Океанские банки вскармливают около берегов Ганы тучные косяки рыбы. Невысокие старые горы содержат золото, алмазы, марганец, бокситы. В тропических лесах растут ценные породы деревьев. В саванне лежат нетронутыми земли, они при искусственном орошении могут стать богатой житницей республики.
Но Гана пока не имеет разведанных запасов угля, газа и сланцев, поэтому и лежат ее сокровища мертвым грузом — не топить же котлы тепловых станций дорогим красным деревом. Однако в Гане есть реки. Пересекая всю страну, с северо-запада текут две крупные реки — Черная Вольта и Белая Вольта. Сливаясь, они образуют собственно Вольту, впадающую в Гвинейский залив. Реки пересекают саванну, джунгли, прибрежную зону. Реки с большими энергетическими возможностями. Экономистам и инженерам остается только решить, где наиболее выгодно возводить гидроэлектростанции.
Уже выбрано два пункта. Один — в нижнем течении Вольты у местечка Акосомбо, в районе города Акузе; а второй — вверху, на Черной Вольте, где лежат наименее развитые районы страны. Станцию на Черной Вольте проектируют советские специалисты, бескорыстно помогающие молодому африканскому государству добиться полной экономической независимости.
...В стороне от главных дорог, почти у самой границы с Республикой Берег Слоновой Кости, в местечке Буи уже больше года живет и работает группа советских специалистов из институтов «Гидропроект» Москвы и Еревана.
Я отправился туда из ганской столицы Аккры длинной и трудной дорогой. Через несколько часов мы остановились в одной прибрежной деревне. Сильно хотелось пить. И вдруг хозяин маленького бара принес несколько бутылок холодного напитка. Пили его не спеша, старались продлить удовольствие. Каждый глоток — будто льдинки опускаются в перегретые тела. Мы собрались уже двинуться дальше, как вдруг хватились: «Откуда же здесь холод?» Холодильнику нужно электричество. Может быть, в местном баре используют какой-нибудь древний и неизвестный способ получения холода? Способ оказался не древний, но хитрый. У хозяина лавочки была смонтирована установка, в которой горели широкие керосиновые фитили. Они нагревали полупроводниковые блоки. В них рождалась энергия, питавшая холодильное устройство. Это был керосиновый холодильник. Вещь редкая и дорогая.
...Дорога с трудом находила себе место среди зарослей. На поворотах ветви шуршали о крышу автомобиля, пестрые пичуги стайкой гонялись за бабочками, сами напоминая больших бабочек. Через несколько километров подъехали к реке.
На переправе через реку паром с трескучим движком лениво ползал от берега к берегу. Он подолгу застревал на одном месте, когда в движке что-то не ладилось. Длинные хвосты машин томились на обоих берегах. Электрическая тяга быстро и бесшумно перебросила бы через реку весь этот транспорт, но взять ее пока неоткуда...
Плот на Черной Вольте
За спиной тропического леса незаметно поднялись горы. Скоро они подступили ближе — дорога зазмеилась.
В этом месте Черная Вольта не шире Москвы-реки. Просто небольшая тропическая речонка. Однако в тропиках, даже в небольшом водоеме, вовсю кипит жизнь. Так было и здесь: темные продолговатые тела копошатся у берега, чьи-то хвосты закручивают воду в воронки на середине реки, глухие чавкающие звуки несутся над быстриной. Под Москвой, завидев речку в такую жару, мы неминуемо бросились бы купаться, а тут пробираемся по тропинке, вытираем пот и «смотрим в оба»: как бы не свалиться в воду — купаться почему-то совсем не тянет...
Наши деревни жмутся к рекам: там вода, рыба, голубая ровная путь-дорога. В Гане селения пятятся от рек, отступают от берегов на несколько километров. Так научил вековой опыт. Тропические реки, как правило, являются рассадником малярии.
Еще один поворот реки. И. вдруг перед нами открылась удивительная картина. На середине реки покачивался деревянный плот с буровой установкой, а высоко над руслом, зацепившись за крутой склон ущелья, виднелась еще одна вышка. К ней от реки убегал пожарный шланг, он ритмично пульсировал — движок подавал вверх воду.
На самом солнцепеке около движка спал ганец. Как потом рассказали нам, этот человек служит где-то ночным сторожем, а днем следит за работой движка. Дежурный так натренировался, что тотчас же просыпается, как только движок умолкает. Проснувшись, он заливает топливо или устраняет неисправность, затем опять засыпает под ровную песню мотора.
С плота нас заметили, стали сигналить на другой берег. Оттуда отвалил катер и помчался к нам. «Экипаж» плота в соответствии с морскими традициями выстроился вдоль борта для торжественной встречи. Нас приветствовал «хозяин смены» — буровой мастер Черемных, техник-геолог Туаев, прибывший на плот для осмотра колонок грунта. Рядом с ними стояли ганские рабочие-бурильщики. С ганской стороны, как мы узнали позже, в работах принимают участие около 200 человек. Это рабочие и техники изыскательской партии. Часть из них работает на буровых установках. Они не просто работают, но и учатся, овладевают профессиями коллекторов и бурильщиков.
В советской проектной группе работают люди разных специальностей — из разных уголков Союза (Черемных прилетел в Гану из Братска, где он работал с первых дней строительства ГЭС. Туаев работал на стройках гидроэлектростанций в Закавказье). Топографы проводят съемку всего района, где будет строиться ГЭС и разольется водохранилище. Гидрологи и геологи изучают структуру донных слоев в районе строительства и реку. Около берегов в разных местах торчат высокие белые планки с черными делениями. По ним изо дня в день фиксируется уровень воды. Наиболее «глубокие» данные для проекта дают бурильщики. Они вгрызаются в породы, зондируют дно реки и грунт на склонах ущелья чтобы достать пробы — по ним геологи уверенно рисуют карты залегания подземных пластов.
Черемных и другие бурильщики пробурили на Вольте уже несколько сорокаметровых скважин. Оказалось, что дно реки в этом месте покрыто толстым слоем песка, и если плотину насыпать на песок, то вода будет просачиваться под плотину и уходить в прежнее русло. Будет «утекать» и мощность станции. Гидростроители такое явление называют фильтрацией донных пород. Видимо, этот слой песка придется снимать и ставить плотину на твердые скальные породы.
В поселке есть и «чистые» проектировщики. Изучив все данные, они окончательно определяют, где встанет на реке станция, где будет плотина, а где — площадка для агрегатов.
Знакомство с фауной
Плот с буровой установкой неподвижно застыл на реке, волны ласково шлепают по бревнам кофейной гущей ила. Сотни часов провели бурильщики в этом плавании на одном месте. Бегемоты, крокодилы, змеи, обитающие по берегам и в водах Вольты, уже привыкли к устремленной ввысь буровой вышке, к звяканью труб и гулу дизеля. Они уже не таятся, как прежде, а спокойно занимаются своими делами.
На кукурузное поле в ущелье у реки несколько раз делали налеты стаи обезьян — больших любителей кукурузы. Около плота, выныривая из семиметровой пучины, часто появляются крокодилы и, не мигая, смотрят на плот, буровую установку и людей. Однажды крокодилы даже... проследовали мимо плота длинной колонной.
Как-то через реку стала переправляться здоровенная змея. Моторист на катере заметил змею и помчался за ней. Он отрезал змее все пути, Стал прижимать ее к плоту. Змея не растерялась и поползла на плот. В то время как она вползала с одной стороны, половина экипажа бросилась в воду с другой, оставив буровую «в руках противника». Оставшиеся храбро вступили в схватку и прикончили змею.
Казалось бы, река таит в себе столько сюрпризов, что к ней и подходить опасно. Но изыскатели смотрят иначе и вообще ничего удивительного не находят в змеях и крокодилах, будто сто лет проектировали станции, под плотинами которых плескались и тяжело вздыхали бегемоты. Общее мнение таково: «Река как река. Мутновата, правда, и тепла, но турбины будет крутить не хуже прозрачной и холодной. Ничего особенного...» Черемных, например давно не обращает внимания на местную фауну. Он каждый день купается в Вольте и ловит рыбу на самодельные крючки, используя как приманку хлебные шарики. Говорит, что клюет хорошо и на зорьке и в полдень. Рыбы — вкусные, здоровые, похожие на лещей.
С плота мы переправились на другой берег и поехали в поселок.
У поселка одна архитектурная достопримечательность. Около домов стоят ловушки для мухи цеце — сложные сооружения из дерева, решеток и сеток, напоминающие улья. Я осмотрел некоторые из них. Хотелось увидеть, как выглядит в натуре эта знаменитая муха, от укуса которой бесится скот, а у людей начинается тяжелое заболевание — сонная болезнь. Но все ловушки были пусты.
Нередкий гость в Буи — малярия. Все, кто там живет, пьют специальные противомалярийные таблетки для профилактики. По одной в неделю. Иногда, правда, кое-кто из нарушителей этого установленного медиками закона заболевает, но малярия проходит в сравнительно легкой форме и быстро капитулирует перед натиском новейших медицинских препаратов. Поэтому в Буи о малярии говорят без уважения, как о недуге из разряда насморков. А ведь когда-то эта болезнь была непробиваемым щитом Вольты и косила всех, кто осмеливался появляться у ее берегов.
Чертеж на земле
—Вон там поставим площадку для агрегата, вот тут положим плотину, — рассказывал главный инженер проекта Казарян.
Мы спустились почти к самой воде и сейчас стояли на дне ущелья. Инженеры, создающие новые машины, проектирующие заводы и электростанции, часто говорят о вещах, еще не появившихся на свет, таким тоном, будто они уже лежат перед ними. Казарян именно так и говорил. Станция существовала для него во всей реальности задолго до того, как она явится другим людям в камне, бетоне и металле.
...Перед нами лежало совершенно дикое, ощетинившееся буйной тропической растительностью ущелье, к которому, казалось, не найдешь, с какого края подступиться. По дну ущелья, цепляясь за пригнувшиеся к самой воде ветви, мчалась норовистая коричневая река, не скрывая своего намерения смести любую преграду, поставленную на ее пути. А Казарян спокойно показывал:
— Вот взгляните — тут котлован. там тоннели, здесь водосброс.
Я ему так быстро поддакивал и так безнадежно кивал головой, что он улыбнулся:
— Не доходит?
— Да как вам сказать...
— Придется прибегнуть к «наглядным пособиям».
Казарян присел на корточки и сломанной веткой быстро набросал на земле схему будущей станции, аккуратно указав стрелкой, в какую сторону течет Вольта. По чертежу он подробно объяснил идею проекта.
...Плотина высотой в сто метров наглухо перегородит ущелье. Ее сделают в виде слоеного пирога — из трех пластов. В середине поместят ядро из уплотненной и не пропускающей воду глины, а по краям насыплют камень. В стене ущелья будет пробито три тоннеля, которые широкими скобками охватят всю зону строительства. Сначала они заберут в себя воду Вольты и дадут возможность осушить котлован для возведения плотины. Потом, когда она будет готова, один из тоннелей — диаметром в 15 метров — превратится в водовод, по которому вода устремится к турбинам.
А два других тоннеля перекроют. Они будут действовать только в том случае, если в период дождей уровень в реке резко повысится и поток будет угрожать плотине.
Около плотины разольется целое море — 15 миллионов кубометров воды. Половина водных запасов будет использоваться самой станцией в засушливые периоды года, чтобы непадала мощность турбин, а из второй половины госхозы смогут получать настоящие реки для орошения полей.
Агрегаты ГЭС предполагается смонтировать на открытой площадке. Это весьма экономичный и проверенный советскими гидротехниками способ. Мощность будущей станции — 200 — 250 тысяч киловатт.
— Возникали у вас какие-либо сложные проблемы из-за того, что проект осуществляется в тропических условиях? — спросил я Казаряна.
— Должен вас разочаровать,— ответил он. — Головоломных проблем и трудностей у нас не возникло. Есть, конечно, особенности, которые необходимо учитывать: все агрегаты, например, будут работать только при плюсовых температурах — и немалых. С другой стороны, повышенная влажность буквально ест металл. Значит, на всех машинах нужно ставить противокоррозийную защиту. Мы и это предусмотрели. В Советском Союзе такие машины — их «тропический вариант» — давно освоены и выпускаются промышленностью. Кстати, о коррозии. Представляете, мой портфель, в котором я храню записи и бумаги, совершенно... заржавел. Все заклепки и замки пришли в негодность. И не потому, что я редко в него заглядывал, он всегда при мне, — влажность здесь действительно очень велика. Но и это уже не проблема. Будет нормальная хорошая станция, которая послужит Гане много лет. А с точки зрения гидростроительства река, населенная крокодилами, ничем не отличается от такой же реки, населенной карасями...
— Куда пойдет энергия, которую будет давать станция?
— В основном на развитие промышленности в северных районах Ганы. Здесь могут быть построены цементные заводы, рудники, шахты, перерабатывающие предприятия. И, конечно, для бытовых нужд, для освещения городов и сел. Затем будет построена единая высоковольтная система, она объединит все энергетические центры. Тогда станция начнет работать на всю страну...
Д. Черников, Фото автора
