Три страны одного города

Трамвай стремительно приближался к границе, и ощущение нереальности происходящего неуклонно нарастало. Мысль о том, что можно укатить за рубеж на типично городском транспорте, упорно не желала укладываться в голове. Самолетом, поездом, автомобилем — пожалуйста, но не трамваем же!

Позади остался суетливый в утренний час пик центр Базеля. Пронеслись тихие ухоженные пригороды. Промелькнули районы складов и мастерских, сменившись аккуратными полями и виноградниками, окружающими небольшие поселки. На остановке перед границей сошли последние остававшиеся попутчики, и я оказался в салоне трамвая в гордом одиночестве.

В голове всплывали отрывки из посвященных суровым будням пограничников советских песен и кинофильмов: «На границе тучи ходят хмуро…», «Перешел границу на кабаньих копытах…» Не сказать, чтобы они совсем уж были не к месту: из низких рваных облаков то и дело срывался противный мелкий дождик, а пятью минутами раньше за окном наблюдалась удивительная сценка — посреди жилого поселка рядом с остановкой паслись два олененка…

Но границу, как и следовало ожидать, я так и не заметил. Трамвай просто пронесся еще пару километров, чтобы оставить меня на пустынном перроне с надписью Leymen и укатить дальше.

Вокруг была Франция, Эльзас. На первый взгляд она ничем не отличалась от Швейцарии: схожая архитектура, те же покрытые лесом каменистые холмы, столь же ухоженные поля…

Название населенного пункта — Лаймен — звучит явно не по-французски. Висящее на остановке типовое, как в самом Базеле, расписание движения трамвая немецкоязычное. И даже первый встречный, чинный старик, выгуливавший внушительных размеров пса, что-то втолковывал ему на местном диалекте немецкого. Поравнявшись со мной, старик, как и положено сельскому жителю, поздоровался. Но уже по-французски.

Все же жизнь по разные стороны границы различается. В Лаймене в ходу евро (хотя в любом из немногочисленных местных заведений швейцарские франки примут с охотой), разрешенная скорость движения автомобиля выше, а местные жители, встречая чужаков, предупредительно переходят с родного языка на французский. Дома здесь побольше швейцарских, и участки вокруг них не две сотки, как в базельских пригородах: можно не только грядку с салатом устроить, но и полноценную клумбу разбить.

Любоваться чужим благополучием надоедает быстро, а кроме благоустроенных частных домов разглядывать в Лаймене нечего — даже гнездо аистов на крыше новодельного собора уже опустело.

Трамвай №10 с 1986 го да соединяет города Дорнах и Родерсдорф, проходя через Базель и территорию Франции. Маршрут трамвая № 8 частично совпадает с маршрутами трамваев, ходивших в Сен-Луи (1900–1957 годы) и в Юненг (1910–1961 годы), а № 6 — с маршрутом трамвая в Лёррах (1926–1967 годы). В 2014 году трамвай соединит Базель с немецким Вайль-на-Рейне, в 2016 году — с Сен-Луи.

Расположенный на территории Франции Евроаэропорт (Базель — Мюлуз — Фрайбург) управляется совместно двумя странами (единственный в мире случай). В аэропорту есть два сектора: швейцарский и французский. Через швейцарский сектор пассажиры попадают на автобус до вокзала Basel SBB. До границы автобус идет по отдельной трассе. Такой порядок прописан в договоре 1949 года и по-прежнему в силе, несмотря на вступление Швейцарии в Шенгенскую зону.

Почему швейцарцы проложили сюда трамвайные пути, понимаешь, только взобравшись на ближайшую к городку гору, а там — на единственную уцелевшую башню средневекового замка Ландскрон, откуда видна вся округа. Конечный пункт трамвая № 10 вовсе не Лаймен, а швейцарский городок Родерсдорф. Но в обход Франции проложить туда трамвайную ветку непросто — путь преграждает поросшая лесом гора. Конечно, можно было бы пробить туннель, но дешевле было договориться с французами.

На протяжении десятка лет маршрут № 10 был единственным международным трамваем в мире — до появления 15 лет назад «конкурента», соединившего немецкий Саарбрюккен с французским Саргемином. Единственным, но далеко не первым.

— Базель с 1900 года был связан с Германией тремя трамвайными ветками, которые вели в Санкт-Людвиг, Хюнинген и Лёррах, — рассказывает Фабиан Рихард, президент Трамвайного клуба Базеля. — И все три были закрыты к концу 1960-х.

За время существования этих маршрутов Санкт-Людвиг и Хюнинген успели трижды сменить «гражданство»: Эльзас отошел к Франции после Первой мировой войны, во время следующей Германия вернула его себе, чтобы вновь потерять в 1944 году. Словно желая закрепить за Парижем право на эти земли, французы переиначили на свой лад названия многих городов, и пункты назначения базельского трамвая стали именоваться Сен-Луи и Юненгом.

Впрочем, меня больше занимает не топонимика, а сама возможность уехать за рубеж на городском транспорте, существовавшая еще в те времена, когда не только Швейцария не входила в Шенгенскую зону, — сама идея единой Европы отдавала фантастикой…

Город на рельсах

Густая сеть трамвайных маршрутов покрывает практически весь Базель и выходит далеко за его пределы. Длинные, из нескольких вагонов составы напоминают скорее поезда легкого метро. Днем, особенно в час пик, они идут с промежутком в несколько минут, четко по расписанию. Автобусы по большей части связывают Базель с пригородами. Автомобилей сравнительно мало: местные жители предпочитают передвигаться по узким улочкам старинного города на велосипедах или трамвае.

Первый трамвай был пущен в Базеле еще в 1895 году. И в отличие от многих других городов мира, Базель никогда не пытался отказаться от электрического транспорта. Базельцы чрезвычайно гордятся своим трамваем. Но посвященного ему музея в городе нет, хотя других музеев предостаточно (например, крупнейший в Европе музей кукол, оригинальный Музей музыки, устроенный в бывшей тюрьме, или Анатомический музей при университете).

Инициативная группа пытается добиться его устройства вот уже несколько десятилетий. Похоже, эти усилия скоро увенчаются успехом: городские власти обсуждают возможность выделить для нового музея территорию.

— Поначалу для пересечения границ не требовалось никаких документов. Пассажиры должны были только жестко следовать таможенным правилам, — Фабиан Рихард напоминает, что визовый режим — это изобретение сравнительно недавнее, послевоенное. — После Второй мировой надо было иметь с собой паспорт, но вот визы не требовалось.

— А почему международные трамвайные маршруты были закрыты?

— На самом деле городские власти Юненга хотели сохранить трамвай, но у них не хватало денег на обслуживание путей. А в Сен-Луи и Лёррахе просто предпочли отказаться от трамвая и развивать автобусное сообщение.

1960-е были не лучшим временем для трамвая во всем мире. Этот вид транспорта воспринимался как устаревший, многие города отказывались от него. Ныне трамвай, считающийся самым экологичным видом транспорта, переживает во всем мире настоящий ренессанс.

— Сейчас прокладывается ветка в немецкий Вайль-на-Рейне, трамваи пойдут по ней в 2014 году, — рассказывает Фабиан Рихард. — Следующим будет маршрут в Сен-Луи.

На самом деле базельцы не очень понимают повышенный интерес иностранцев к международному трамвайному маршруту. То, что туристам представляется забавным казусом, они воспринимают как норму.

Исторически сложилось так, что у базельской транспортной системы вообще довольно странные отношения с границами. Когда транспорт (пусть даже трамвай) направляется за рубеж — это понятно. Но в Базеле, как выясняется, ради транспортных связей порой «переезжает» сама граница.

Вокзал Бадишер в первый момент показался мне нескончаемой чередой узких залов, заполненных офисами «Дойче пост», «Дойче банк», «Дойче банн»… Судя по указателям, оба нужных мне места находились в самой дальней части здания. Пункт пограничного контроля попался на пути первым. Никогда еще я не был так рад факту существования шенгенских соглашений — никто не хотел проверить мои документы на пути в туалет, который, как оказалось, находился уже в Германии…

Немецкая железнодорожная ветка дотянулась до Базеля полтора века назад. Но если быть совсем точным, то немецким вокзал Бадишер стал не в 1863 году, а почти десятилетием позже, когда Великое герцогство Баден вошло в состав рейха. С тех пор вокзал остается под управлением немецких компаний. По межгосударственным соглашениям кусок вокзальной территории (по большей части — платформы) вместе с путями отошли под юрисдикцию Германии.

После того как Швейцария в 2008 году вошла в Шенгенскую зону, существование пункта пограничного контроля, кажется, потеряло смысл. Но ведь никто былых соглашений не отменял, часть вокзала остается немецкой территорией. И потому в невзрачной коробке, перегораживающей половину ведущего к платформам коридора, продолжается жизнь.

В одном помещении сотрудник таможенной службы помогает семейной паре в возрасте упаковать чемодан. Это не досмотр: просто чемодан раскрылся на ходу, а запихнуть вещи назад пожилым людям не под силу. В соседнем помещении скучает девушка в полицейской форме. Время от времени она выходит в коридор — это единственный путь к поездам — и провожает глазами проходящих мимо людей.

Музей Фонда Байелера

Самый посещаемый художественный музей Швейцарии невелик: немногим более 200 экспонатов. Работы Пикассо, Сезанна, Руссо, Мондриана, Клее, Матисса и Джакометти (скульптуры на фото) собрал швейцарский коллекционер и арт-дилер Эрнст Байелер (1921—2010). Сейчас коллекция в собственности города. Изрядная часть помещения музея отдана под временные экспозиции, организованные в сотрудничестве с ведущими музеями и коллекционерами мира. Здание музея создал знаменитый итальянский архитектор Ренцо Пиано, автор парижского Центра Помпиду.

Базельский музей выглядит не столь авангардно, архитектурные критики даже усматривают в нем отсыл к древнегреческим храмам. Впрочем, рядового посетителя поразят скорее технические решения. Так, потолок музея прозрачен, а управляемые компьютерной системой жалюзи обеспечивают рассеянный свет в помещениях, исключающий блики на картинах.

Каждый экскурсовод не преминет заметить, что главный шедевр музея находится в зимнем саду, узкой галереей протянувшемся вдоль фасада здания. Это вид на ухоженный парк и покрытые зеленью невысокие горы на немецком берегу Рейна — Эрнст Байелер полагал, что природа выше искусства.

Аналогичный пограничный переход во Францию на крупнейшем вокзале города, Basel SBB, большую часть дня абсолютно безжизнен. Львиная доля поездов из-за границы ныне приходит на обычные платформы, а не на «французские». И потому в помещениях бывшей таможни и паспортного контроля подолгу не бывает ни пассажиров, ни сотрудников.

Автоматические двери и сложенные на специальной стойке свежие буклеты с описанием швейцарских таможенных правил создают ощущение, что тебя занесло в некую постапокалиптическую реальность, где не уцелело ни единой живой души. Но выворачиваешь «из Франции» в центральную часть вокзала — и вновь оказываешься в оживленной толпе…

Под вечер я стоял на берегу Рейна и, сверяясь с картой, выглядывал точку посередине реки, где сходятся границы трех стран. Наблюдательный пункт, расположенный на выходе из единственного в Швейцарии порта, был обозначен монументом, представляющим собой нечто среднее между винтом от мясорубки и баллистической ракетой. Мимо медленно проплывал базельский прогулочный катерок, из каюты-ресторана пришвартованного неподалеку немецкого теплохода лилась музыка, на французском берегу расселась огромная стая лебедей…

Конечно, свой маршрут я выстраивал сам, но в какой-то момент мне стало казаться, что в Базеле слишком уж много границ, они попадаются чуть ли не на каждом шагу. И при этом их на самом-то деле не существует.

Нет ничего удивительного в том, что в наши дни они оказываются сплошной условностью. Но базельцы не сейчас перестали замечать государственные границы — здесь так жили еще до вступления в Шенген, и задолго до появления самой идеи единой Европы в нынешнем ее виде.

В свое время Базель был приглашен в состав Швейцарии именно потому, что его связывали с соседними Францией и Германией давние культурные и экономические отношения. Далеко не последнюю роль играло и наличие в Базеле порта — ведь выше по течению Рейна крупные грузовые суда подняться уже не могут.

До появления железных дорог и авиации этот город был чуть ли не единственными швейцарскими воротами в мир. Он играл для страны ту же роль, что в свое время Санкт-Петербург для России (параллель тем занятнее, что Базель считается культурной столицей страны: здесь находится старейший швейцарский университет, крупнейшая библиотека, а по соотношению количества музеев с числом жителей город претендует на мировой рекорд).

И в причудливых отношениях местной транспортной системы с границами проявляется сама суть Базеля: этот город, входя в состав Швейцарии, на самом деле принадлежит всему миру.

Соседское влияние

В Швейцарии прямая демократия: все принятые парламентом законы могут быть отменены всенародным референдумом. Порой власти предлагают гражданам выразить свое мнение даже до того, как парламент проголосует за законопроект, — если речь идет об особо спорных темах. Референдумы проводятся регулярно.

Например, в 2012-м большинство швейцарцев отказалось от предложения профсоюзов продлить в полтора раза ежегодный отпуск. По мировоззренческим вопросам вроде прав меньшинств или запрета курения жители немецкоязычного Базеля на протяжении последних лет голосуют так же, как франкоязычная часть Швейцарии, а вовсе не как остальные «немцы».