Путешествие в один конец: страшная правда о легенде о граде Китеже

Легенда о граде Китеже в том варианте, который распространен сегодня, родилась среди старообрядцев-бегунов (раскольников, кто оборвал все связи с внешним миром) в конце XVIII века. В ней мистический город, ушедший на дно озера Светлояр, когда к его стенам подступили войска хана Батыя, представлен земным раем, где во плоти живут праведники, ожидая второго пришествия Христа. Предания староверов возникли не на пустом месте.

Царство мертвых

Скрываясь в заволжских лесах в поисках спасения от «антихриста», который «утвердился» в Москве после реформ патриарха Никона, раскольники подхватили древнюю, восходящую к XIII веку, легенду о пропавшем во время татарского нашествия городе. И это понятно: в их представлении жители «зависшего» во времени Китежа с древних времен хранили истинную православную веру, которой на русской земле якобы наступил конец.

Возможно, в основу первоначального сказания о гибели города легли рассказы о разорении поселения Городищи на реке Ватоме в 80 километрах к юго-западу от Светлояра, где была обнаружена сгоревшая крепость монгольского периода.

В этих ранних легендах Китеж (возможно, от «кидош» — брошенное место) был представлен как сакральное царство мертвых. Древние легенды целиком до нас не дошли, однако их следы можно рассмотреть и в некоторых преданиях староверов, и в поверьях, бытующих среди местного населения. На эти следы стоит обратить внимание, поскольку они существенно меняют традиционное представление о Китеже.

Похоронить себя

В большинстве китежских легенд говорится, что город досягаем для живых праведников, но существует и более древняя сюжетная линия (парадоксальным образом не вступающая в конфликт с основной, а даже дополняющая ее), когда путь в сакральное место описывается и как путь в страну умерших.

Например, в некоторых сказаниях сообщается, что те, кто решил отправиться на поиски невидимого града, должны, наряду с молитвенными бдениями, перестать есть. То же самое делали бегуны, когда чувствовали приближение смерти. То есть уход в волшебный город в этих легендах описывается как умирание.

Отказался от пищи, например, герой пересказываемой Владимиром Короленко легенды, Кирила Самойлович (очерк «В пустынных местах»). Он как бы осуществил собственные похороны: умылся, причесался, оделся «чистенько», попрощался и исчез. В старообрядческом сочинении «Повесть и взыскание о граде сокровенном Китеже» сохранилась прямая оговорка, что ищущий волшебную тропу должен быть готов умереть перед воротами города праведников.

Отправляться в путь, согласно сказаниям, нужно на рассвете или на закате, когда граница между миром живых и миром мертвых наиболее проницаема. При этом на себя надевают белую (цвет смерти) льняную одежду — такую же, в которой хоронили в те времена.

В легенде, приводимой Павлом Мельниковым-Печерским в романе «В лесах», рассказывается, что одному из его героев, Перфилу Григорьевичу, отправившемуся в нелегкое путешествие, пришлось преодолеть четыре реки и бурелом, наваленный на «запущенной тропе». Ровно так же описывается дорога в страну умерших в поминальных причитаниях: «Уж ты пойдешь, сердечно дитятко, // Пойдешь по тем путям-дороженькам, // Через четыре реки студеные, // По дорожкам, лесом заваленным. // Уж как встретишь-то, мое сердечное, // Моих-то родных родителей».

Когда Перфил Григорьевич дошел до китежских ворот, то был встречен медведем — славянским тотемным предком, охраняющим вход в загробное царство, о чем повествуют многие сказки.

Верхом на белом коне

В Китеж также можно попасть на белом коне — древнем славянском жертвенном животном, которое, по поверьям, переносит души умерших в их обитель. Но встречаются и легенды (здесь и далее приводятся сказания из сборников «Град Китеж» и «Христианские сказания Нижегородской земли»), что китежане сами выходят в этот мир, чтобы купить белых скакунов — на других они не передвигаются.

Пришедшим из Китежа также нужен хлеб (зерно) — поминальная пища. Они могут сами покупать его у живых. Но, интересная деталь, торговать они предпочитают не с православными славянами, а с язычниками черемисами (марийцами), чтобы свои «их не опознали».

О том, что китежский хлеб именно хлеб поминальный, могильный, говорится в одной легенде. В ней рассказывается, как в город случайно попал мальчик. Его там накормили, и предложенный хлеб показался ему таким вкусным, что он спрятал за пазуху кусочек. Когда же мальчик снова очутился на поверхности, вместо кусочка хлеба была гнилушка.

Вообще, обряды, связанные с кормлением покойников, проводились на озере Светлояр еще с древних времен: поминальную пищу пускали по воде со свечами или прятали в дуплах деревьев. На Светлояре в XIX веке летом справляли русалии: проводы русалок (душ умерших) обратно в загробный мир (считали, что на Троицын день — 50-й день после Пасхи — русалки выходят из воды и пребывают на земле), сопровождавшиеся поднесением поминальной пищи.

Отмечали здесь и Радуницу (вторник Фоминой недели, второй недели после Пасхи) — поминовение предков. В некоторых легендах герои, попавшие в Китеж, действительно узнают среди горожан умерших родственников. Общий вид города мрачен: «…окна забиты, ни души на улице, ровный бледный свет, как белой ночью. Идут черные праведники к церкви».

Гул колоколов

Тех, кто попал в Китеж случайно, без надлежащей подготовки (то есть кто еще не умер), китежане сначала не замечают: по некоторым поверьям, мертвые не могут видеть живых и обращают внимание на «чужака», только когда тот подаст голос.

Так было с одним пастушком. На закате перед ним открылась гора, и в глубине он увидел молящихся старцев. Мальчик вошел в подземелье, но те довольно долго не обращали на него внимания, даже закончив молитву. И только «сказавшись», пастушок стал для них видим. Об этом якобы он рассказал сам, вернувшись на поверхность.

Однако обычно из Китежа не возвращаются. Тех же, кто вернулся, узнают с трудом. Так, один крестьянин-весельчак решил ради забавы побывать в потаенном городе. И ему это удалось: он прорыл ход под корнями старой березы на берегу Светлояра. Но вместо былого смельчака и балагура «оттуда» вернулся седой, молчаливый старик, «дрожащий и плачущий горькими слезами». Через некоторое время он умер, как и большинство из тех, кто уходил из Китежа обратно к людям.

Вскоре суждено умереть и тем, кто услышит гул китежских колоколов. Говорят, что многие его слышали перед Великой Отечественной войной.

Плата за чудо

Эти легенды свидетельствуют об одном — к сказанию о Китеже нельзя относиться легкомысленно, как нередко бывает в наше время. Стоит ли приезжать на Иванов день или какой другой полуязыческий праздник на озеро Светлояр для того только, чтобы выкупаться в нем— мол, вода целебная (делать этого, наоборот, нельзя, дабы не оскорблять умерших) — или поучаствовать в шествии вокруг озера со свечами, а потом ждать видений потаенного града?

Да, это будет приятная прогулка. Но мест для таких прогулок тысячи. А Китеж — символ духовного самоотречения, самоотречения вплоть до смерти, когда ради постижения божественной истины не страшно даже покинуть этот мир. Китеж — это серьезно и страшно. Страшно в том смысле, как страшны для причащающегося христианина плоть и кровь Христовы.

_{Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 9, сентябрь 2013, частично обновлен в октябре 2022}