«Вар, верни легионы!»: как битва в Тевтобургском Лесу положила конец европейской экспансии Римской империи

Две с небольшим тысячи лет назад римская держава приближалась к зениту своего могущества. Ее полководцы шли от победы к победе. Казалось, еще немного — и Германия вслед за другими соседями Вечного города склонится перед его мощью. Однако битва в Тевтобургской долине все изменила: германские племена сумели отстоять свою свободу, а триумфальное шествие римских войск было навеки остановлено.

Осенью 9 года н. э. (762-го от основания Рима) столица Октавиана Августа жила радостным предвкушением триумфа. Прочно обосновавшись на Рейне, римские войска захватывали внутренние германские земли. После блестящих кампаний, проведенных пасынками императора Тиберием и Друзом, большинство варварских племен к западу от Эльбы признали над собой власть Рима. Сопротивлялись лишь свевы вождя Маробода.

Казалось, что окончательный успех уже близок, и вдруг, словно гром среди ясного неба, по столице разнеслись мрачные вести: Публий Квинтилий Вар, наместник Германии, окружен и разгромлен на лесной дороге восставшими варварами. В битве полегли три легиона тяжелой пехоты, вся кавалерия и шесть когорт местных вспомогательных войск — на бумаге около 22 500 человек, а на деле разве что немногим меньше.

Три орла (значки, заменявшие знамена) попали в руки врагов. И самое ужасное: удар исподтишка вероломно нанесли ближайшие союзники империи — херуски во главе с римским гражданином, вождем Арминием. А лояльность к Риму по иронии судьбы проявили строптивые свевы. Когда победитель прислал Марободу отрезанную голову наместника, чтобы побудить его присоединиться к восстанию, тот отправил страшный дар Августу, чтобы Вар нашел покой в фамильном склепе Квинтилиев.

Таких серьезных поражений римляне не знали последние 60 лет, с тех пор как парфяне при Каррах в далеких краях за Евфратом уничтожили экспедиционный корпус Марка Лициния Красса. А за 36 лет единоличного правления Августа Рим и вовсе привык к одним лишь победам, покоряя новые земли — Египет, северо-запад Испании, Аквитанию, Альпы, Далмацию, Среднее Подунавье и вот, наконец, Германию. В полной победе римлян над соседями никто теперь не сомневался. Вергилий уже вложил в уста Юпитера обещание потомкам Энея: «Могуществу их не кладу ни предела, ни срока».

Потрясение было огромным. Август, выслушав вестника, разодрал на себе тогу и стал биться головой о притолоку двери, восклицая: «Квинтилий Вар, верни мне мои легионы!» До конца дней своих он облачался в траур в годовщину поражения. Иностранные послы были отосланы из Рима, а германские телохранители императора отправлены служить на удаленных островах (впрочем, как это обычно бывает в подобных случаях, не прошло и пяти лет, как они вернулись в императорский дворец).

Тиберию, только что подавившему бунт в Паннонии и готовившемуся праздновать триумф, пришлось вместо этого поспешить на Рейн — защищать границу от воспрянувших духом варваров. Туда же отправился и Германик, племянник Тиберия, получивший имя в честь побед своего отца Друза над германцами.

Как же это могло случиться? Почему высокопрофессиональная римская армия, привыкшая к победам над варварами, потерпела столь сокрушительное поражение?

Последний путь легионов Вара

В начале нашей эры германские племена занимали обширные территории к северу и востоку от земель, попавших под влияние Вечного города. После того как галлы покорились Цезарю и его наследникам, казалось, что пришел черед германцев, а междуречье Рейна и Эльбы станет новой римской провинцией.

Однако Тевтобургская битва все изменила. Выйдя из летнего лагеря около Миндена, римская армия должна была направиться на зимние квартиры в Кастра Ветере, но по совету Арминия пошла обходным путем, который ее и привел к холму Калькризе. Благодаря произошедшему здесь сражению германцы сохранили свою независимость.

Интересно, что битва при Идиставизо, в которой Германик, желавший реванша, разгромил войска Арминия, состоялась неподалеку от Тевтобургской долины. Но никакие победы не могли возместить ущерб от Тевтобургской битвы. Провинция под названием Германия в самом деле была создана, но лишь на левом берегу Рейна (именно римляне заложили такие города, как Кёльн, Трир и Майнц). Германцы, жившие к востоку от великой реки, сумели сохранить свою независимость. Впоследствии эти люди, переселившись на юг и запад, сыграют решающую роль в разгроме Западной Римской империи и завладеют ее наследством.

Читайте также

Альтернативная история: Западная Римская империя устояла

Иллюзия мира

Официальная точка зрения быстро свела все к личным качествам полководцев: бездарный и продажный Вар не мог не уступить коварному и талантливому Арминию. Наместника обвиняли в том, что он слишком доверял германцам: как писал римский историк Гай Веллей Патеркул, «он вообразил людьми тех, кто не имел с людьми ничего общего, кроме голоса и облика». Говорили, что он спокойно выслушивал судебные тяжбы, словно находился в мирной провинции, и не понимал, что варвары просто успокаивают его бдительность, задерживают подольше в глуши своих лесов.

Конечно, теперь было выгодно заявлять, что Германию еще не успели как следует покорить и замирить. Что, мол, за Рейном новая власть воздвигла маленькие военные аванпосты, и только глупец вроде Вара мог спокойно сидеть там, занимаясь повседневными делами. Но новейшие открытия показывают: дела обстояли совсем не так.

В 1993 году Германский археологический институт впервые начал раскопки близ деревни Вальдгирмес под городом Вецларом в федеральной земле Гессен, где незадолго до того было случайно обнаружено несколько предметов римской эпохи. Работы там продолжаются и поныне, но научную сенсацию они уже несомненно породили.

Ученые обнаружили: тут располагался не полевой легионный лагерь, не жалкий лесной форт, а большой римский город. Центр занят форумом, от него расходятся по сторонам света под прямыми углами классические магистрали — кардо и декуманус — все как в бесчисленных латинских колониях от Атлантики до Леванта. На форуме, очевидно, возвышалась конная статуя Августа из позолоченной бронзы — было обнаружено около 200 ее обломков, а с северной его стороны стояла каменная базилика, где, судя по всему, заседали муниципальный совет и суд.

Кроме того, к нынешнему моменту (на 2009 год. — Прим. Vokrugsveta.ru) локализованы и расчищены два десятка больших частных домов. Их обитатели пользовались керамикой из Италии, а некоторые даже выкладывали полы дорогой мозаикой. В общем, город явно строился с расчетом на долгую мирную жизнь и торговлю. Поселенцы, как, очевидно, и губернатор, считали, что большие войны закончились и римская власть в Германии утвердилась надолго. Восстание Арминия разразилось внезапно для всех.

Наместник Германии

Публий Квинтилий Вар стал в глазах римлян главным виновником поражения, этаким образцом бездарного и продажного чиновника, чуть ли не простолюдина, волею судеб оказавшегося наместником Германии. На самом деле он занял высокий пост по воле императора, который имел основания для такого решения.

Вар происходил из знатного рода и состоял в близком родстве и с Августом, и с его наследником Тиберием. Он рано вошел в состав сената и уже в 27 лет ездил вместе с императором на восток — участвовать в переговорах с парфянами. А 13 год до н. э. он встретил консулом, то есть номинально одним из двух главных людей в Риме.

В 6-4 годах до н. э. Вар был наместником Сирии, и если и расхищал местную казну, как, впрочем, и многие его предшественники, то управлял весьма эффективно. Он сумел удержать порядок в зависимой от Рима Иудее после смерти Ирода Великого, оставившего многочисленное и спорящее друг с другом потомство. Когда же по вине другого римского чиновника в этом царстве разгорелось восстание, Вар, решительный и в то же время гибкий политик, сумел подавить его с минимальными потерями.

В общем, Октавиан имел основания думать, что и в Германии его давний выдвиженец справится с местным недовольством. Видимо, главной ошибкой Вара было то, что он слишком доверился Арминию. Впоследствии тесть Арминия, Сегест, рассказывал, что в середине лета 9 года н. э. он являлся с доносом на зятя, но наместник его не послушал.

Впрочем, даже если Сегест не приврал постфактум, пользуясь тем, что Вар уже не мог его опровергнуть, недоверие наместника легко понять. Как и всякий чиновник в покоренной стране, он привык, что местные вожди чернят и подставляют друг друга, чтобы отделаться от конкурентов. Точно так же и в Сирии к нему постоянно являлись претенденты на иудейский престол с поклепами друг на друга. В римской административной традиции считалось правильным держаться равнодушно к таким дрязгам. К несчастью для Квинтилия Вара, на этот раз к доносу стоило прислушаться.

Читайте также

День варваров: как спасавшиеся от гуннов народы нанесли смертельный удар Римской империи

По болотам и по взгорьям

К началу осени в долину реки Везер, где стоял лагерем наместник, пришли тревожные известия. На северо-западе восстал один из признавших ранее римскую власть народов (по-видимому, это были ангриварии). И Вар — весьма возможно, что по лукавому совету Арминия, которому он всецело доверял, — решил возвращаться на зимние квартиры не по проверенной военной дороге, а сделав крюк для подавления мятежа. Наверняка это предприятие не казалось римским командирам особенно опасным — идти предстояло по землям верных херусков…

Так три легиона двинулись в ловушку, которой стала Тевтобургская долина близ холма Калькризе. Владеющий римской тактикой Арминий умело выбрал место для засады. Холм Калькризе возвышается на 157 метров, и даже в наши дни — хотя деревьев на нем гораздо меньше — подняться на его северную сторону не так просто. А уж сделать это, сохраняя сомкнутый строй, вовсе невозможно. Дальше к северу начинаются топи. Ширина прохода между ними и хребтом — только 220 метров.

Римляне не опасались нападения, поэтому колонны следовали не в боевом порядке, а разведка не высылалась. Более того, шли зимовать, и рядом с обозом двигались слуги полководца, толпы женщин и детей. В довершение всего, как раз когда римляне подошли к Калькризской гряде, пошел проливной дождь и поднялся ветер, ломавший верхушки деревьев. Дорогу развезло, для повозок пришлось делать гати, и 20 000 солдат растянулись на многие километры извилистой тропы.

В этот-то момент люди Арминия и обрушились на них. Германцы, естественно, прекрасно ориентировались в своей местности и, даже не будучи слишком многочисленными, без труда обеспечивали себе численный перевес в точках столкновения с римлянами. К тому же херуски имели возможность, оставаясь неуязвимыми, метать легкие копья из густых зарослей, а их противники никак не могли обрести свое главное боевое преимущество — сомкнуть грозный пехотный строй: их резали и разили поодиночке, как оленей на охоте.

Только к вечеру легионерам кое-как удалось сосредоточиться и, несмотря на трудности ландшафта, даже возвести лагерь. Прекрасная выучка сделала свое дело. Каждый знал свою роль, каждый был привычен к «нештатным ситуациям», да и командующий, насколько можно судить, не потерял присутствия духа. Германцы же еще не настолько осмелели, чтобы идти на приступ полноценного вала, и первая ночь в осаде прошла относительно спокойно.

Наутро Вар все же решил двигаться дальше. Редкий военный историк не ругал его потом за это — больше римлянам ни разу не удастся укрепиться. Но ведь выбор был небогат: до места передислокации еще очень далеко, на войске «висит» множество лишних ртов, позиция прямо под склоном холма, на вершине которого враги, очень опасна. Продержаться до подхода подкреплений с Рейна было невозможно.

В общем, чтобы не тащить повозки по размокшей дороге, но и не отдавать их германцам, Квинтилий велел сжечь весь обоз и с рассветом выступил в путь налегке все по той же роковой дороге между холмами и болотом. По-видимому, его бойцы получили приказ идти без лишнего шума, насколько это возможно для большой армии. Археологи нашли на этом участке два скелета мулов, на которых, видимо, везли минимальные остатки багажа, так вот, колокольчики на их шеях были снабжены заглушками. Их обмотали тряпками, предварительно набив овсом, что, кстати, позволило палеоботаникам установить время сбора этого зерна и подтвердить: мулы погибли в сентябре.

Еще два дня римлянам удавалось медленно продвигаться вперед, хотя дорога еще больше сужалась, холмы слева вырастали все выше, а вековые деревья мешали боевому порядку. К Арминию между тем стекались все новые люди, поверившие в скорую славу и добычу. Наконец на четвертый день после первой атаки легионы наткнулись на непреодолимую преграду.

Арминий, воспользовавшись уроками римской тактики, закрыл дорогу мощными валами. Бойцы Вара попытались взять их приступом, но когда атака захлебнулась, стало ясно, что это конец. Войско распалось: кто-то бежал лесом, где становился легкой добычей противника, кто-то — назад по дороге, кто-то (немногие) сдавался в плен, а наместник Германии со штабом и «свитой» покончил с собой, чтобы не опозорить себя капитуляцией перед варварами. Между прочим, просивших пощады тоже не пощадили — казнили всех поголовно.

Тело же Публия Квинтилия Вара иссекли мечами, а потом отрубили ему голову и, как уже говорилось, отослали свеву Марободу. Все трупы тщательно обобрали — кроме отдельных мелких предметов, ученым ХХ века осталось только то, что не имело особой ценности в I веке — снаряды для пращей, сломанные наконечники копий, отвалившиеся маски шлемов.

Вождь херусков

Будущий победитель Вара в течение долгого времени был верным слугой римлян. Сын Сигимера, правителя одного из сильнейших германских народов — херусков, он унаследовал власть над ними в 7 году н. э. К 25 годам он успел отличиться на римской службе и получить не только гражданство, но и почетный статус всадника.

Веллей Патеркул, который одно время служил вместе с этим юношей, вспоминает его как офицера усердного, физически сильного, как бык, а также с «необычайной для варвара быстротой соображения». Даже имя молодой вождь получил от новых хозяев, хотя его точное происхождение и неизвестно. Есть версия, что в 1 году н. э. Арминий сопровождал внука Августа в походе в Армению, и новое прозвание получил за успешные действия там.

Почему и как вождь херусков решил изменить Риму — остается неизвестным. Причинами могло быть как нежелание подчиняться римским методам управления, так и внутриполитическая борьба в самом Риме (внук Августа, с которым путешествовал Арминий, был конкурентом Тиберия в борьбе за наследство).

Как бы то ни было, большинство родных Арминия остались верны империи даже после его восстания, а родство с мятежником не повредило им в глазах Рима. Брат Арминия, Флав, на службе «сената и народа Рима» потерял глаз, а тесть, Сегест, служил главным жрецом при алтаре Божественного Августа в Колонии Агриппине (Кёльне). Вокруг этого культа римляне желали сплотить всю покоренную провинцию Германию, и они не ошиблись. Италик, племянник Арминия, вырос в Вечном городе и спустя много лет с подачи императора Клавдия боролся за верховную власть над херусками.

Сам же Арминий после своего триумфа провел еще 10 лет во внутригерманских усобицах и погиб в 19 году н. э., сражаясь против вождя свевов Маробода. Он стал легендой в своем народе. Спустя 100 лет Тацит напишет, что «и доныне о нем поют у варварских племен».

Читайте также

«Какой артист погибает!»: 7 мифов о Нероне — самом эксцентричном римском императоре

В зеркале столетий

Как и поражение при Каррах, остановившее римскую экспансию на востоке по линии реки Евфрат, разгром войск Вара сыграл роковую роль в римской истории. Продвижение римской власти все дальше вглубь Центральной Европы было навсегда остановлено. Никогда больше римляне всерьез не пытались подчинить себе германские племена между Рейном и Эльбой. Замена трем погибшим легионам была набрана лишь спустя многие десятилетия. Не зря всякая книга о «самых знаменитых битвах истории», начиная еще с «Пятнадцати решающих битв мировой истории» Эдварда Шеперда Кризи (1852), включает в себя рассказ о Тевтобургском сражении.

Еще семь лет римские войска под командованием сначала Тиберия, а потом его племянника Германика совершали походы на правый берег Рейна, чтобы отомстить за поражение Вара. Наконец в 15 году н. э. останки воинов Вара были найдены людьми Германика и с возможными в походных условиях почестями погребены в пяти больших братских могилах, найденных в наши дни.

Практически все тела принадлежат мужчинам в возрасте примерно от 20 до 40 лет, достаточно здоровым при жизни, судя по зубам и костям, и состояние скелетов позволяет подтвердить, что вначале они несколько лет лежали непогребенными. На некоторых черепах есть травмы от мечей и палиц, но, впрочем, на немногих. Как и писали древние авторы, германцы были вооружены в основном легкими копьями, которые метали из-за деревьев или использовали в ближнем бою. Мечей у них было немного, в основном их носили вожди и особо отмеченные за доблесть дружинники.

Арминий был разбит Германиком в нескольких сражениях (помните битву при Идиставизо, где был окружен германцами булгаковский центурион Марк Крысобой?), не сломивших, впрочем, его силы, а два из трех легионных орлов Вара были отбиты у германцев. Но как только это случилось и стало возможным говорить, что тевтобургский разгром отомщен, Тиберий, сменивший к тому времени Августа на римском престоле, отозвал Германика на римский берег Рейна, не дожидаясь даже, пока будет обнаружен третий легионный орел.

В этом Тиберий следовал политическому завещанию, оставленному ему Августом: «не раздвигать границ империи». Последний из штандартов Вара был возвращен в Рим только дипломатами императора Клавдия несколько десятилетий спустя. С завоеваниями было покончено.

Германик же, справив 26 мая 17 года н. э. триумф над непобежденной Германией, был отослан на восток, где спустя два года умер при загадочных обстоятельствах. И хотя сам Арминий в том же году погиб в сражении с Марободом, у которого он попытался отнять власть над свевами, результаты его победы так никогда и не были пересмотрены.

В поисках Тевтобургского Леса

Тацит называет место, где Вар и его легионеры попали в засаду, — Teutoburgiensis saltus. Веками это выражение переводилось как «Тевтобургский лес», и даже сейчас отказываться от него в статье, обращенной к широкому читателю, было бы неуместным педантизмом. В одном из мест, где пытались найти поле битвы Вара с Арминием, на картах современной Германии можно даже найти горную гряду Тевтобургский Лес (до XIX века известную как Лес Оснинг), которая тянется на юг от Оснабрюка к истокам реки Эмс.

Однако латинское слово saltus точнее переводится как «проход», «лесная долина», что прекрасно соответствует топографии окрестностей Калькризе. В древности же никакого Тевтобургского Леса не существовало. И это стало ясно опять-таки благодаря успешным раскопкам конца ХХ века. К этому времени умозрительные споры о точном месте битвы не стихали уже 200 лет, и надежда что-то выяснить почти улетучилась. В 1986 году престарелый сэр Рональд Сайм, оксфордский профессор и крупнейший в мире авторитет по римской военной истории, в своей новой книге об эпохе Августа прямо призвал коллег наконец «оставить в покое» неразрешимый вопрос.

Думали, что так и произойдет, но словно в насмешку над стариком всего несколько месяцев спустя место боя обнаружил археолог-любитель. Звали его Тони Кланн и был он майором медицинской службы британских оккупационных войск в Западной Германии. Кланн с юности носился с идеей, что войска Вара погибли в лесистых краях к северу от Оснабрюка и проводил все свободное время в странствиях с металлоискателем.

Однажды, отправившись к высокому холму Калькризе в окрестностях города Брамше, британец выкопал на его склоне несколько монет-денариев. Следующий год принес лучший улов: свинцовые «пули» для пращей римского времени и еще один денарий, но с важнейшим штампом VAR на реверсе — такими деньгами с именем наместника выдавали жалованье римским солдатам в Германии.

Стало ясно, что энтузиаст, скорее всего, напал на верный след. В сентябре 1989 года Оснабрюкский музей в местах его находок начал полномасштабные раскопки, которые в сочетании со свидетельствами древних авторов теперь позволяют в основных чертах восстановить ход сражения. Были найдены и братские могилы воинов Вара, и валы, которыми германцы преградили им путь, и многочисленные мелкие предметы, выроненные в ходе сражения и так и не подобранные мародерами.

Результаты этих раскопок с 21 июня 2002 года выставлены в Музее Калькризе (Веннерштрассе, 69, Брамше), созданном на выделенные Евросоюзом 14 миллионов евро. С 7 января 2009 года в нем наконец открылась постоянная экспозиция.

Читайте также

Последние удары тевтонского меча: как Грюнвальдская битва положила начало закату европейского рыцарства

Эхо славы: рождение германского духа

В Средние века об Арминии нечасто вспоминали: сказители-скальды славили других героев викингского цикла, а античные рукописи на тысячелетие потеряли известность за пределами монастырей.

Но в XV веке, когда гуманисты заинтересовались античными документами, они в числе прочего нашли рукопись тацитовой «Германии». Книга, где автор критиковал своих сограждан за развращенность нравов и ставил им в пример добродетельных бесхитростных варваров, стала, по словам историка Арнальдо Момильяно, «одной из самых опасных в истории мира». Написанная некогда в назидание римским властям, она превратилась в настольное сочинение для тех, кто хотел управлять миром из Германии — вначале для императоров Священной Римской империи, претендующих на особую роль в Италии, потом для лютеран и, в конце концов, для нацистов. В 1936-м стены зала в Нюрнберге, где проходил съезд НСДАП, были испещрены цитатами из Тацита.

Проследим развитие мифа: в эпоху немецкой Реформации яростный ее сторонник и ненавистник Рима, франконский рыцарь Ульрих фон Гуттен пишет текст под названием «Арминий, или Диалог, в коем любимейший сын отечества возносит отечеству хвалу». В нем один из авторов «Писем темных людей» как бы продолжает философическую «пьесу» греческого сатирика Лукиана, в которой полководцы древности обсуждают на том свете, кто же из них был величайшим. И вот, в тот момент, когда они уже почти пришли к соглашению, у Гуттена появляется Арминий и заявляет о своих правах, которые подтверждает явившийся кстати Тацит.

Написанный по-латыни «Диалог», правда, был доступен только образованным людям, но благодаря им слава нового героя быстро проникла в простой народ. Сам Лютер предположил, что Арминий — это римское искажение старинного готского имени Герман (вероятно, от Heer Mann — «муж из воинства»). Вскоре образ древнего херуска проник даже в религиозную протестантскую скульптуру — в городской церкви Миндена на Везере, как раз рядом с тем местом, где располагался последний летний лагерь Вара, его изобразили в числе «праведных язычников» (Цезаря, Сократа, Александра Македонского и прочих). Арминий превратился из исторической фигуры в символ — героя, который смог противостоять непобедимым римлянам.

С тех пор стихи, песни и трактаты посыпались как из рога изобилия. В XVII веке Даниэль Каспар фон Лоденштейн, «немецкий Сенека», пишет о нем роман «Великодушный полководец Арминий» — опус, не оконченный автором из-за смерти, занимает 3076 страниц! С 1676 по 1910 год в театрах ставится 75 опер на ту же тему, причем самую знаменитую пишет Гендель.

Ближе к концу XVIII века Фридрих Готлиб Клопшток, знаменитый поэт-националист, посвящает Арминию драматическую трилогию, которая имеет огромный успех. Именно Клопшток, кстати, «присвоил» полководцу персональный символ — дуб.

Мощным образом Арминия, в свою очередь, вдохновились романтики начала XIX века. После наполеоновского нашествия на немецкие земли, которое с легкостью отождествлялось с римским, имя Арминия-Германа появилось на знаменах народного сопротивления. Когда в 1807-м, после разгрома пруссаков под Йеной, Иоганн Фихте, отец германского национализма выступил в оккупированном Берлине с «Обращениями к нации» — главным их героем стал именно Арминий.

Лекции философа имели такой успех, что мифологический прием скоро переняли даже другие народы: французы стали гордиться своим Верцингеторигом, талантливым врагом Цезаря, а англичане — легендарной королевой Боудиккой, тоже восставшей против Рима. Последние, между прочим, пытались присвоить даже самого Арминия, объявив его своим предком, но из этого ничего не вышло, хотя по крови херуск Арминий был явно ближе англосаксам, чем немцам — потомкам восточногерманских народов.

Кроме того, романтики поспешили связать нового героя со старыми, о которых рассказывалось в эпосах — от «Старшей Эдды» до «Песни о нибелунгах». Зигфрида стали ассоциировать, соответственно, с Германом. Кстати, с точки зрения гуманитарной науки теория эта хотя и очень натянута (например, один ученый доказывал, что Туснельда, жена херуска, — это ошибочное написание имени Кримхильды, Зигфридовой супруги), но не бессмысленна. Скажем, имена многих родственников Арминия заключали в себе корень Sieg («победа»), значит, его германское имя вполне могло быть таким же, как у главного героя «Песни о нибелунгах». Как бы там ни было, в тождество воителей верил, к примеру, Рихард Вагнер, сочиняя «Кольцо нибелунга», верили и все его слушатели…

При жизни Вагнера, в 1838 году, скульптор Эрнст фон Бандель начал на собственные средства возводить грандиозный памятник Арминию на вершине холма возле Детмольда, в дубовом лесу, который как раз тогда и окрестили Тевтобургским. Как мы знаем сейчас, сражение произошло в 75 километрах к северу от этого места.

В XX веке Гитлер еще до прихода к власти провозгласил Арминия «первым архитектором нашей свободы». В это же время (1922 год) по экранам триумфально прокатывается фильм «Герман». Единственную его копию, пережившую войну, найдут в 1992 году в трофейном фильмофонде Москвы.

Сразу же после основания Третьего рейха один из официальных его художников, Вернер Пайнер (после Второй мировой забытый на родине и выполнявший заказы эфиопского негуса Хайле Селассие I), изображает Арминия на гобелене для рейхсканцелярии, а когда в июле 1937-го в Мюнхене проходила грандиозная выставка «расово правильного» арийского искусства, открывал ее парад ряженых в «херусских костюмах».

Так дело и продолжалось до самого 1945-го, а после разгрома Германии, естественно, начался обратный процесс. К образу Арминия стали относиться с большой опаской. Хотя у монумента в Детмольде по-прежнему собираются люди и лежат цветы, а фразеология некоторых туристических буклетов все еще дышит национальным чувством. Характерно, что, например, единственный кинофильм, снятый про Тевтобург после войны, — «Битва Германа» Христиана Декерта и Хартмута Кизеля (1996) — это пародия. А сугубо научный всплеск интереса к битве, вызванный 2000-летним юбилеем и находками под Калькризе, постарались увести в сторону от какой-либо идеологии.

_{Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 6, июнь 2009, частично обновлен в апреле 2024}