительная система зверя пока не справляется. Кстати, там же обнаруживали кусочки резины, обрывки фольги, остатки кожаных ботинок и сбруи, полотенец и т. д.

Но главная гастрономическая привязанность сумчатого дьявола — это падаль (что и отражено в его латинском родовом названии Sarcophilus, то есть «любитель мертвечины»). От этого ресурса, как известно, не отказывается почти никто из хищников, включая таких совершенных охотников, как львы и леопарды. Дьявол же не просто довольствуется падалью: если у него есть выбор между свежим и тухлым мясом, он предпочтет именно тухлятину. Впрочем, там, где водятся эти зверьки, трупы животных обычно не успевают протухнуть.

Застольные склоки

Тут, однако, кроется одна проблема: какой тип внутривидовых отношений лучше всего соответствует подобным наклонностям? Собирательство и охота на мелкую дичь требуют территориальности, для этих занятий не нужны помощники, зато весьма полезно хорошее знание индивидуального участка.

Падальщику же территориальность не подходит совершенно: при всей прожорливости сумчатого хищника съесть в одиночку за ночь труп лошади или коровы ему не под силу, а в следующий раз счастливая находка случится уже на другом участке.

Дьяволы нашли компромисс. У каждого из них есть свой персональный участок (площадью 8—20 км²), в пределах которого животное обычно и перемещается. Однако это скорее любимые места, чем земельная собственность: хозяин не озабочен нерушимостью границ своих владений и не кидается выгонять забредшего туда соплеменника.

Соседские участки могут перекрываться, а уж если где-то обнаружилась крупная пожива, туда сбегаются звери со всей округи. Фермеры рассказывали про пастбище, на котором постоянно находили себе пропитание полторы сотни дьяволов. Впрочем, скотоводы вообще много чего рассказывают об этих животных, правда, не всему можно верить. Но достоверно зафиксирован случай, когда у одной туши одновременно кормились 22 дьявола.

Мирными подобные трапезы назвать трудно: они сопровождаются постоянными взаимными угрозами, которые то и дело перерастают в нешуточные драки, а душераздирающие вопли соперников слышны за километры. Так происходит, даже если туша велика, а едоков немного и делить вроде бы нечего. Похоже, что для дьяволов такие пиршества ценны не только угощением, но и возможностью поругаться с соседями.

Собственно, подобные «перебранки за столом» — почти единственное проявление социальной жизни сумчатых дьяволов, если не считать необходимости продолжения рода. Их недолгий брачный период приходится на тасманийскую раннюю осень — март и начало апреля. Беременность самки длится 21 день. К концу этого срока она устраивает в каком-нибудь укромном месте (в пещерке, под корнями вывороченного дерева, в дупле лежачего ствола и т. д.) гнездо из травы, листьев и коры.

Гонка на выживание

То, что происходит вскоре, напоминает больше метание икры, чем роды. Из лона матери на свет появляются 20—30 даже не детенышей, а, скорее, эмбрионов длиной чуть больше сантиметра и весом от шестой части грамма до четверти.

Голые, слепые, не вполне сформированные кусочки живой плоти ползут вдоль материнского живота к сумке. Рождение недоношенных детенышей и их самостоятельное путешествие в сумку — обычная практика сумчатых, но у дьяволов это превращается в жестокую гонку на выживание. В ней разыгрывается не более четырех призовых мест — по числу сосков в сумке. Кто успел добраться, тот будет жить, остальные обречены. Впрочем, самка дьявола редко дожидается заполнения всех четырех вакансий. Обычно, уже после того как два-три первых займут свои места, мать приступает к уничтожению лишнего потомства.

Когда детеныши-победители захватывают ртом соски, те набухают, образуя вместе с пастями младенцев подобие застежек-кнопок. С этого момента отделить детенышей от сосков без травм невозможно. Они даже не сосут — молоко буквально впрыскивается им в глотки.

В таком состоянии дьяволята проводят многие недели, значительно больше, чем в материнской утробе. Только к концу третьего месяца они полностью обрастают шерстью, примерно в это же время у них открываются глаза и появляется способность отрываться от соска. Еще через месяц детеныши (каждый из которых к этому времени весит уже около 200 граммов) покидают сумку, но мать продолжает кормить их молоком. В конце декабря полугодовалые дьяволы уходят от матери и переходят к самостоятельной жизни. В первые несколько месяцев после этого больше половины из них погибают от голода, болезней и нападений хищников.

Если молодой зверек может стать добычей сумчатой куницы или крупного пернатого хищника, то у взрослых животных естественных врагов нет. На сегодняшний день тасманийский дьявол — самый крупный сумчатый хищник мира. Этот титул перешел к нему после того, как в 1930-е годы стараниями человека с лица Земли исчез его земляк и дальний родственник — тасманийский сумчатый волк (тилацин).

Та же судьба чуть было не постигла и самого дьявола: когда на Тасманию прибыли европейцы, прожорливые хищники быстро освоили новый кормовой ресурс — домашнюю птицу (по утверждениям фермеров, они нападали и на овец, но, скорее всего, это были единичные случаи). В ответ человек объявил неограниченную войну самому дьяволу, тем более что его мясо поселенцы сочли вкусным, напоминающим телятину.

Люди быстро нащупали слабое место животного: запах мяса, особенно тухлого, заставляет его забыть о всякой осторожности и безоглядно идти даже в явные ловушки. К концу 1930-х годов сумчатый дьявол оказался на грани истребления, но в 1941 году правительство Австралии полностью запретило охоту на этих животных.

К концу ХХ века угроза, казалось бы, полностью миновала: на острове обитало 100 000 — 150 000 особей. Но в 1999 году началась вспышка странной, не встречающейся ни у каких других животных болезни, получившей название DFTD (devil facial tumour disease, «болезнь лицевых опухолей дьявола»). На морде, обычно около пасти, у животных появляются небольшие опухоли, они быстро растут, сливаются, распространяются на всю голову, а затем и на все тело. Огромные наросты блокируют глаза, уши и рот животного, и в конце концов оно погибает от голода.

Всё развитие болезни занимает год-полтора, смертность стопроцентная, лечения нет. Предполагается, что ее вызывает неизвестный вирус, передаваемый через укусы. Зоологи отлавливают и изолируют заболевших особей, создают в неволе резервные популяции, а болезнь, уже погубившая, по разным оценкам, от 20 до 50% дьявольского населения, не утихает. (По состоянию на 2023 год оценки популяции тасманийских дьяволов разнятся от 10 000 до 25 000 особей. — Прим. Vokrugsveta.ru)

Правда, исторические источники свидетельствуют, что вспышки этого заболевания случались и раньше (с интервалами от 77 до 150 лет), но всякий раз, произведя большие или меньшие опустошения, самопроизвольно прекращались. А в 2001 году над дьяволами нависла другая угроза — на Тасманию проникли европейские лисы. Появление более совершенного конкурента может привести к полному исчезновению сумчатого хищника, как это уже произошло в Австралии, где дьяволы жили 600 лет назад, но полностью исчезли до прихода европейцев, не выдержав конкуренции с динго.

_{Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 12, декабрь 2008, частично обновлен в июне 2023}