Гоацин — птичка странная: как живет один из самых удивительных обитателей Южной Америки

Южная Америка — признанный заповедник чудес и диковинок растительного и животного мира. Многие из ее обитателей — муравьеды, ленивцы, тапиры, черепахи матамата и другие — кажутся скорее порождением гротескной фантазии художника, чем реальными обитателями природных ландшафтов. Но не менее удивительными могут оказаться существа, облик которых на первый взгляд представляется самым обычным, чтобы не сказать заурядным, такие как гоацин.

Убежденный вегетарианец

Гоацин с виду напоминает фазана или кого-нибудь из его родичей: довольно крупные размеры, сильные ноги, длинный хвост, широкие крылья. Относительно длинная шея поддерживает маленькую изящную голову, увенчанную красивым хохолком, а по бокам украшенную ярко-красными кожаными ободками вокруг глаз и синими щеками.

Одним словом, птица заметная и нарядная, но таких же ярких видов в разных концах земного шара найдется не один десяток. И красота — не главная особенность, из-за которой гоацина считают одной из самых загадочных ныне живущих птиц.

Дело в привычках и повадках. Всю свою жизнь эта птица проводит на ветвях деревьев, распростертых над каким-нибудь водоемом, лучше всего стоячим или медленно текущим. Неторопливо перебираясь с ветки на ветку, гоацин большую часть светлого времени суток посвящает питанию. Его рацион строго вегетарианский: цветы, плоды, а больше (80%) просто зеленые листья — жесткие, кожистые, с обилием механической ткани, порой насыщенные каучуковым соком или сильнодействующими алкалоидами.

Вообще говоря, зеленая масса такого рода — специфический пищевой ресурс. Помимо того что в ней мало питательных веществ, их еще и чрезвычайно трудно оттуда извлечь. Помочь в этом могут бактерии-симбионты, ферментирующие неудобоваримую массу и превращающие ее в более ценный продукт. Но ферментация — процесс долгий, микроорганизмы должны воздействовать на «сырье» в течение многих часов.

Травоядные млекопитающие нашли два решения этой проблемы: крупные размеры тела (по этому пути дальше всех пошли слоны) и чрезвычайно сложный пищеварительный аппарат со специальными камерами для дозревания ферментируемой массы. Лучший аппарат такого рода принадлежит жвачным копытным, за пределами же класса млекопитающих никто не смог создать в своем теле ничего подобного. Никто, кроме гоацинов.

Пернатая корова

Кусочки листьев, оторванные коротким, крепким, зазубренным клювом и смоченные слюной, поступают в огромный зоб, занимающий большую часть грудной клетки. Зоб настолько велик, что сидящий гоацин для удержания равновесия обычно опирается грудью на ближайшую ветку, для чего на груди имеется даже специальное кожное утолщение, напоминающее мозоль.

В этом вместилище, собственно, и происходит ферментация: постепенно сбраживающаяся масса медленно продвигается по зобу и поступает в желудок уже обогащенной бактериями и продуктами их жизнедеятельности, готовой к перевариванию.

Однако ничто не дается даром. Даже у курицы, почти неспособной к полету, в передней части тела имеется обширный плоский вырост грудины — киль, к которому прикрепляются мощные толстые мышцы. У гоацина же его практически нет: огромный зоб, заполонив переднюю часть тела птицы, почти не оставил места для летательных мышц и аппарата их прикрепления. В результате, несмотря на красивые, длинные и широкие крылья, гоацины летают очень плохо.

Чаще всего они и не делают этого вовсе, а лишь изредка планируют из верхней части кроны одного дерева на нижние ветви другого. И, приземлившись, начинают неспешное восхождение — с ветки на ветку, перебирая сильными лапами, скусывая по дороге листья и молодые побеги. Куда торопиться-то, зачем крыльями махать? Еда — повсюду, а хищникам к гоацину не подобраться: снизу вода, сверху кроны деревьев. И пообщаться всегда есть с кем: гоацины живут небольшими колониями (по 10—50 пар), и усердное поглощение зеленой массы не мешает им регулярно перекликаться.

Репертуар звуковых сигналов у этих птиц неожиданно широк, хотя и не слишком приятен для человеческого уха — карканье, кваканье, глухое бормотание, мяуканье, шипение, свист и т. д. Такое разнообразие наводит на мысль о развитой социальной жизни, но в чем она выражается, пока что установить не удалось.

Проводя время таким образом, гоацин обычно не покидает ограниченного участка в несколько десятков деревьев над одной и той же протокой. По сути дела, его жизнь мало отличается от жизни домашней коровы, шаг за шагом методично объедающей свой выгон. Некоторое разнообразие в нее вносит разве что размножение.

У гоацинов оно приурочено к сезону дождей, который в разных частях региона его обитания происходит в разное время, но обычно длится с декабря по июль. Смысл такой приуроченности ясен: побольше сочной еды и понадежнее водная защита снизу.

Пловец с пальцами

О подробностях ухаживания и брачных ритуалов у гоацинов известно мало. По утверждению некоторых натуралистов, спаривание у гоацинов, «возможно, беспорядочное и полигамное». Однако само слово «возможно» указывает на то, что наблюдений, подтверждающих эти предположения, нет. Скорее всего, они сделаны по аналогии с нравами куриных птиц, на которых гоацины так похожи.

Между тем против них говорят два важных фактора. Во-первых, у гоацинов отсутствует половой диморфизм: самки и самцы внешне практически не отличаются друг от друга (у полигамных видов самцы обычно крупнее, а главное — гораздо ярче окрашены). Во-вторых, во время насиживания самец и самка сменяют друг друга на гнезде, а затем совместно кормят вылупившихся птенцов. И это тоже плохо согласуется с полигамией, при которой забота о потомстве целиком ложится на самку.

Как бы то ни было, после откладки яиц центром активности взрослых птиц становится гнездо вроде вороньего, только сложенное еще небрежнее. Устроено оно просто: платформа из прутьев, расположенная обычно на низкой горизонтальной ветви, нависающей над водой. Гоацины используют гнезда по многу лет, подновляя и ремонтируя их по мере необходимости. Яиц в кладке обычно бывает два-три, иногда четыре.

Примерно четыре недели спустя из яиц вылупляются птенцы. В их облике и поведении гоацины тоже ухитрились проявить оригинальность.

Вообще, всех птиц по типу развития делят на птенцовых и выводковых. Птенцы выводкового типа вылупляются зрячими, в пуху и с первого же часа жизни готовыми следовать за матерью и самостоятельно клевать корм, как цыплята или утята. У птенцовых птиц потомство появляется на свет голым, слепым и абсолютно беспомощным, способным только открывать рот для кормления.

Но гоацинов невозможно отнести ни к тому, ни к другому типу: их птенцы рождаются не такими бойкими, как у выводковых птиц, но все же зрячими и покрытыми редким рыжеватым пухом. Если им ничего не угрожает, они недели две смирно сидят в гнезде. Если же какая-нибудь древесная змея или дикая кошка все-таки доберется до гнезда гоацинов, птенцы, которым всего несколько дней от роду, шустро выбираются из гнезда и удирают, карабкаясь по веткам, за которые они хватаются не только ногами, но и… крыльями.

Дело в том, что гоацины появляются на свет с двумя свободными пальцами на передних конечностях. Это самые настоящие пальцы — сгибающиеся, оснащенные солидными когтями, а один из них даже противопоставлен «кисти», что дает птенцам возможность хвататься за ветки.

Подобная особенность (отличающая гоацинов от прочих птиц, за исключением африканских турако, птенцы которых тоже рождаются с одним свободным пальцем) заставляет вспомнить одну из гипотез, согласно которой птицы произошли от древесных пресмыкающихся, то есть они унаследовали свою удивительную особенность непосредственно от рептильных предков, отделившись от общего ствола птиц очень рано.

Однако, скорее всего, все было по-другому. При формировании птиц гены, обеспечивающие развитие пальцев, никуда не делись — они сохраняются в геномах всех птиц, но утрачивают активность на ранних стадиях развития эмбриона, задолго до вылупления.

Гоацинам же при их образе жизни оказалось выгодным вновь включить древнюю программу развития передней конечности, снабдив своих птенцов дополнительным приспособлением для спасения. Впрочем, умение карабкаться по веткам — не единственный талант птенцов гоацина. Если хищник все-таки настигает (или если точки опоры были выбраны неправильно), птенец плюхается в воду… и уверенно плывет к берегу, порой надолго полностью скрываясь под водой, а выбравшись на сушу, карабкается на родное дерево, чтобы получить порцию пищи от родителей.

Везучий «вонючка»

Гоацины кормят птенцов единственной доступной им едой — ферментированной зеленой массой из зоба. Эта пища обильна, но не очень питательна: птенцы раст"ут долго, приобретая облик взрослых птиц лишь через несколько месяцев после вылупления.

К этому времени у них исчезают когти на пальцах крыльев, а сами пальцы превращаются в невзрачные бугорки на кончике крыла. Умение плавать они тоже утрачивают — взрослый гоацин не плавает никогда.

Крупная заметная птица, привязанная к постоянным местам обитания и почти не умеющая летать, казалось бы, обречена была стать жертвой человека. Однако гоацина выручил его уникальный пищеварительный аппарат — от птицы, в зобу которой постоянно ферментируется зеленая масса, пахнет, как от навозной кучи.

«Вонючая птица», «Анна-вонючка» — так чаще всего называют гоацина в местах его обитания. Аборигены Южной Америки иногда собирают и едят яйца гоацина, самих же птиц добывают очень редко, только в случае крайнего голода. Более цивилизованная часть населения и вовсе никогда не охотится на «вонючку».

Гораздо опаснее охоты для гоацина оказалось разрушение среды обитания. Но ему и тут повезло: низкие переувлажненные земли, пересеченные протоками и старицами, неудобны для сельского хозяйства, строительства, прокладки дорог. И хотя колонии гоацинов, оказавшиеся по соседству с человеческими поселениями, обычно постепенно угасают, в большинстве мест обитания удивительная птица по-прежнему процветает, не снижая своей численности.

_{Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 11, ноябрь 2009, частично обновлен в феврале 2023}