Трудные времена на Руси начались после того, как пресеклась династия Рюриковичей. Наследник Ивана IV Грозного — его старший сын Федор Иоаннович (1557– 1598) — оказался неспособным вести государственные дела, а младший — Дмитрий Иоаннович — малолетним погиб в 1591 году при невыясненных обстоятельствах. После смерти Федора Иоанновича на политическую сцену вышли Юрьевы и Годуновы, желавшие завладеть московским троном. В итоге нелегкой борьбы в 1598 году венец достался Борису Годунову (1552–1605).
- Источник:
- Ernst Lissner, Public domain, via Wikimedia Commons
Природа против Годунова
Перед царем Борисом стояла сложная задача. Он прекрасно понимал, что Россия нуждается в модернизации, которая должна охватить не только сферу экономики, основанную на сырьевом экспорте, но и технологии и социальные структуры. Городам требовалось самоуправление, дворянам — реформа в армии и отмена местничества, а их детям — образование. Но решать эти проблемы ему пришлось в эпоху Смуты (1598–1613) — момент, совсем неподходящий для творческой деятельности.
1601–1603 годы были неурожайными. Два раза в августе температура опускалась ниже нуля. Два раза хлеб не вызревал. В этой ситуации Годунов решал текущие вопросы — было не до серьезных реформ.
Заметим, что, реагируя на брошенный природой вызов, Борис проявил гибкость и дальновидность. Вновь был разрешен крестьянский переход в поисках лучших земель, раздавалось зерно из казенных хранилищ. Собравшиеся в Москву обнищавшие люди привлекались к масштабным строительным работам, например возводили колокольню Ивана Великого, — применялась мера, сейчас вызывающая в памяти действия Франклина Рузвельта во время Великой депрессии (1929–1939). Тогда тоже массы безработных старались привлечь на строительные работы, чтобы они получали зарплату. Несмотря на все препятствия, чинимые природой, у Бориса Годунова было четыре года, предшествовавших голоду, за которые он успел ввести некоторые новшества.
В пьесе Алексея Толстого «Царь Федор Иоаннович» русские купцы укоряют Годунова в том, что «дал льготы англичанам» (английской торговой «Московской компании»). На самом деле льготы, заключавшиеся в особом праве торговать не только в Архангельске, но и «на Москве», компания получила еще при Иване Грозном. Годунов же в целом придерживался принципа свободной торговли: все иностранные купцы беспрепятственно допускались им в русские города.
Вообще, Годунов старался приглашать в Московию иностранных специалистов, которые могли бы помочь в преобразованиях. Правда, не всегда успешно. Так, царь Борис попытался преодолеть зависимость от экспорта металла и пригласил рудознатцев из Европы. Но никаких месторождений они найти не сумели (или не захотели).
Также были приглашены медики — и круг людей, пользующихся их услугами, вырос на порядок. Прибывали и другие специалисты — ювелиры, архитекторы, даже суконщики. Под влиянием бесед с ними Годунов пришел к выводу о необходимости организации университета. Царские эмиссары начали переговоры в Праге с известным правоведом Тобиасом Лонциусом, который дал предварительное согласие на визит в Москву. Он должен был помочь в поиске достойных кандидатов, которым можно было бы доверить университетские кафедры. Однако Смута не дала задуманному реализоваться.
- Источник:
- Wikimedia Commons
Точно так же спустя век ездил приглашать в Петербург европейских ученых и доверенный Петра I — Иван Данилович Шумахер. По сути, Годунов начинал с того, чем заканчивал Петр. Правда, бород боярам он не стриг, хотя сам побрился. А еще отправил дворянских детей для обучения наукам в Европу. Проект закончился полной катастрофой. Из 18 юношей, посланных в Англию, Францию и Германию, вернулся в Россию только один. О судьбе остальных почти ничего не известно: есть отдельные свидетельства, что кто-то из них стал англиканским священником, а позднее примкнул к пуританам.
Но в отличие от Петра у Годунова не было четкой программы реформирования государственного аппарата и армии, а следовательно и четкого плана обучения заграничных «студентов». Латынь, живые европейские языки — а дальше? Было непонятно, для какой деятельности они готовятся «в Европах». Эта неясность оказалась более существенным препятствием для перемен, чем прямое сопротивление консерваторов «на Москве».
Завершить свои проекты Борис Годунов не успел. В 1601 году в Польше объявился самозванец, называвший себя сыном Ивана Грозного, царевичем Дмитрием, который якобы смог спастись от рук подосланных убийц в 1591 году. Обосновавшись при польском дворе, Лжедмитрий (? –1606) наобещал шляхтичам красивой жизни в западнорусских землях. За это поляки «признали» в нем чудесно спасшегося царевича.
15 августа 1604 года, встав во главе шляхетского войска, Лжедмитрий пересек российскую границу и двинулся на Москву. Русская армия потерпела ряд поражений, известия о которых подорвали здоровье Бориса Годунова: 13 апреля 1605 года он умер. 20 июня Лжедмитрий вошел в Москву.
Первый император
Хотя большинство историков согласно с официальной версией, Лжедмитрий I — это Григорий (до монашества — Юрий) Богданович Отрепьев, с полной уверенностью идентифицировать его личность нельзя. Но два обстоятельства несомненны: во-первых, Лжедмитрий был московитом, который, попав в Литву, испытал сильнейшее влияние западноевропейской католической культуры; во-вторых, он по-настоящему пребывал в уверенности, что в нем течет кровь Рюриковичей.
Сам Лжедмитрий предпочитал называть себя императором — за сто с лишним лет до Петра. Демонстративное нарушение старинных московских обычаев (его свадьба в Великий пост 1606 года или запретная телятина за столом), веселое бесчинство свиты и дружба с иноземцами — тоже сейчас могут напомнить о молодом Петре. Но не только это.
Вот что пишет о Лжедмитрии голландский купец Исаак Масса: «Он повелел также отлить много пушек.. Сверх того он иногда приказывал строить крепостцы и брать их приступом и обстреливать из больших пушек, в чем принимал участие сам, как простой воин, и не пренебрегал никакою работою». Все наводит на мысль уже не о «Всешутейшем соборе» — царской гульбе, а о потешных полках молодого Петра I, с которых началась реформа русской армии.
Лжедмитрий раздал польскому народу слишком много обещаний, ставящих Россию в зависимое положение. Их пришлось бы или исполнить, или нарушить — и то и другое было бы для Лжедмитрия катастрофой. Но он не успел сделать ни того ни другого. 17 мая 1606 года самозванца убили москвичи, которых поднял против поляков воевода Василий Шуйский (1552–1612). 1 июня 1606 года он стал новым московским царем.
Варианты Шуйских
Царь Василий Иванович Шуйский, преемник Лжедмитрия, был личностью заурядной, опытным интриганом, но плохим политиком и, конечно, не реформатором. Однако рядом с ним находился другой человек — молодой и блестящий, князь Михаил Скопин-Шуйский (1586–1610), представитель старшей ветви рода.
Скопин прославился как полководец, разгромивший в 1607 году казаков-повстанцев Ивана Болотникова (? –1608), а два года спустя — нового самозванца Лжедмитрия II (? –1610). Вторая победа стала возможной благодаря союзу со Швецией, приславшей на подмогу царю корпус во главе с Якобом Делагарди. Взамен Скопину пришлось отдать Корельский уезд, что полностью отрезало страну от Балтийского моря.
Под влиянием шведских друзей Скопин начал реформу армии. Таким образом, он выступает одновременно и как антипод, и как предшественник Петра. В быту Скопин тоже, конечно, был западником. На знаменитой парсуне, лучшем, вероятно, портрете допетровской Руси, он изображен безбородым: очень значимая в то время деталь.
В декабре 1609-го известный авантюрист рязанский дворянин Прокопий Ляпунов (? –1611) предложил Скопину свергнуть пожилого и бездетного царя и взойти на престол. Скопин отказался, но не очень уверенно, и царю Василию о предложении не донес. Василий, видимо, об этом инциденте узнал. 23 апреля 1610-го Скопин скончался при странных обстоятельствах, заболев после пира у князя Воротынского. Если бы идея Ляпунова осуществилась, Московское царство ожидал бы период интенсивных преобразований. А каковы были бы шансы на перемены при победе Болотникова и Лжедмитрия II?
Второй самозванец и его воевода
На исторической сцене Иван Болотников появился в сентябре 1606 года. Он собрал войско из казаков и «голытьбы » и объявил себя «большим воеводой чудом спасшегося царевича Дмитрия». В октябре Болотников начал боевые действия против царя Василия Шуйского.
Сначала ему сопутствовал успех, он выиграл несколько сражений и даже с октября по декабрь 1606 года осаждал Москву. Но 2 декабря у деревни Котлы Болотников потерпел сокрушительное поражение от войск Скопина-Шуйского и отступил к Калуге.
Едва ли у казачьего атамана была своя разработанная программа. Обращавшийся с воззваниями к «шпыням и холопам», вешавший дворян именем царя Дмитрия, Болотников не разбирался в делах государственного управления. Однако он не был простым бунтарем. Биография его не походила на биографии его исторических преемников — Разина и Пугачева. Выходец из обнищавших детей боярских, он побывал и в турецком плену, и, вероятно, в Венеции, и в Германии. Кругозором Болотников мог обладать немалым, и вполне возможно, что он постарался бы провести реформы в армии.
- Источник:
- Wikimedia Commons
Что касается Лжедмитрия II, Тушинского вора, то и о нем известно мало. Он объявился в 1607-м в Стародубе-Северском и назвал себя царевичем Дмитрием, уцелевшим во время московского восстания 1606 года.
По одним данным, это был поповский сын Матвей Веревкин родом из Северской стороны, по другим — сын стародубского стрельца. Некоторые утверждали, что он сын князя Курбского. Есть версия, что Лжедмитрий II был учителем из города Шклова. Но, как бы то ни было, человек он был книжный, к тому же из Западной Руси.
В случае его победы началось бы распространение «латинской» культуры. А вот сохранение единства и независимости Московской Руси оказалось бы под большим вопросом. Только благодаря военному таланту Скопина-Шуйского Россия спаслась от такой участи.
Порядок — это традиция
За два года — между смертью Скопина-Шуйского (1610) и освобождением Москвы от поляков ополчением Минина и Пожарского (1612) — случилось многое. Свержение Василия Шуйского, Семибоярщина (правительство семи боярских фамилий, договорившихся не избирать на московский престол представителей русских родов), избрание царем польского королевича Владислава, первое ополчение, собранное против ляхов неутомимым Прокопием Ляпуновым (воевавшим то на стороне Болотникова и Василия Шуйского, то против них), его поражение и убийство взбунтовавшимися казаками.
Важнее то, что последовало за освобождением Москвы 4 ноября 1612 года. Впервые был созван действительно выборный Земский собор — полновластный представительный орган. Впервые как самостоятельная сила выступили на исторической сцене горожане, представленные национальным героем, «выборным человеком от всей русской земли» Кузьмой Мининым (конец XVI века — 1616 год).
- Источник:
- Wikimedia Commons
Казалось бы, за этим должны были последовать действительно серьезные преобразования. Но их не последовало. Почему? Один из возможных ответов таков: помня о судьбе Ляпунова, Минин и Пожарский обращались не к вольным казакам, а к оседлой, «системной» части населения, к тем, кому действительно было важно восстановление нормального государственного порядка — привычного, понятного, легитимного.
Парадоксально, но его воплощением сначала стал князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой (1578–1625) — предводитель казачьих «таборов», сподвижник Ляпунова. Под командованием Трубецкого оставалось две с половиной тысячи человек, стоявших под захваченной поляками Москвой, и для успеха дела союз с ним был Пожарскому (1577–1642) необходим. Но Трубецкой был настолько харизматичен, что именно его до избрания нового царя — Михаила Федоровича Романова — поставили главным и единственным правителем государства, дав титул «спасителя отечества».
Кроме того, по законам местничества союз между ним и Пожарским считался неравноправным: по родовитости Пожарские (чрезвычайно захудалая ветвь Рюриковичей) были существенно ниже Трубецких, происходивших от Гедиминовичей. И Пожарский уступает формальное первенство. Заметим, что история странным образом повторится два века спустя: декабристам, в принципе, выступающим за отмену родовых привилегий, понадобится обладатель громкого имени на роль формального главы мятежа, и таким обладателем окажется князь Сергей Трубецкой.
Дмитрий Тимофеевич Трубецкой, в отличие от Сергея Петровича, роль свою исполнил неплохо. Более того: именно он, а не Пожарский в 1613 году рассматривался Земским собором в качестве реального кандидата на престол. Когда выбор пал все же на Романовых, близких родственников Федора Иоанновича, Трубецкой на коронации нес скипетр, а Пожарский — державу (тоже почетно, но по статусу ниже).
Ответом на прижизненное преувеличение заслуг стало посмертное полузабвение: в XIX веке вслед за Мининым и Пожарским в официальной историографии и в народной памяти были «канонизированы» и Скопин-Шуйский, и Ляпунов — но не Трубецкой. Минин и Пожарский, разумеется, получили свое, но — в соответствии с происхождением — в рамках традиций. Нижегородский мясник стал думным дворянином. А князю пожаловали боярский сан.
Никаких существенных реформ и преобразований после восхождения Михаила Федоровича на трон не случилось. Ожидание перемен иссякло, перегорело в огне десятилетней гражданской войны. Западные новшества ассоциировались с завоевателями. Возможности реформ были растрачены.
Молодой кроткий царь Михаил Федорович своим флегматичным характером отчасти походил на двоюродного дядю Федора Иоанновича. Но Годунова при нем не было и быть не могло. Лишь лет через десять, когда были отстроены сгоревшие посады и заключен мир с Польшей и Швецией, положение понемногу начало меняться: снова появилось желание социальной динамики. Результатом этого, в частности, было составление нового свода законов — Соборного уложения 1649 года. Тем не менее только столетие спустя Московия превратилась в Россию Нового времени. Для этого потребовалась петровская революция.
Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 11, ноябрь 2012, частично обновлен в октябре 2022
